Он тебя не любит(?) (СИ) - Тоцка Тала

Он готов был поклясться, что ее глаза увлажнились и заблестели. Больше он сдерживаться не мог и не хотел, отодвинул какого-то мужика, стоящего на пути, и направился к ней. И даже не глянул, идет за ним Алена или нет. Он не знал, что скажет, ему было плевать, что подумает Ямпольский, что подумают присутствующие. На всякий случай размял по дороге кисти рук. И чего он добивается, не знал. Знал только, что Эве не место возле этого старого мудозвона, пусть он хоть трижды миллиардер и выглядит на сорок. Два.

«А тебе двадцать один. Знаешь, что я подарил тебе на двадцать один год, Эва? А на двадцать лет, знаешь?»

«Ты дарил мне подарки? Но как?»

«Покупал в ювелирке, а потом отдавал встречным парочкам, мне было все равно кому, лишь бы девушки хоть отдаленно напоминали тебя. Парням их отдавал, чтобы от себя дарили».

«У меня есть муж, Макар, теперь он делает мне подарки. Видишь этот бриллиант? Арсен подарил мне его после одной ночи, как ты когда-то, помнишь?»

Ярость вспыхнула, ослепляя, он по-настоящему на несколько секунд лишился зрения.

«Я не могу тебя отдать ему, Эва!»

— Мак, перестань… — одними губами произнесла Эвангелина, и Макар понял, что сказал это вслух. Будто пелена спала, он обнаружил себя стоящим возле Эвы и крепко сжимающим ее плечи. Мир, целый и невредимый, ослепительно сиял вокруг светодиодами, а к ним, рассекая толпу, уже шел Ямпольский с двумя охранниками за спиной.

— Зачем я тебе, Мак? — все так же беззвучно спросила она.

И он не нашелся, что ответить.

— Эва? Что происходит? — зазвенело стальное.

Макара качнуло от злости. Он еще спрашивает! Разве это муж? Разве Макар стал бы спрашивать, если бы кто-то вот так прикасался к Эве, хватал ее за плечи? И секунды бы раздумывать не стал, удар у Демидова был поставлен почти профессионально.

Периферийным сознанием понял, что подумал об Эве, а не о своей жене. Правильно, он никогда не ревновал Аленку, потому что всегда знал, она будет с ним, зачем же ревновать? А сейчас его буквально разрывало на части, одна мысль о том, что Ямпольский прикасался к Эве, что он может делать с ней все что угодно, доводила до безумия, до сумашествия.

— Все хорошо, Арсен, не волнуйся. Это моя родственница с мужем. Познакомься. Демидовы. Алена и Макар. Алена моя троюродная сестра, — быстро заговорила Эвангелина, несмело прикасаясь к ладони мужа, а тот вдруг сжал ей пальцы, и от одного этого слишком интимного жеста у Макара едва не помутился рассудок.

Катастрофу предотвратила Алена. Она умудрилась втиснуться между Эвой и Макаром, рассыпалась в любезностях Ямпольскому, забросала Эвангелину вопросами и новостями. Сам Макар все это время в упор смотрел на Ямпольскую, которая была когда-то Казаринова, а потом могла стать Демидовой. И cтала бы, если бы он ее не отпустил, если бы своими руками не выставил прочь из своей жизни.

В груди сдавило, и Макар шумно втянул воздух. В области сердца появилась незнакомая давящая боль, он так же шумно выдохнул, развернулся и, не попрощавшись, направился к выходу. Алена побежала за ним, она что-то говорила, но ее речь казалась скомканной скороговоркой, Макар даже не стал вслушиваться. Они миновали зал и вышли в холл, как тут навстречу метнулся мелкий вихрь и впечатался в ноги Макара.

— Ой, извините!

Он поймал вихрь в охапку, при ближайшем рассмотрении тот оказался очаровательной девчушкой с белокурыми локонами и круглыми щечками. Макар присел перед ребенком на корточки.

— Ты не ударилась?

— Нет! — замотало головкой белокурое чудо. — Ты мягкий. А как тебя зовут?

— Макар.

— Тебе повезло, — важно заявило чудо, — я сегодня научилась говорить букву «р», — и рыкнуло для пущей убедительности. — Ррр-рр-р!

— Это почему повезло? — спросил он, совершенно сбитый с толку.

— Потому что я теперь могу сказать «Макар-р-р!» А раньше я сказала бы «Макал». И ты бы обиделся.

