Вера и Марина Воробей - Просто он такой

Теперь ежевечерние появления Зои стали для парня и вовсе мучительными. Он открывал ей дверь, секунду смотрел в ее счастливо распахнутые серые глаза с загнутыми кверху ресницами, отчетливо понимая, что радость и теплота в ее глазах предназначены не ему, и старался быстрее уйти в комнату, опасаясь показаться Зое любопытным или навязчивым. Сидя над конспектами, Олег печально раздумывал о том, что Зоя влюблена совсем не в того человека, который мог бы оценить ее по достоинству, и о том, что ничего, кроме боли и разочарования, эта влюбленность ей не принесет. Но она еще не знала об этом, а он, Олег, знал. Только изменить ничего не мог.

«Ну, не брякнуть же ей вот так запросто: ты, мол, не на того внимание обратила, он, типа, тебе не пара! А я для тебя готов на все, только бы ты была со мной! Или что-то в таком роде… – невесело фантазировал Олег, уткнувшись в толстую общую тетрадь с лекциями. – Да она же мне никогда не поверит! Просто сбежит от меня и больше не придет».

Этот вечер на первый взгляд ничем не отличался от всех предыдущих. Но Олег, впустив Зою, сразу же почувствовал: что-то в ней изменилось. Неуловимо, совершенно незаметно для постороннего взгляда. Только его взгляд не был посторонним. Он четко фиксировал любые перемены в Зоиной внешности или настроении. И сейчас Олег с удивлением обнаружил: с Зоиного лица исчезло выражение солнечного света, исчезла лучистая улыбка. Вернее, Зоя вежливо ему улыбнулась, как обычно, но ведь глаза, ее необыкновенные глаза оставались серьезными! И грустными-грустными. Словно внезапно повернули выключатель, и они погасли. Или что-то перегорело у Зои внутри.

– Привет! – коротко бросила Зоя Фишкину и замолчала, деловито раскладывая на кухонном столе учебники.

Вадим взглянул на нее изучающе:

– Зойка, ты чего, сердишься на меня? Ну, извини меня за вчерашнее, блин, ну, настроение поганое было, даже не знаю почему. Не злись, пожалуйста, ладно? Ну, давай мириться! – Фишкин схватил Зою за руку и зацепился своим мизинцем за ее мизинец, как мирились в детстве его родители, а может, даже бабушки и дедушки. – Мирись, мирись, мирись и больше не дерись… – приговаривал Фишкин, энергично тряся их сцепленные руки и весело пытаясь заглянуть Зое в лицо.

«Если я сейчас с ним помирюсь, у меня не хватит характера начать выяснять отношения!» – пронеслось в голове у девушки, и она резко высвободила свой палец.

– Мне незачем мириться, – строго сказала она, – я с тобой не ссорилась. И хватит время терять, открывай физику. Давай еще раз все повторим. Кстати, ты когда думаешь в школу возвращаться?

– Мне послезавтра к врачу… – обескураженно промямлил Фишкин.

Такой холодной он еще Зою не видел.

– Вот и славненько! Два урока на повторение, и я рискну предположить, что ты к школе готов, – продолжала Зоя тем же деловым тоном. – Возражения имеются? Нет? Тогда открывай девяносто шестую страницу.

Фишкин тяжело вздохнул и не стал спорить. Он уже догадался, что его училку укусила какая-то муха. Только не мог взять в толк, какая именно.

Благополучно отзанимавшись два часа, Зоя наконец захлопнула учебник и посмотрела на часы:

– А теперь, Вадик, можно задать тебе один вопрос? Только я хочу получить на него правдивый ответ.

– У-у, как официально, будто в суде. Ну, валяй, задавай, я вообще-то не склонен к вранью, если ты заметила. Нет, бывает, конечно, но в исключительных случаях, для дела. – Фишкин старался внешне сохранить легкомысленный вид, хотя сердце екнуло от нехорошего предчувствия. Что еще за подлянку она ему приготовила?

– Для дела, говоришь? А для какого дела ты меня обманул? И не только меня, но и Алика тоже? Нет, мне на самом деле интересно, что лично тебе дало это беспардонное вранье, а? – Зоя старалась говорить сдержанно, но внутри у нее все кипело от негодования и обиды.

– Я? Я тебя обманул? Ты чего, с дуба рухнула, Зойка? Ты подумай, что ты несешь? Разве я могу тебя обманывать? После всего, что ты для меня сделала? – начал спектакль Фишкин.

– Зачем мы как ненормальные таскаемся сюда каждый вечер? Зачем мы влезли к человеку в дом, в его жизнь, а, отвечай? – не слушала пафосные речи Фишкина Зоя.

Девушка чувствовала, что ее тон уже нельзя назвать спокойным, накопленная обида рвалась наружу, высвобождая в ней агрессию, о которой Зоя сама не подозревала.

– Так ты все-таки из-за вчерашнего? Ну, я же сказал, мне показалось, что ты говорила про больную бабушку, понимаешь, по-ка-за-лось! Может человек ошибиться или нет? Как еще тебе объяснить? Извини, не знаю! – Фишкин принял оскорбленный вид и почти успокоился.

Он уже приготовился к тому, что Зоя в конце концов кинется сама извиняться перед ним за свою недоверчивость.

– А родственники с детьми тебе тоже показались? Если так, то, может, тебе к психиатру обратиться, а? Может, у тебя галлюцинации начались? – с издевкой выкрикнула Зоя в лицо обескураженному Фишкину.

– Откуда ты знаешь? Ты что, за моей квартирой следила, вынюхивала? – взволнованно вскочил Фишкин с табуретки и забегал по крошечной кухне.

– Ты всерьез полагаешь, что я способна сидеть в засаде в твоем дворе, чтобы уличить тебя во лжи? Этого еще не хватало! – парировала Зоя. – Я узнала об этом случайно. Ну и что ты скажешь по этому поводу, а?

Фишкин в запальчивости открыл было рот, чтобы крикнуть что-то в ответ, но тут же запнулся. Что он мог ей сказать? Что нуждается в ней и стесняется ее одновременно? Он и сам до конца не понимал, как такое может быть, но ведь он именно так относился к Зое на самом деле. Значит, это возможно?

– А ты… ты разве не обманываешь меня? – схватился Фишкин за неожиданно пришедшую в голову мысль. – Сколько раз я выслушивал от тебя уверения в неземной любви ко мне, а ты… Ты убегаешь от меня к какому-то… Ты меня бросаешь одного, являешься с цветами и еще требуешь от меня искренности? – с детской обидой выкрикнул Фишкин, сжав кулаки.

– Так ты что, меня ревнуешь? – В сердце Зои вспыхнула радость, но она тут же поняла, что он уводит разговор совсем в другое русло, чтобы чувствовала себя виноватой она, а не он.

Иначе говоря, валит с больной головы на здоровую.

Фишкин ничего не ответил. Он совершенно запутался, а этот нелегкий разговор окончательно выбил его из колеи. Больше всего ему хотелось, чтобы его вообще не было, этого разговора, и чтобы с Зоей все оставалось по-прежнему. Но, к сожалению, а может быть, к счастью, ложь всегда выползает наружу, и наступает момент, когда нужно держать ответ за свои слова и поступки.

Растерянное молчание Вадима тоже охладило Зоину агрессивность. Она ощутила безумную усталость и пустоту. Ей было уже все равно, почему Вадим ее обманул. Она уже жалела, что затеяла это бесполезное выяснение отношений. Такой уж он человек, и совершенно очевидно, что правды от него не добьешься. И самое странное в Зоиных ощущениях было то, что она уже не знала сама, любит ли она Вадима или…