Всё начинается со лжи (СИ) - Лабрус Елена

— Эльвира Алексеевна, зав отделением гинекологии, кандидат медицинских наук, доцент кафедры акушерства и гинекологии, — щедро представила она доктора, пока я поднимал упавший с шеи невесты шарф.

А когда разогнулся, так и застыл с ним в руках.

Эля? Сердце врезалось в рёбра и пропустило удар.

Но этого же не может быть! Просто не может!

Она, конечно, отрастила и покрасила волосы. И закалывала их теперь как-то замысловато, наверх. Слегка поправилась, совсем чуть-чуть округлилась, но ей так шло. В этом белом халатике с ажурным волнистым краем ворота казалась особенно женственной, мягкой, нежной. Но это всё ещё была она. Моя мечта.

Женщина, что я так и не смог забыть.  Моя сказка с тёмно-синими как южная ночь глазами, что я нет-нет, а порывался найти. Без которой скучал. О которой думал. Из-за которой так долго тянул с женитьбой, что будущий тесть даже поставил условие, что мы распишемся без разговоров, как только Юлька забеременеет. А я всё словно надеялся на чудо: встретить Эльку случайно, неожиданно, невзначай. И, если это произойдёт, снова кольнёт, щёлкнет, тряхнёт, то уже не отпускать. И вот — чудо произошло. Только совсем не так, как я ожидал.

— Павел Викторович, пройдёмте за мной, — улыбнулась она нейтрально, словно прочитала моё имя в карте и первый раз видела. Но голос всё же дрогнул, едва заметно.

— Мы случайно не знакомы? — задержался я, глядя ей в глаза. Но она уже справилась, взяла себя в руки.

— Не думаю, — уверенно качнула головой.

Сердце оборвалось: неужели правда забыла? Или обиделась? Не хочет знать? Замужем?    

И пусть я не увидел кольца, засомневался. Может, она права: так будет проще.

— А когда уже можно сделать УЗИ? А фотографию ребёночка? Ручки, ножки? Уверена, он будет похож на тебя, — не замолкала Юлька, сидя в кабинете.

— Обычно первое УЗИ делают на сроке не раньше десяти недель. На вашем сроке размер плода ещё не больше миллиметра, — мягко, но уверенно поясняла ей доктор Эльвира Лейман.

— Сколько? — округлила глаза Юлия и свела вместе пальцы, почти не оставив между ними просвета. — Миллиметр?

— Да, плод сейчас размером с маковое зёрнышко. А уже столько неприятностей, правда? Это ваш первый ребёнок? — делала она пометки в карте.

— А что? — закинула ногу на ногу моя невеста.

На фоне Эльвиры такая яркая, что резало глаза. Густые искусственные ресницы. Широко прочерченные брови. Сочно накрашенные губы. Высокие «татарские» скулы, тугие и блестящие от процедур и средств из тюбиков, коробочек и баночек, названия которых я и захочу, не назову. Зато миллион с лишним подписчиков в её Инстаграм каждый день узнавал что-то новое о том, как всем этим пользоваться. Каждый день этот миллион видел пирсинг колечком в её тонкой ноздре. Татуировку «какие-то цветочки» на запястье. И ещё не венец её издевательства над собой — украшенные стразами вопиюще острые и длинные ногти. Венцом стало эпическое чёрно-белое полотно с черепом, змеёй и прочей атрибутикой на всё бедро от задницы до колена, что я назвал «Песнь о Вещем Олеге». Но «миллион» остался доволен, папа одобрил, а я, мягко говоря, был в восторге. Тот я, которого в сети она выдавала за меня. Тот, о котором адепты секты Леди Ю только догадывались: по рукам, теням, смятым простыням, кружкам кофе, подаркам, кольцу.

Интересно, о её беременности они уже знают? Или хотя бы эту новость первым узнал я. Новость о том, что мы ждём ребёнка.

Я даже не понимал ещё: рад я этому или нет. А, глядя на сидящую за столом Эльвиру, сомневался всё больше.  

— Я просто заполняю карту. Так положено, — мягкой улыбкой погасила вспышку недовольства моей невесты доктор. — Это ваша первая беременность? Выкидыши, аборты были?

— Нет, — Юлька уверенно качнула головой. — Беременность первая. Мы предохранялись. И пока не планировали, но… упс! — она виновато пожала плечами, адресуя этот жест мне.

