По льду (СИ) - Цой Анна

— Тебе не нужна машина, мам, — решила сказать ей, — ты постоянно дома сидишь.

Она дёрнула губами. Но ответила за неё владелица завидного подарка:

— Как же не нужна? Я вот тоже не работаю, но в магазин съездить и… — она задумалась, — ещё куда-нибудь.

Мама закивала, найдя поддержку в той, кто поскорее желала стать бабушкой и забрать моего ребенка.

— И вообще, я теперь буду возить вас с Сонечкой в больницу! — гордо добила маму в её зависти женщина, — Артём же работает много, — она важно закивала, но опомнилась, — но на дочь точно время найдёт! Главное, что в достатке.

Моя мама от последней фразы практически на месте подлетела, введя меня в фазу сдерживания хохота. Спасло меня то, что она собралась готовиться к большому ужину, на который придет даже Артёмов папа.

Я была «счастлива», понимая, что сегодня меня будут сватать всеми силами, игнорируя тот факт, что я ещё не успела развестись.

Припрягать меня к приготовлению никто не стал, оставив сидеть рядом и смотреть в плоский телевизор на стене, который для меня был чем-то из разряда роскоши в последний год.

— Сонечку нужно будет покрестить, — донеслось до меня мамино из кухни за стеной.

Я напряглась.

— Не стоит, — неожиданно отрезала Галина Ивановна, — лучше пусть выберет сама, когда подрастет.

— Выберет?! — в ужасе прошипела мама.

Я приготовилась к скандалу.

— О, а ты не знала? — как ни в чём не бывало продолжила женщина, — мы не христиане. И Германн будет очень против крещения. Как и Артём.

Мама, кажется, была в шоке от её слов. Я же подлила масла в огонь:

— Я тоже против, мам.

— Скажи это своему отцу! — зарычала она на меня.

Я хмыкнула.

— Знаешь, раз уж ты меня женила без моего согласия, то скажи это дяде Герману или Тёме. Я на тебя посмотрю, — я закинула ногу на ногу, — и на папу заодно.

В ответ мне была тишина, прерываемая только болтовней телевизора.

— Обсудим это позже, — пошла на компромисс мама.

А если по-простому — слиняла от неудобного разговора.

— Сыночек, если честно, уже и место для церемонии выкупил, — шёпотом решила отвлечь её Галина Ивановна, — идеально для весны!

Очевидно, этого я по её мнению слышать не должна была, потому, наверное, и говорить ничего не стала, отвлекшись на потягивающуюся Соню, с которой у меня было время спокойно полежать.

И от этого жизнь казалась просто фантастически прекрасной. Несмотря на густые тучи над головой.

***

Артём приехал первый. Я была уверена, что он сбежит с работы так рано, как она ему позволит, из-за чего теперь мне было не скучно вдвойне — он забрал у недовольной меня вновь улыбчивую дочь, и теперь я была полностью свободна, потому и «обязана показать какая прекрасная я хозяйка» по субъективному мнению мамы. Плюсом было то, что мне разрешили делать всё сидя, а не сгибаясь в три погибели над столом.

Через час стол был накрыт, а на диване сидел отобравший мою дочь у собственного сына Германн, отчество которого я так и не запомнила, в отличие от известной в нашем городе фамилии — Лидер. Тёма не раз говорил, что его отец переехал в Россию из Германии, перевезя с собой только собственное поистине немецкое имя — жену он встретил уже здесь.

Артём был на него похож: те же прямые черты, карие глаза и улыбка, искренняя, но не такая эмоциональная, к какой привыкла я. Вечно сдержанный и строгий вид, никогда не перерастающий в неряшливость или «спортивный» стиль, которому отдавали предпочтение практически все, кого я знала. А ещё мягкость во всем, кроме собственных решений, отстаивая которые, оба становились ледяными и несгибаемыми.

— Вид у тебя болезненный, Василиса, — остановил меня мужчина, — Галь, пусть она посидит. Не лезь к ней со своей бурной деятельностью.

Женщина улыбнулась, кивнула мне и махнула рукой моей маме, которая выскочила из кухни вслед за ней, не понимая, почему в её доме кто-то командует.

— Мы с этим разберемся, если ты про это, — взглянул на отца Тёма.

Я забрала у него ребенка, взглянув на часы. Пора было укладывать — спала сегодня она плохо. Соня в ответ зевнула.

— Я не лезу — не бурчи, — скосил на него глаза Германн.

Я поджала губы, уловив мельтешение за окном.

— Василиса, папа приехал! — зачем-то оповестила именно меня мама.

Я в этот момент думала, куда бы исчезнуть, пока он не вошёл в дом.

— Лучше не говорить с ним о религии, — решила предупредить всех я, — и о политике. И о деньгах. И о…

— Две машины у нашего дома! — первое, что заорал папа, открыв дверь, — соседи совсем оборзели ставить свои домины на колесах напротив нас?! Свои гаражи для чего понастр…

На этом моменте он увидел Галину Ивановну, точнее её спину, когда она убегала с кухни к нам в зал. К мужу на диван она плюхнулась с огромными испуганными глазами, взирающими в смеющиеся мужчины.

— Василиса приехала, — шептала отцу мама, помогая снять куртку с плеч, — а Лидеры…

— Не успела от одного отвязаться, за другого ухватилась?! — прошипел он ей в ответ, — а потом что? Опять домой? Только уже с двумя, а не с одним?!

Я выдохнула, любуясь потолком сквозь пелену слёз. Папа был самим собой — это я вспоминала жизнь с родителями как что-то лучше, чем год с Никитой. Кажется, они стояли на одной ступени.

— Мы можем уехать хоть сейчас, Вась, — донеслось до меня от Артёма.

— Давно бы так сделал, — сказал его отец, — и спрашивать не стал бы.

Тёма закатил глаза.

— Не кричи, — ещё тише попросила отца мама, — они только на вечер. Попросит её руки и уедут. Успокойся.

Я перевела взгляд на Артёма.

— Толку просить руки, если я тебе отказала? — прошипела для него.

Он растёкся в улыбке.

— Ты согласилась, — довольно протянул он.

— Я уехала от тебя! — шипение ещё злее.

— Так я тебе разрешил! — никого не стеснялся мужчина.

Я дернула ногой в воздухе, укачивая больше себя, чем Соню на руках.

— Из-за тебя меня сейчас четвертуют, — я повернула голову к шагнувшему в комнату отцу, — привет, пап.

Он хмуро прошёл мимо меня, проигнорировав, насколько это было возможно для него, пожал руку сперва отцу Артема, а потом ему самому, и сел на стул во главе стола, скрестив руки на груди.

— Ты должна молить бога, чтобы он проникся твоими грехами, — произнёс он лично для меня.

— Едва ли бог помог бы ей с чем-нибудь, — опередил открывшего рот сына Германн.

Я едва ли не захлебнулась от желания сбежать. Отец смолчал, только сверля мужчину взглядом и не направляя его ко мне. Это было хоть каким-то плюсом.

— Разведёте срач, мы уедем и хрен вам двоим, а не внуки, — обещающим тоном успокоил их Тёма.

Я даже удивилась, глядя на жующего губы отца, которому, очевидно, никто не нравился.

В комнату вошла мама, разрядив обстановку приглашением к столу. На диване осталась лишь я, всё ещё качая дочь. Артём вопросительно поднял бровь и поймал мои покачивания головой, мол помощи не требуется.

— Мы прибыли… — начал было он.

— Чтобы просить моего благословения, — зло начал есть отец, — благословляю. Если не заберете её, то никому она нужна. С зацепком то.

Я дёрнулась и впервые обозленно ответила ему:

— Этот «зацепок» — твоя внучка! Но кто бы был хорошим отцом, не то что дедом, да? Ты хоть знаешь, как её зовут?!

Его глаза налились кровью, а лицо вмиг стало красным.

— Ты вернулась в мой дом, чтобы просить помощи! И рычишь на того, кто подобрал тебя и дает милостыню!

Я прикусила губу и снизила тон:

— Это дом мамы, а не твой. И я вернулась к ней, а не к тебе.

Мне казалось, его сдерживали от вскакивания только гости, напрягшиеся и внимательно следящие именно за ним. Но он умолк. Всё так же не сводя с меня взгляда и желая, если не ударить, то обматерить точно.

— Не стоит говорить так говорить про мою дочь, — угрожающе добил его Артём, — это было лишь данью традиции и уважению. Как оказалось, бессмысленной. Да и Вася уже согласна, — он убеждающе ко мне повернулся.