— Не обиделся, что ты, я бы не обиделся! — он улыбался, и пустота внутри размывалась, как волны размывают песчаный берег. — Тебя как зовут?

— Маш-ша, — она качнулась вперед, а Макар только шумно сглотнул, прогоняя перекрывший горло ком.

Он сразу понял, кто перед ним, узнал по глазам, которые ничуть не изменились с того момента, как она их открыла впервые в жизни. Вряд ли малышка догадывается, что первым, кого она увидела, был Демидов.

«Маша. Ты назвала дочку Машей. Спасибо, Эва. Эвочка…»

— Мария, пойдем к маме, она тебя ищет, — огромный, похожий на медведя, охранник протянул ребенку свою лапищу, и детская ручка буквально утонула в широченной ладони.

— До свидания, Макар-р-р! — церемонно привстала на носочки девочка.

— До свидания, Маша…

Макар смотрел им вслед, а потом вдруг отчетливо понял, что не может вот так взять, и отдать их Ямпольскому, ни Эву, ни Машу, круто развернулся обратно, но в рукав намертво вцепились пальцы с наманикюренными ногтями. На одном из пальцев сверкнул бриллиантовый ободок, и это внезапно отрезвило Макара, вернуло к действительности. Здесь его жена, Аленка. Алена. А не Эва.

— Куда ты, Мак, с ума сошел? Он же муж! — а потом с горечью прошептала, не спрашивая, а утверждая: — Ты что, ее ревнуешь?

Он не ответил, потому что сам не знал. Молча прошел к выходу и остановился на крыльце, глубоко дыша, втягивая воздух полной грудью, надеясь хоть так остудить пылающий в груди адский огонь и вырубить короткие импульсные токи возбуждения, пронизывающие каждую клетку тела.

Еще предстоит разобраться, почему так легко обрушился мир, который Макар строил вокруг себя целых три года, лишь только на горизонте мелькнула Эва. Непонятная, непрозрачная, нечитаемая, так и оставшаяся для его внутреннего навигатора загадочной неопределяемой локацией. А ведь он старательно строил свой мир только из-за нее, чтобы отгородиться от нее и забыть.

«Херово, выходит, строил».

И если где-то на земле был ад, теперь Макар знал совершенно точно — его ад был полным эксклюзивом, можно сказать, персональным. И у этого эксклюзива было имя — Эвангелина.

— В чем дело, Эва, почему ты позволила Демидову лапать тебя в моем присутствии и на глазах у моих гостей?

— Простите, Арсен Павлович, — она старалась, чтоб внутренняя дрожь не прорвалась наружу. Ямпольский не любит истеричек, она это хорошо усвоила, — я просто не была готова к этой встрече. Больше такое не повторится.

— Что между вами было? Почему он так себя вел? Ты спала с ним? — стальные глаза сверлили безостановочно, но она стойко выдержала взгляд. Лгать было бесполезно. И опасно. — Что ж, если ты не можешь удержать в рамках бывшего любовника, мне придется действовать самому.

— Не нужно, Арсен… — она облизнула вмиг пересохшие губы. — Он… Макар отец моего ребенка.

Стало тихо, взгляд Ямпольского сделался ледяным.

— Ты должна была мне рассказать, — он казался расслабленным и спокойным, но это было обманчивое спокойствие, как у хищника, притаившегося в засаде. — Мне позарез нужна его земля. Я предпочел бы иметь дело с его отцом, младший Демидов слишком агрессивно ведет себя в бизнесе. Но выбора нет, мне придется с ним работать, Эва. Это может стать проблемой?

— Нет, — Эва отлично держалась, — он не знает. И не должен узнать.

— Ты уверена? Больше никто не в курсе?

— Знает его жена, но она будет молчать. Это не в ее интересах.

— Да, пожалуй ты права, — Ямпольский задумчиво рассматривал свои руки, — хорошо, Эвангелина, иди отдыхай.

Эву провели в спальню, она держалась, пока за охранником не закрылась дверь, а потом сползла по стене. Где он взялся, этот Демидов, со своим изучающим, будто ощупывающим взглядом? И раньше, когда он смотрел в глаза, Эве казалось, будто он проникает прямо ей в подкорку и читает все тайные мысли. Ей приходилось притворяться, и без того было сложно, но когда он во время затянувшегося сеанса любви запрокидывал ей голову и всматривался в лицо, это становилось практически невозможным.