Да, ключевое слово: упс! Потому что мы не просто не планировали: она пила таблетки, я каждый раз натягивал презерватив. Нет, я как раз был не против ребёнка, даже хотел, это Юльке в её двадцать четыре казалось, что ещё рано.  

— Так же бывает? — я всё же не удержался спросить. — Такое могло случиться, если мы предохранялись?

— Конечно. Какие контрацептивы вы использовали? — не подняла головы от бумаг Эльвира, ставя пометки.

— Да какая разница какие! — сорвалась Юлия Владимировна на гневный возглас. — Все они не дают стопроцентной гарантии. Я беременна, чёрт возьми! Спрашивайте меня о беременности.

— Хорошо, — невозмутимо открыла доктор следующий лист. — Утренняя тошнота? Рвота? Головокружение? Усталость?

— Вот! Да, да, да, — картинно приложила Юлька руку к голове. — Меня даже вечером тошнит.

Брови Эльвиры, естественные аккуратные и строгие, как и вся она в этом белом халатике, удивлённо взлетели вверх. Как же одновременно и приятно, и невыносимо её видеть, что я никак не мог отвести глаза.

— Давайте за ширму, раздевайтесь, ложитесь на кресло. Я возьму мазки. Потом выпишу направление на анализы, которые потребуется сдать.

— Котик, не скучай, — поставила мне Юлька на колени свою сумку. И ушла ворчать и шуршать за перегородку.

— Котику предложить чай, кофе, журнал? — улыбнулась женщина моей забытой мечты.

— Я бы не отказался от виски и сигары.

— К сожалению, у нас здесь не барбершоп. Но мы над этим работаем.

— Тогда кофе.

— Ирина Львовна, — она открыла дверь, — будьте добры, чашечку лунго. Эспрессо-лунго. И шоколадку. Шоколад чёрный.

Меня словно облили тем кипятком, что должен заварить кофе.

Она не забыла! Она ничего не забыла!

В груди стало так тесно, что невозможно стало вдохнуть.

Но она уже скрылась за ширмой. Латексные перчатки характерно щёлкали, обтягивая её маленькие тёплые руки, которые мне до сих пор снились. И острый приступ желания нарисовал её всю: обнажённую, гибкую, с каплями морской воды на загорелой коже, с распущенными мокрыми волосами.

Вот же чёрт! Ни одну женщину ни до, ни после я не хотел так, чтобы вдруг расстроиться, что это не она беременна от меня. Ни одну женщину не вспоминал, неизменно чувствуя, как становится тесно в штанах. Ни одну не представлял во время секса с другой. И поделом, что, встретив её снова, я почувствовал себя так скверно.

А был ли наш курортный роман ничего не значащим? Или всё же тогда случилось нечто большее, чем хорошо проведённое время?  

Не предавайте, чёрт побери, никогда не предавайте свои мечты.

То, что женихом Юлии Пашутиной оказался Верейский, выбило почву из-под ног. Но я справилась. Кажется, неплохо справилась. Лишь бы он не приходил с ней на каждый приём. Видеть его рядом с другой женщиной оказалось неожиданно больно.

И то, что его невеста прикидывалась беременной было странно. Но то, что я увидела при осмотре, оставило впечатление куда более непонятное и неприятное.

Я всё думала о вчерашней встрече, торопясь с утра в детский сад.

Довольная, что я несу её на руках, моя сладкая Матрёшка, картавя, пела песню, кажется, из репертуара Шнура.

— Когда сибе, когда сибе, когда сибе, я вставлю сыськи, — тихонько басила она.

Спасибо, что не на всю улицу.

— Это где же ты услышала такую песню, Марусь?

— У деды в масыне, — тут же призналась она.

— Ох, я этому деду с большими ушами уши бы пооткрутила, — честно пообещала я, глянув на хмурое небо.

Обещали то ли снег, то ли дождь. Обычная погода для середины апреля.  

Своё сокровище я оставила в младшей группе на попечение милой полной воспитательницы лет сорока с хвостиком, что всегда вызывала у меня желание снова стать маленькой и прижаться к её большой мягкой груди. Пакет чистых вещей засунула в кабинку с «грибком». Но позвонила не отцу, что обычно забирал Матрёшку по вечерам из садика, а Косте.

«А кто у нас Костя?» — спросила меня год назад подруга Анька, когда мы с Костей только познакомились, и я как бы случайно «проговорилась».