Вера и Марина Воробей - Просто он такой

Растерянное молчание Вадима тоже охладило Зоину агрессивность. Она ощутила безумную усталость и пустоту. Ей было уже все равно, почему Вадим ее обманул. Она уже жалела, что затеяла это бесполезное выяснение отношений. Такой уж он человек, и совершенно очевидно, что правды от него не добьешься. И самое странное в Зоиных ощущениях было то, что она уже не знала сама, любит ли она Вадима или…

Так они и сидели друг против друга, думая каждый о своем, пытаясь разобраться в своих истинных чувствах. Первой нарушила молчание Зоя:

– Вадик, если ты не можешь, то и не говори. Все равно я ничего приятного для себя не услышу. А насчет любви… Да, я очень сильно любила тебя, с самой первой минуты, как увидела. Да, я тебе тысячу раз об этом рассказывала, и это действительно так. И знаешь, раньше я считала, что любовь способна простить все-все, ну, просто абсолютно все, понимаешь? И я прощала тебя, потому что находила оправдание всем твоим жестоким и глупым поступкам. Но, оказывается, так не может продолжаться вечно и всему есть свой предел. И в какой-то момент отчетливо понимаешь, что любви уже нет, а есть только боль, разочарование и пустота. И причины, породившие ложь и обман, становятся неинтересными.

– Нет, подожди. Я скажу. Я знаю, что причиню тебе еще одну боль, но она будет последней, обещаю. Я просто не могу допустить, чтобы ты считала меня каким-то уродом и выродком! – Фишкин собрал все свое мужество и посмотрел Зое прямо в глаза. – Ты понимаешь, во мне как бы два человека живут, один нормально к тебе относится, крайне благодарен за твою заботу и все такое, и этому человеку с тобой клево, очень! А другой… Другой – слабак, трус и обманщик. Этот другой… он ужасно зависит от чужого мнения и… и он стыдится, что ли, выносить на всеобщее обозрение дружбу с тобой. Ну, я не знаю, как мне объяснить. Знаешь, я ведь и сам измучился. Думаешь, я бревно бесчувственное и мне все параллельно? А это не так! Я, наверно, просто трус. Да, трус! Знаешь, я дико испугался, что в классе узнают, что мы с тобой… ну, общаемся, и тот же Ермол станет прикалываться, что ты меня в себя влюбила! А я не мог этого допустить, ну, не мог, и все тут!

Фишкин очень робко положил свою руку на Зоину. Ее пальцы были ледяными.

– Зоя, ты… простишь меня? Помнишь, ты сама говорила мне, что любовь может простить и слабых, и трусливых, и предательство, и лицемерие… Это твои слова, помнишь?

– Да, любовь прощает, это правда, я не отказываюсь от своих слов, – медленно кивнула Зоя, помолчала и затем, твердо взглянув на Вадима, добавила: – Но это если речь идет о любви. А это уже не про меня.

Фишкин встал и стал складывать учебники в рюкзак. Зоя молча наблюдала за ним. Она думала о своем сне, про который мудрая бабушка сказала тогда: «Сколько еще будет в жизни таких костров, не счесть».

– Я уйду первым, если не возражаешь. – Фишкин приостановился возле двери, ведущей из кухни в коридор. – Но все же хочу, чтобы ты знала: сказать, что я люблю тебя, нет, это неправда. Прости меня, что я, может быть, давал тебе повод на это надеяться. Но сказать, что я не люблю тебя, это тоже… совершеннейшая неправда. И объяснить этого я не умею ни тебе, ни себе самому.

Зоя не пошевелилась… ни когда услышала приглушенные голоса Вадима и Олега, ни когда хлопнула входная дверь (навсегда, это она знала точно), закрывшаяся за Фишкиным, ни даже когда в кухню осторожно заглянул Алик. Ей казалось, что внутри у нее нет абсолютно ничего, кроме опустошенности и какой-то невесомости. Зоя не в силах была сдвинуться с места, пошевелить рукой или ногой, ей хотелось вот так сидеть вечно, совершенно одной, и молчать, молчать и ни о чем не думать.

