На твоей стороне (СИ) - Давыдова Ирина

— Что ты делаешь? — завизжала она громче, и рукой попыталась убрать его руку, но силы были неравными, и Васе ничего не удавалось сделать.

Мужчина продолжал тащить ее и, включив свет в ванной комнате, он открыл кран с холодной водой. Схватив лейку, направил ее на голову бывшей жены. Василиса принялась кричать еще громче, и руками упираться в бортики ванны, стараясь таким образом выскользнуть из рук Дмитрия. Но все ее попытки по-прежнему были тщетны, и ей ничего не оставалось, как смириться. А Дима, поняв, что она успокоилась, еще несколько секунд лил воду ей на голову, а потом выключил кран, отбросил лейку и, схватив с вешалки полотенце, швырнул его в мокрую девушку. Видит Бог, как он сдерживался, и как ему самому хотелось сейчас остыть. Никогда жена так не злила его, как сейчас, никогда раньше он так не вел себя с ней, но сейчас не сдержался и сорвался. Сама напросилась, а он не мог терпеть всю ту желчь, что изливал ее рот, не мог слышать гадости в адрес своих любимых. Не мог, и потому предотвратил это! Теперь он полностью осознал, как был слеп, и с кем жил все эти годы. С хладнокровным и пустым человеком. С оболочкой, не более.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обернувшись к Василисе, Дима убедился, что та успокоилась, и кричать больше не будет. Теперь он заметил, что она плачет и вытирает слезы, только вот жалко ее совсем не было. Она покусилась на самое ценное, что есть в его жизни — на ребенка, а значит, поплатится за это.

Пройдя к раковине, Дима умыл лицо прохладной водой, тяжело вздохнул и, подняв голову, посмотрел на себя в зеркало. Считал ли он, что делает что-то неправильно? Нет, не считал. А потому, вытерев лицо полотенцем, висевшим около раковины, Жаров повернулся к Васе и, облокотившись на раковину, произнес:

— Итак, я весь во внимании.

Девушка всхлипнула в ответ — то ли от раскаяния, то ли для того, чтобы ее пожалели, Дима не знал, но абсолютно спокойно реагируя на ее слезы, принялся ждать рассказа.

— Он меня сам нашел…

— Называй имена.

— Захар! Захар меня сам нашел, — выкрикнула Василиса и зарыдала в голос.

— Что было дальше? Что он тебе сказал?

— Он сказал, что хочет отомстить своей бывшей девушке.

— За что?

— Да, аборт она сделала, аборт!

— Я вас точно уничтожу за эти слова! Как вы посмели выкрасть ни в чем не повинного ребенка?

— Чтобы девке твоей больно сделать! Как она в свое время Захару сделала.

— А ты, что, мне решила насолить? В благодарность за то, что я тебя на улицу не выбросил?

— Ты мне денег мало оставил! Я, что, не заслужила большего?

— Да ты вообще ничего не заслужила. Ты покусилась на самое сокровенное!

— Конечно, подкидыш, мать которого получила за отказ от ребенка небольшую сумму, для тебя куда важнее, чем собственная жена.

— Что ты сказала?

— Ты меня никогда не любил!

— Что ты сказал о матери Зои?

— Да, шлюха одна родила твою Зою, а Захар ей и предложил денег, чтобы она отдала ему ребенка.

Услышав эти слова, Дима пришел в ярость, с силой сжал кулаки, так, что побелели костяшки пальцев, а в глазах едва ли не потемнело от злости. Как эта тварь могла так поступить с собственным ребенком? Как?! Риторический вопрос, все равно Жаров никогда этого не поймет.

— Потом он специально ее подкинул Юльке на работу, а перед этим дразнил ее записками. Хотел с ума свести, а она — вон, какой бездушной оказалась.

— Да… Бездушной, — прошептал он, вспоминая, как сильно страдала его девочка, сколько слез пролила, сколько нервничала, и как быстро поседели волосы на ее висках. — Сестра ее зачем влезла?

— Все по той же причине, Юльке твоей отомстить. Слишком много она от жизни получает хорошего.

— Да уж, слишком много получает, — загадочно произнес Дима и, оттолкнувшись от раковины, потер лицо руками и произнес: — Все, что теперь у тебя есть, это двухкомнатная квартира. Больше ты от меня ни копейки не получишь.

