Катрин Гаскин - Дочь Дома

II

Наконец, она была дома. Мора всякий раз замечала, что чувство возвращения домой появлялось у нее только после того, как она, прочитав записку миссис Бернет, приносила из кухни кофе и сухари и ставила их на стол рядом с диваном. Потом она с любовью смотрела на свои книги, пианино, шкафчик с пластинками — все что было дорого ее сердцу. Они были приобретением последних четырех лет, как бы олицетворяя собой ее зрелость, пришедшую за годы войны.

Она потянулась к сумочке и достала сигарету. Ее отец, Десмонд де Курси, был приведен в замешательство покупкой коттеджа. Он был против этого, так как не хотел ничего, что могло бы хоть в малейшей степени разлучить его с детьми. Отец слишком любил их всех. Он ревниво подмечал мельчайшую деталь, которая указывала на их ответную привязанность к нему.

Мора всегда боготворила своего отца. Он был чрезвычайно практичным человеком. Самоуверенность и целеустремленность помогали ему преодолевать трудности, часто более значительные, чем он предполагал.

Десмонда очень успокаивала мысль, что дети его любят. Но они слишком долго терпели бремя его успеха и энергии. Ради него они напрягались сверх своих сил. Десмонд всегда был уверен в том, что одаренность отца будет воспроизведена в его детях. И вот теперь он, умудренный опытом и в то же время удивительно наивный, был обескуражен их неудачами.

Мора ясно помнила, как его поразило, когда она купила этот коттедж и подержанную машину после демобилизации из армии. Она истратила всю накопленную за время службы зарплату плюс деньги, которые у нее были до войны. Он был огорчен, и последовавшие за этим месяцы были трудны.

Когда приехали Том и Крис, чтобы помочь ей отремонтировать дом, отец молчал. Даже когда она пошла на распродажу мебели. Много такта и еще больше времени ушло на то, чтобы убедить Десмонда, что она все еще считает его лондонский дом родным. Но даже когда это убеждение в нем укрепилось, отец все равно не мог противиться искушению тратиться на роскошь, чтобы создать более резкий контраст с ее жизнью в коттедже. Она давно уже обнаружила этот невинный обман и снисходила к его честолюбию, делая вид, что это для нее все еще тайна. Всю его жизнь, думала она, никто без необходимости не огорчал отца.

Но окончательная уступка Десмонда была достаточно великодушной. Он преподнес ей подарки для коттеджа ковер и пианино. Мора даже догадалась, что он зауважал ее больше, оттого что она боролась с ним и победила. Отец никогда не вмешивался в ее жизнь в коттедже и почти не спрашивал о ее жизни здесь. Этим притворным равнодушием, думалось ей, он демонстрировал свою обиду, как дитя.

Но такое положение дел ее вполне устраивало и позволяло быть счастливой в своем коттедже. И последовал дар, на который она не смела надеяться, — «Радуга», и великолепные дни плавания по дельте реки. Это еще больше привязало ее к своему дому в пригороде, не будь даже дружеского общения с Уиллой и Джереми. В глубине души Мора всегда знала, что у нее есть Крис и Десмонд, к которым можно в любой момент вернуться, что прочность их существования снова послужит ей якорем. И был еще ее двоюродный брат Том. Четыре года назад ей хотелось влюбиться в Тома и выйти за него замуж. Но это было все равно, что дожидаться свежего воздуха в жаркий безветренный день. Она не могла заставить себя увлечься им, как, впрочем, никогда не могла увлечься никаким другим мужчиной. Весной, думала она, Том оставит свою работу в министерстве и вернется в Ирландию. И весной ей стукнет тридцать.

Она раздавила сигарету в блюдце и неохотно начала готовиться ко сну.

Джонни слегка повернул голову, чтобы солнце не светило ему прямо в глаза. Он расслабился, удобно устроившись на сиденье, постукивая кончиками пальцев по рулю. Однако при первых звуках приближения Ирэн он напрягся, и беспокойство снова охватило его.

Он вообразил, как жена направится к машине быстрой плавной походкой. Ее лицо будет таким же оживленным, как само утро. Ведь она была счастлива с ним и не уставала подчеркивать это. Ирэн была деликатной и все же достаточно выразительной в демонстрации своей любви, решившись на собственный манер сделать их брак делом простым и легким. Джонни повернулся, когда открылась дверь дома и Ирэн вышла на солнце. Она тотчас же подставила лицо под его лучи, как бы одобряя тепло, которым одаряет ее природа.

Позади нее появилась Уилла. С открытой улыбкой она подошла к машине.

— Джонни, я собралась ненадолго подняться на холм. Вы подбросите меня?

— Конечно, — сказал он и открыл дверцу. — У нас не было определенных планов. Куда вы хотите поехать?

— Я хочу повидать Мору де Курси. Ее коттедж находится примерно в полумиле по переулку.

Он кивнул.

— Ты готова, Ирэн?

Она подошла, проскользнув мимо Уиллы, и села на переднее сиденье. Поселок в это воскресное утро являл собой какую-то странную смесь равнодушия и беззаботности. Толпа нарядных прихожан валила в церковь. Джонни повернул машину и попытался проехать по узкой улице в тесном людском потоке.

— Поверните налево, — сказала Уилла, и он повиновался, нетерпеливо посигналив.

Переулок с обеих сторон ограждали густые высокие изгороди. За ними ничего нельзя было разглядеть. Джонни не покидало чувство тесноты, которое угнетало его в поселке. Он почувствовал укол раздражения.

— Зачем кому-то захотелось жить здесь? — спросил он внезапно Уиллу. — Тут все на запоре. Не видно ни души.

— Коттедж Моры наверху.

Он молча кивнул.

— Она живет здесь одна? — спросила Ирэн.

— Да.

— Как одиноко. — Ирэн взглянула искоса на Джонни. — Она часто приезжает?

— Почти каждый уик-энд весной и летом. — Тут Уилла вспомнила, что Мора говорила ей о намерении закрыть коттедж, и добавила задумчиво: — Мы будем сильно скучать по ней, когда она уедет, — Джереми и я. Мы привыкли считать недели по ее приездам и отъездам. Мора — это часть лета для нас.

Взглянув на нее, Джонни увидел легкий оттенок печали на ее лице. Внезапно он догадался, что Уилла рассматривает этот отъезд как бегство от привычной рутины, и на мгновенье позавидовал независимости Моры.

Взгляд Ирэн задержался на лице Уиллы. Она прочла на нем нечто, возбудившее ее интерес. Но когда она снова задала вопрос, в ее тоне прозвучало что-то большее, чем просто любопытство.

— Чем она занимается… В Лондоне, я имею в виду?

— У нее ученая степень по юриспруденции. Она работает со своим отцом и братом.

Ирэн обдумывала эту информацию. Черты ее лица напряглись, а мысли сосредоточились на женщине, с которой она еще не была знакома; она пыталась составить ее характеристику. Ирэн быстро сопоставила немногие подробности, и, как бы подытоживая их, сказала: