Беспринципный (ЛП) - Корте Белла Ди

Отец завел правильные связи, женился на идеальной девушке, общался на всех роскошных вечеринках и заводил дружбу или убивал множество людей из всех слоев общества. Он доказал реальности, которую мы создали, миру, которым мы правили, насколько он был компетентен и насколько жестоким он мог быть. Даже те, кто правил улицами, боялись одного его имени.

Артуро Лупо Скарпоне, Король Нью-Йорка.

Никто не мог превзойти его в игре. Никто не мог приблизиться к нему. Даже его собственная плоть и кровь. Его сын.

Витторио Лупо Скарпоне, Принц-красавчик.

Артуро лишил меня будущего, своего имени, изгнал из королевства, к которому он так жестоко готовил меня, а затем просто взял и списал будто мертвый груз.

Его люди не зря называли его il re lupo. Король-волк. Он убил бы собственное потомство, чтобы упрочить свою власть.

Есть старая поговорка: «Мертвецы не рассказывают сказок». Мне нечего было рассказывать. У меня была только одна ужасная история.

Только на этот раз человек, давший мне жизнь, заплатит мне за все. Потому что если я уже был мертв в его глазах, как он мог увидеть мое приближение?

Бу, ублюдок. Ты называл меня Принцем. И я вернулся, чтобы править твоим миром, как Король.

18 лет назад

Договорные браки в нашей культуре были не редкостью. Я всегда знал, что когда-нибудь женюсь на Анджелине Замбони. У ее отца были связи, и, кроме того, он был одним из самых влиятельных людей в Нью-Йорке. Анджело Замбони, отец Анджелины, занимался политикой.

Мой же отец больше спец по страху и кровопролитию, хотя отец Анджелины тоже подобным не брезговал. Руки Анджело были чисты, чего нельзя было сказать о его совести. Артуро Скарпоне родился без совести и вырос в человека, не гнушавшегося запятнать свои руки кровью — большинство людей в нашем кругу восхищались этим и боялись его не меньше. Анджело жаждал такой поддержки, поэтому он согласился на брак до того, как его дочь смогла бы сделать свой выбор.

Мы были парой, которой все восхищались и хвалили. Мы были прекрасной парой. У нас будут красивые дети. Мы бы прекрасно жили вместе, даже если бы темные стороны моей жизни были скрыты за кажущейся идеальной внешностью. Когда настанет день, и я буду править этим безжалостным Королевством, которое оставил мне мой отец, она будет королевой рядом со мной на этом троне, воздвигнутом на непрекращающихся реках крови.

Анджелина также была бы моим собственным «кодексом чести» — моей омертой. Она будет моим гарантом молчания в самые трудные и тяжкие времена, в хорошие и плохие дни, в болезни и здравии, во время самых тяжелых полицейских допросов и в попытках противников испугать ее.

В этой жизни верность была даже сильнее любви. Необходимо было знать своих врагов лучше, чем друзей. Но я очень рано понял, что никто из тех, кто меня окружал, не был моим другом. Все зависит от того, насколько они нужны тебе, а ты им.

Анджелина усмехнулась и подтолкнула меня локтем, когда мы шли по улицам Нью-Йорка, выводя меня из задумчивости. На улице было уже темно, но множество огней вокруг нас освещали ее лицо.

Волосы Анджелины были цвета мягкой карамели, а загорелая кожа под цвет карих глаз. Мой брат как-то сказал, что у нее злой взгляд. Так и было. Когда Анджелина жаждала мести, взгляд ее глаз жалил похлеще кинжалов, не зная пощады. Ростом она была не выше меня, даже если надевала каблуки, но для женщины она была достаточно высокой. Ноги Анджелины были достаточно длинными, чтобы обхватить меня и притянуть ближе, когда мы предавались с ней любви.

Через месяц я назову ее своей женой — Миссис Витторио Скарпоне — и многолетние деловые отношения между нашими отцами наконец-то увенчаются успехом. Артуро любил рассказывать Анджело, что две семьи живут под сенью оливкового дерева. Анджело привез это дерево со своей бывшей родины. Артуро посадил его в Нью-Йоркскую почву. Когда придет время царствовать, обе семьи будут наслаждаться его плодами.

— Ты сегодня молчалив, — сказала Анджелина, ее глаза заблестели, когда она посмотрела на меня.

— Во время бродвейского шоу не поговоришь. — Дыхание вырвалось из моего рта легкой дымкой.

— Я не могу понять твой настрой. — Она остановилась. Я замер. Анджелина отступила на шаг, чтобы мы встали лицом к лицу. Ее глаза сузились.

— У тебя есть сомнения?

Между нами кружились снежинки. Они белыми хлопьями приземлялись на темную ткань моего пиджака. В течение нескольких секунд снежинки падали на мою одежду и даже на ресницы, прежде чем я заговорил.

— У меня к тебе встречный вопрос.

Она слегка улыбнулась в ответ и покачала головой.

— Это дело решенное.

В нашем мире речь всегда шла об искусстве ведения сделок и о том, что тебе придется смыть свои грехи кровью, если решишь пойти против воли Короля.

— Только Бог мог бы разорвать это соглашение, — сказал я.

— Бог или твой отец. — Анджелина сунула ладони в карманы своего дорогого жакета.

Мимо нас прошел мужчина в костюме, одной рукой держа портфель, другой прижимая телефон к уху. Но я не упустил взгляда его глаз. Он рассматривал Анджелину, пока спешил скрыться от холода. Меня это не особо беспокоило. Что меня действительно беспокоило, так это холод, который охватил мое тело, и погода здесь была ни при чём.

Анджелину использовали как пешку в этой игре еще до того, как она начала разговаривать. Я был рядом с ней с тех пор, как мы были детьми. Мы оба понимали, что любовь не имеет ничего общего с этим соглашением, но я хотел, чтобы это был крепкий союз, и было бы легче, если бы мы оба испытывали взаимные чувства друг к другу. Я ожидал от нее уважения, которое бы основывалось на верности.

Однако в последнее время я ощущал странные вибрации, исходившие от нее. Уже не в первый раз холодное предчувствие охватывало мое тело, заставляя мои инстинкты насторожиться.

— Ты и правда красавец мужчина, Витторио. Тебе следовало принять предложение отца, когда у тебя была такая возможность.

Мои глаза сузились, как будто это действие позволяло мне лучше ее рассмотреть. Просканировать Анджелину. Подобные замечания меня напрягали. Она была не из тех, кто скупится на слова. Анджелина все лучше и лучше овладевала тонкостями нашего ремесла. Мне это чертовски не нравилось. Особенно когда она начала разбрасываться словами, которые не должна была делать достоянием общественности.

Анджелина была права. Мой отец однажды уже предлагал мне выход. Шанс прожить свою жизнь так, как я считал нужным, но все еще делая для него грязную работу. Вместо того чтобы быть неотъемлемой частью бизнеса, он хотел, чтобы я стал его лицом. Я мог бы владеть всеми модными ресторанами и умасливать высшее общество, чтобы его члены были поближе к деньгам. Он сказал, что моя внешность и обаяние очаруют их. Мой брат Ахилл больше подходил на роль его правой руки.

Это был единственный выбор, который дал мне отец. Тем не менее, это можно было назвать выбором с большой натяжкой. Это был вызов. Пусть мой младший брат, которого он называл Шутом, будет лицом его Королевства, но что бы это дало мне? Я стал бы шестеркой, которая ему нужна, как собаке пятая нога. Я был бы даже ниже тех парней, которым он отстегивал по десять долларов, чтобы те убирали со стола.

Анджелина, казалось, знала, что мой отец никогда не позволит мне этого. Как только отец находил слабое место, он тыкал в него пальцем, пока рана не переставала заживать. Он ждал, пока рана не затянется вокруг его пальца, чтобы в любой момент он мог дать ей открыться, когда сам того захочет.

Отец знал, что мать — моя единственная слабость. Он все еще отпускал глупые шуточки о том, какой я красавчик, прямо как члены ее семьи в Италии, совсем как она сама.

Но Артуро никогда не скажет этого им в лицо. Моя мать была связана с могущественным кланом Фаусти, и если у отца не было намерения незамедлительно отдать богу душу, ему стоило относиться к ним с должным уважением. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы они заявились сюда и устроили разборки. Фаусти этого и не делали, если речь не шла о совместных делах с ними. Несмотря на то, что Артуро был Королем Нью-Йорка, он не мог и пальцем тронуть кого-то из клана Фаусти. Они правили всем миром.