– Зоя, извини, пожалуйста. Я не помешаю? – тихо спросил Алик, остановившись в дверном проеме напротив нее, на том самом месте, где пять минут назад ее некогда самый дорогой человек признался ей в любви, сам того не подозревая.

Признался так странно и витиевато, так откровенно, что Зоя ни на секунду не усомнилась в его искренности. Почему же ей не хочется петь и прыгать до потолка от счастья? Почему же ей в общем-то все равно, что там думает о ней Фишкин?

«А ведь все перегорело. Костер все-таки погас, и я сама его погасила. И почему-то совершенно не жалею об этом», – грустно подумала Зоя.

Она вдруг осознала, что Олег внимательно рассматривает ее, улыбаясь мягкой улыбкой.

– Зоя, Вадик мне сказал, что вы больше не придете заниматься. Извини, но мне необходимо знать: вы с ним поссорились, что-то произошло? – Олег в другой ситуации никогда не позволил бы себе лезть с расспросами, но сейчас он не мог не вмешаться.

Между ребятами пробежала какая-то кошка, определенно, и он должен был выяснить, насколько эта кошка была черной, ведь сейчас эта удивительная девушка встанет и уйдет из его жизни. А он ничегошеньки не знает о ней, даже номера ее мобильника!

– Алик, все в порядке. Я не ссорилась с Вадимом. Я… просто освободилась, – чуть удивленно, еще не веря в собственную свободу, произнесла Зоя и тут же виновато спохватилась: – Ой, извини, я сейчас уйду. Просто у меня был тяжелый день и… и разговор тоже не из легких! И спасибо тебе за твою доброту. Представляю, как мы тебе тут надоели! – Зоя поспешно вскочила и протянула руку к своей сумочке, висевшей на ручке холодильника.

– Подожди, Зоя… Я не хочу, чтобы ты уходила! – Олег сделал протестующий жест, и их руки столкнулись в воздухе.

Зоя немедленно залилась пунцовым румянцем и попыталась отдернуть руку, но Олег крепко и в то же время осторожно держал ее за тонкие пальцы, просительно заглядывая в ее необыкновенные глаза.

Он оказался таким славным, этот Олег Милоградов, что Зое и вправду расхотелось куда-то идти. И как она не замечала этого раньше. Удивительно!

«Впрочем, я многого не замечала вокруг себя, наверно, я была слепа и глуха ко всему миру. Какое счастье, что я могу снова видеть людей!» – подумалось Зое.

Она наблюдала, как Олег наливает ей ароматный чай, раскрывает коробку зефира, как оказалось, припасенного именно для нее, Зои, на всякий случай. Потом они долго сидели на кухне, пили необыкновенно вкусный чай и говорили, говорили, говорили…

– Знаешь, я очень рад, да нет, я просто счастлив, что этот «всякий случай», вопреки всему, наступил! – ласково улыбнулся Олег, кивнув на коробку из-под зефира.

– Я тоже… – чуть помедлив, согласилась с ним Зоя.

Уже три раза за сегодняшний вечер Лу снимала трубку городского телефона, чтобы проверить, не сломался ли он. Периодически она хватала свой мобильник с той же целью – убедиться в его исправности, набирала первый попавшийся номер, но, не дождавшись соединения, отключалась. Вот и сейчас она взяла в руки свою новенькую «Моторолу» и только собралась войти в записную книжку, как телефон ожил в ее руках, наполнив всю кухню энергичными звуками полифонической мелодии. Этот сигнал Лу поставила на его номер. Только когда звонил он, звучала эта зажигательная ритмичная мелодия, от которой моментально поднималось настроение. Но на всякий случай – а вдруг сбой какой-нибудь? – Девушка все же взглянула на дисплей.