— Дим! Димочка, ты не можешь так со мной поступить!

— Но, тем не менее, я поступаю.

— Я же пропаду без денег.

— Ты молодая, иди, работай.

— Дима, так нельзя, ты бесчеловечный!

— Желаю удачи!

Жаров вышел из ванной комнаты, забрал свой пиджак и покинул квартиру, где ему до тошноты противно было находиться. Никогда он не сможет простить ей похищение самого дорогого в его жизни, и никогда не забудет, как сильно страдала его любимая женщина, когда не знала, что с их ребенком.

— Домой, — приказал Дмитрий Павлу, стоило ему спуститься вниз и сесть в свое авто.

— Дим, все нормально? — поинтересовался водитель, выруливая со двора дома, в котором жила Василиса.

— Теперь — да. Теперь — точно, нормально.

— Ты такой взъерошенный.

— Устал я. Заедем за цветами, и домой. Соскучился по своим девочкам.

Дом встретил Дмитрия приятной тишиной и вкусными запахами. Пройдя в кухню, он увидел на плите горячий ужин, и на душе вмиг стало тепло. И после этого Юлька будет говорить ему, что она — просто няня? Да разве няни готовят ужин своему хозяину, разве няни будут вот так ждать? Конечно, нет! А она ждала, переживала, что он приедет домой уставший и голодный, а потому и позаботилась о том, чтобы ему было, что кушать. Она о нем думала, а он даже не позвонил из-за всех этих проблем. Честно, забыл, но пообещал себе исправиться, и впредь быть более внимательным и ответственным.

Улыбнувшись тому, что сейчас, наконец-то, увидит свою семью, Дима скинул пиджак, вымыл в ванной руки и, забрав с тумбочки у входа цветы, пошел в спальню, где наверняка находилась Юля. Он знал точно, что девушка не оставит Зоеньку одну, а потому был уверен, что она ждет его там.

Тихо войдя в спальню, Жаров замер у входа и, кажется, даже перестал дышать от увиденной картины. Его любимая женщина полусидела на кровати, опершись спиной на подушки, и на груди бережно держала их маленькую Зоеньку, левой рукой придерживая ей головку, а правой — маленькую бутылочку. Девочка тихо причмокивала, водя крохотной ручкой из стороны в сторону, а Юля тихим голосом пела ей какую-то красивую песню о дочке, при этом, как всегда, не сдерживая своих эмоций. По ее щекам катились слезы, но Дима знал, да и чувствовал, что именно сейчас она плачет от нежности к маленькой девочке, которую так же, как и он, считает своей дочерью.

— Прости, — прошептала Юля, заметив наконец-то у входа в спальню Дмитрия, — мне просто захотелось ей спеть.

— Это было чудесно, — положив цветы в кресло, он прошел к кровати и присел рядом с девушкой.

Зоенька по-прежнему кушала, но глазки ее были почти закрыты. Дима улыбнулся. Какая она была крошечная и нежная! Мужчина понимал, что готов защищать ее всю жизнь, и неважно, что Зоя вырастет, для него она всегда будет крохой.

— Пойдешь со мной на свидание? — неожиданно произнес Жаров, продолжая смотреть на ребенка.

— Боюсь, что когда она вырастет, то ты будешь уже слишком стар для нее, — пошутила Юля, а Дима, подняв голову, наконец-то увидел улыбку на любимых губах.

— А вот ничего я и не буду стар, вот посмотришь.

— Посмотрю-посмотрю, ага. Будешь уже кряхтеть, как старичок, а у Зоеньки будет хороший, красивый жених. И молодой.

— Согласен. Ну, а все же?

— Не знаю…

— Как насчет завтра? Я закажу ужин из ресторана, посидим в гостиной. Нет, я не жмот, просто знаю, что ты не поедешь сейчас в ресторан, потому что с Зоенькой нужно сидеть.

— Ты прав, я не оставлю ее сейчас с Викой. И не потому, что не доверяю, просто Зоя еще слишком маленькая.

— Конечно. Так что, согласна? — с надеждой в глазах посмотрел Жаров на девушку, дожидаясь положительного ответа.

— Да, — прошептала Юля, и была тут же вознаграждена нежным поцелуем.

— Спасибо, — довольно ответил Дима, а потом перевел взгляд на дочку. — Как наша малышка себя сегодня вела?