Наталья Лукьянова - Негаданное счастье

Они спорили, хохотали, как дети, в больничном коридоре, прикрывая рот ладонями, чтобы не спугнуть сон больных, соглашались друг с другом. Потом вновь не соглашались и опять спорили. Невероятно, так не бывает. Но Виктория Михайловна впервые за последнее время по-настоящему оттаяла. Ей было хорошо не потому, что ей оказал внимание мужчина, а потому, что она нашла в лице Александра Григорьевича достойного собеседника и соратника по духу.

Вернувшись в палату, на продавленной пружинной постели она с невероятной четкостью поняла, что жизнь – отличная штука. Она не устает преподносить сюрпризы, если ты даже не пошевелил для этого пальцем. Она все время зовет, обнадеживает, кричит, что именно тебе выпал шанс жить, дышать, чувствовать, думать, действовать, наконец. И никакие гады с предательскими намерениями не должны перекрыть тебе кислород. Это вторично. Пусть себе идут своей дорогой, как любит говорить ее сын, флаг им в руки, барабан на шею и электричку навстречу! Жизнь прекрасна, она продолжается. И это главное.

Утром, открыв глаза, Виктория Михайловна поняла, какие чувства и страдания испытывали диссиденты шестидесятых и всякие прочие изгои. Палата молчала и демонстративно не желала с ней общаться. Виктория Михайловна ощущала ненависть каждой клеточкой. Ей демонстративно не уступали место у раковины, она не могла умыться, это было слишком. Видимо, сарафанное радио разнесло новости в гипертрофированном виде. Объяснять ситуацию и оправдываться не было ни малейшего желания, слишком много чести. На душе стало противно и муторно. Оказалась бедная женщина без вины виноватой. В какой-то момент нервы начали сдавать, и Виктории Михайловне захотелось пасть ниц и покаяться. Только она знала, что каяться ей не в чем. Еле дожила до обхода.

Спасибо, Александр Григорьевич внес в настроение больных положительный момент. Он, как всегда, шутил, но с долей строгости в голосе, соблюдая профессиональные неписаные законы. Не сделал ни малейшего исключения при осмотре Виктории Михайловны, за которым все без исключения обитатели палаты наблюдали с ревностным вниманием. Строго, ровно, без излишних эмоций, почти равнодушно. Молодец, не подкопаешься. И не поймешь, что это было вчера? Вероятнее всего, доктор решил оказать психологическую помощь несчастной пациентке. Эксперимент, так сказать, во благо. А если допустить второй вариант и принять на веру комплименты, то остается думать, что сегодня врачебная этика явно взяла верх. Александр Григорьевич вел себя очень правильно. Разочаровал девчонок всех возрастов. Виктория Михайловна тихо улыбалась. Какие же бабы дуры. Практически все, без исключения. Можно подумать, что до того момента, как попали в больницу, мужских особей на их горизонте не наблюдалось. Вели себя странно, ревностно, активно, как исстрадавшиеся без мужского внимания амазонки. Те тоже были крайне агрессивными. Может, лечение, обстановка и лекарственные препараты так действуют? Но ощущение создавалось такое, что все без исключения впервые увидели нормального мужика.

После приятного, но довольно странного вечера Виктория Михайловна прекратила свои ежевечерние бдения под фикусом. Все было отлично, скоро ее выпишут, все вернется на свои места, и ей совершенно ни к чему больничные страсти местного значения. Поздновато играть в любовные игры.

На следующей неделе Викторию Михайловну выписали. Она вернулась в родной дом и выбросила из головы странное свидание у больничного фикуса.

В первый же вечер после выписки ее приехала навестить приятельница Людмила Костромина. Налетела как ураган, вывалила на голову Виктории Михайловны очередную сногсшибательную историю о собственной нелегкой судьбе, заставила мгновенно забыть больницу, доктора, а заодно и ни в чем не повинный фикус.

Людмила Ивановна Костромина – отдельная, крайне увлекательная история. Сколько прочитано книг, просмотрено кинофильмов, но такой занимательной биографии Виктория Михайловна не встречала даже в самых авантюрных романах. Многое потеряли сценаристы всех времен и народов оттого, что не знали обыкновенной на первой взгляд русской женщины. Познакомилась Виктория Михайловна с Людмилой случайно, очень давно, почти в незапамятные времена. В парикмахерской, недалеко от дома, она встретила совершенно уникальную женщину. Людмила была классной и довольно популярной маникюршей. Работала виртуозно. Единственным недостатком молодой и привлекательной девушки была ее необыкновенная болтливость. Любой клиентке со скоростью сто слов в минуту она сообщала все подробности собственной жизни. Она не искала сочувствия или понимания. Реакция слушательниц ее мало волновала. С неукротимым южным темпераментом она выкладывала обескураженным клиенткам подробности своей жизни, не смущаясь и, кажется, не догадываясь, что так делать нельзя и по большому счету неприлично. Ей необходимо было все время говорить. При этом рассказчик она была замечательный, но кого при походе в парикмахерскую интересуют подробности чужой жизни, даже если они занимательнее хитросюжетных перипетий самого увлекательного приключенческого романа?

Виктория Михайловна при первом знакомстве от этой парикмахерской Ниагары оглохла и решила больше не связываться с сумасшедшей ни при каких обстоятельствах. В силу воспитания она не могла пропустить весь бред мимо ушей. Приходилось время от времени кивать, реагировать и терпеть изо всех сил. Факты биографии приятной молодой женщины заставляли волосы вставать дыбом. Все откровения походили на криминальное чтиво. Случаев из ее жизни с лихвой хватило бы не на один десяток судеб.

Менять парикмахерскую из-за одной сумасшедшей болтушки не хотелось, тем более что посещала Виктория Михайловна сие заведение не очень часто. Парикмахерская находилась совсем рядом, в соседнем дворе. Не надо тратить лишнее время, все услуги под боком. Постепенно она привыкла и перестала остро реагировать на буйную и откровенную до невозможности маникюршу. Все люди разные. Если у девчонки рот не закрывается и она не понимает, что нельзя делиться интимными подробностями со всеми подряд, это ее личные проблемы. Маникюр она делает прекрасно, и это уже хорошо. А остальное ее не касается. Шли годы, постепенно Виктория Михайловна прониклась к девочке состраданием. А как могло быть иначе?

Жизнь у Людочки была не сахар. О спокойствии и стабильности не могло быть и речи. С ней вечно случалось что-то непостижимое и необыкновенное. Вся ее биография была чередой несчастных случаев, потрясений и лихих поворотов судьбы. На долю обыкновенного, рядового человека за долгую жизнь не выпадает и десятой доли страстей, выпавших на долю Людмилы. Учитывая, что собственная жизнь Виктории Михайловны не изобиловала выходящими из ряда вон событиями, она сначала с определенной долей недоверия, потом содрогания и, наконец, сочувственно выслушивала невероятные истории из чужой жизни.