Марина Львова - Муж по случаю

– Так это брат твой был? На той неделе с тобой во дворе разговаривал высокий такой парень… Что-то я его здесь раньше не видел.

– Да, это был мой младший брат. Я не знаю, был ли он в этой квартире, вещи перевозили его знакомые, а он привез меня к подъезду, дал мне ключи от квартиры и уехал, очень спешил по своим делам, а, скорее всего, просто боялся, что буду плакать и обвинять его.

– Как же он тебя бросил совсем одну? Ты ведь уже больше года живешь в этой квартире.

– Он не бросал, мы просто разъехались, мне очень не нравились его друзья и работа, я боялась за него. Он же мой младший брат. Вот и пыталась уговорить брата расстаться с ними, но не получилось. Ему было проще расстаться со мной. После смерти родителей мы с ним остались одни, он разменял квартиру родителей. Получилось, что у него теперь своя жизнь и мне нет в ней места. Надо было отдать ему деньги, тогда Сережа был бы со мной. А мы с сыном как-нибудь бы выкрутились.

– Ты не переживай так, Танюша, все еще хорошо будет. Ну сама посуди, какая в том твоя вина?.. Я пойду. Ты дверь за мной запри как следует, слышишь? Потерпи немного, девочка. Я зайду к тебе позднее.

Семеныч пошел, по-стариковски ссутулив плечи. Теперь мне и самой удивительным кажется, что первые месяцы после переезда в свой новый дом я больше всего на свете боялась именно Семеныча. Он мне казался грубым и злым, пока я не разглядела его добрые глаза под вечно насупленными бровями. Никогда не забуду того страха, который я испытала, первый раз войдя в подъезд и увидев, что в просторном холле у лестницы сделан застекленный закуток, из которого вышел мужчина с нахмуренным лицом. Окинув меня цепким холодным взглядом, мужчина сказал: «Вам на пятый этаж» – и вернулся к себе на пост. От неожиданности я чуть не выронила свою поклажу. У меня было ощущение, что меня проверили, как на таможне, и дали добро на посещение территории чужого государства. Потом еще несколько недель я с опаской посматривала в сторону дежурки, заходя в свой подъезд.

По правде говоря, в этом доме мне не нравился не только Семеныч, но и сам дом, моя квартира, вид из окна. После прежней квартиры, где я прожила с родителями и братом последние годы, мое новое жилище казалось мне таким пустым и неуютным. Я вспоминала, сколько времени и сил потратили мои родители на обустройство нашей квартиры. А как счастливы они были, получив свою, по сути, первую жилплощадь!

До этого моя мама старательно налаживала быт в комнатушках семейных общежитий или так называемого частного сектора. В семье военного первая квартира (своя!) действительно становится счастьем. Как долго папа с мамой обсуждали расстановку мебели, как любовно выбирались обои и краска, как тщательно заделывались все щели и ликвидировались строительные огрехи. Для людей, большую часть своей жизни проживших в условиях постоянных сборов и переездов, неустроенности и неопределенности, квартира стала символом стабильности. Как жаль, что мы лишены понятий «родовое гнездо», «отчий дом», куда всегда можно вернуться в трудную минуту. Моя бабушка показывала мне дом, где она родилась, где родился и вырос ее отец, дом, построенный еще ее дедом, моим прапрадедом. Для нее этот дом был полон счастливых воспоминаний. Она могла долго рассказывать мне о семейных праздниках, о новогодней елке и подарках, которые она искала под колючими душистыми ветками, о библиотеке деда, куда она пробиралась тайком, пока ей официально не разрешили заходить туда, брать и смотреть тяжелые тома. В этом доме для моей бабушки все было связано с дорогими ей воспоминаниями, ей была знакома каждая трещинка на выщербленных от времени каменных ступенях лестницы.

Как жаль, что для большинства людей моего поколения стало привычным при переездах на новые квартиры расставаться со старыми вещами, «ненужным хламом», а ведь эти вещи напоминали о жизни наших бабушек и дедушек. Во время наших многочисленных переездов мы привыкли брать с собой только минимум необходимых вещей. Кое-какие дедушкины вещи сохранились на квартире у моей бабушки, где теперь жила тетя Оля.

Прошло уже много лет, но я до сих пор помню, как светились от радости мамины глаза, когда папа принес ордер на квартиру. Мои родители были так счастливы. Сколько полочек и шкафчиков было сделано папой в новой квартире. Она стала их любимой игрушкой. Приходя с работы, папа с мамой после ужина и традиционного обмена новостями начинали обсуждать и советоваться друг с другом по поводу дальнейших усовершенствований нашего жилища. Всю неделю они спорили, а в воскресенье дружно работали над очередным шкафчиком. Папа пилил и строгал, а мы по мере сил помогали или мешали ему. Порой меня это все раздражало, тогда мне было трудно понять, что означало для моих родителей иметь свое собственное жилье. Для меня и брата, выросших в условиях постоянных переездов, новая квартира стала просто новым домом, более уютным и удобным. Мы считали себя уже почти взрослыми и стремились вырваться из родного гнезда на волю, подобно нетерпеливым птенцам. Если бы знать тогда, что нет ничего лучше ощущения родного дома.

Разве могла я предположить тогда, что мой брат так легко расстанется с нашей квартирой и так быстро разменяет ее только ради того, чтобы начать самостоятельную жизнь? Можно грозить пальцем, можно злорадно потирать руки, как бы говоря: я тебя предупреждала, так оно все и вышло. Общаясь с непорядочными людьми, всегда рискуешь что-то потерять.

Брат потерял себя, я потеряла своего ребенка. Зачем понадобился им мой маленький Сережка? Так они пытались заставить Владика вернуть деньги? Только что толку в этом? Я для брата ничего не значу – он и не вспоминал обо мне почти год, даже больше, с тех пор как переселил меня в эту квартиру.

Неразборчивость моего брата привела к беде. А разве я во всем была права? Разве сама я не совершала ошибок? Но, с другой стороны, разве можно Зайку назвать моей ошибкой? Зайка – это самое замечательное, самое лучшее, что у меня есть и было. Это самое дорогое, что у меня отняли, что я потеряла. Как же больно! Как больно, словно сердце из груди вынули! Я же не смогу быть без моего ребенка! А если мне его не вернут? Что мне делать? Как же я жить буду?

Глухо зазвенел телефон, обычно я прикрываю его подушкой, чтобы не мешал нам с Зайкой. Телефонный аппарат старенький, сила звука у него почти совсем не регулируется.

– Таня! Это Александр. Как ты?

– Ничего… Знаешь…

– Таня! Слушай меня внимательно. Тебе нельзя быть одной. Сейчас к тебе придет один человек, ему можно доверять полностью.

– Александр, ничего не нужно, со мной уже ничего не случится. Что со мной сделается?! Они у меня ребенка украли.