Ребенок от мужа сестры (СИ) - Франц Анастасия

Хмыкает, вновь засунув руки в карманы брюк.

— Мы с Татой хотим, чтобы ты стала для нас суррогатной матерью, — его слова вышибают из лёгких воздух, выворачивая всю меня наизнанку.

Стою, как громом поражённая, не смея сделать и шагу.

— Что…? Ты, видимо, шутишь? — мой голос охрип от шока.

— Нет, Тея, — качает головой Бергер, подтверждая, что это никакая не шутка. — Я говорю это на полном серьёзе. Мы хотим этого с Татой.

— Нет, — отвечаю твёрдо, делая шаг назад, наступая босыми ногами на осколки, но не чувствую боли, желая оказаться подальше от этого человека.

— Да, — шагает на меня Ян. Под его ногами слышу хруст осколков всё того же фарфора, он наступает на них дорогими, начищенными до блеска туфлями, становясь ко мне вплотную. Грубо хватает пальцами за подбородок, не давая мне вырваться, вынуждая поднять на него взгляд. — Ты будешь делать так, как я сказал.

— Ненавижу тебя, — цежу сквозь зубы.

Никому не понять, что творится у меня в душе, да и никто не знает. Разве они знают, что случилось со мной десять лет назад? Нет. Никто. Это мой груз. Поэтому только я буду нести его на своих плечах.

— Пускай тебе сама Тата родит, а я не собираюсь, — вырываюсь.

— Она не хочет, — говорит.

— Мне всё равно, — отвечаю, не давая ему продолжить.

Моя сестра всегда думала только лишь о себе, в отличие от меня. И именно она подбила меня на ту историю десять лет назад, из-за которой я первый раз разбилась мёртвой птицей. Сейчас же я не собираюсь потакать её капризам и рожать для неё, когда она сама может, но не хочет.

Это не мои проблемы. Не хочет, пускай возьмут из детдома — сделает благородное дело. Не хочет из приюта — пускай найдут другую суррогатную мать. А я не собираюсь в этом участвовать.

— Я не собираюсь для вас становиться инкубатором, к тому же я не смогу, — знаю, потому что пробовала. Всё безрезультатно. Плод не приживается.

Я навсегда останусь бракованной, как сказал Мамаев, неспособной зачать и выносить драгоценное сокровище, как бы мне этого ни хотелось. Но об этом никто не должен знать. Никто.

Это лишь мой груз. Мой.

Тея

Неожиданно и резко, так что не успеваю ничего понять, Ян хватает одной рукой меня за футболку, крепко держа, не позволяя вырваться, притягивает к себе. Наши лица сталкиваются почти вплотную. Нос к носу. Мои губы в миллиметре от его. Вздрагиваю. Через мгновение его губы накрывают мои.

От шока застываю, не могу пошевелиться. Но в следующую секунду отталкиваюсь ладонями, положив их на сильную грудь Бергера.

Что он творит…?

Вторая его рука обхватывает мою талию, просто вдавливая в себя. Вырываюсь, бью кулачками по его телу, попадаю, куда приходится. Но всё безрезультатно. Он слишком сильный. Не позволяет вырваться из его стальной хватки.

Ладонью ведёт вверх по спине, захватывает шею, слегка сжимает. Языком раскрывает мои губы и проникает в рот, хозяйничая там, как единственный собственник, который имеет право на это. Мычу, пытаюсь укусить. Рука Яна зарывается в мои рассыпанные по плечам волосы, захватывая их на затылке.

Поцелуй настолько сумасшедший, что я не заметила, как начала отвечать мужу сестры, цепляясь за широкие плечи, не желая его отпускать.

Что со мной происходит? Почему я вдруг прижимаюсь к мужу сестры? Почему отвечаю на его ураганный поцелуй, что сбил меня с ног так неожиданно?

Почему…?

Но все вопросы исчезают, когда Ян подхватывает меня под бёдра, отчего вцепляюсь в него ещё сильнее, чтобы не упасть. Разворачивается и усаживает на широкий обеденный стол, не прерывая поцелуя. Его руки, не теряя ни минуты, тут же забираются под футболку, большие сильные ладони исследуют кожу.

Отвечаю на поцелуй, вспоминая, как это, когда Ян Бергер целует, ласкает. Как его шершавые ладони оглаживают мою кожу, исследуя каждый миллиметр моего тела.

Десять лет я не была в его объятиях. В объятиях зверя, который приучил меня, подарил ласку, нежность, но вместе с тем и безудержную страсть, сметающую всё на своём пути. Не понимаю, что творю. Мозг отключился. Не реагирует на то, что это неправильно. Он муж сестры-близняшки, которая имеет на него больше прав, чем я. А я замужем, хоть это и временное явление, стоит только дойти до загса и подать заявление на расторжение брака.

Мы не можем. Не должны. К тому же он не помнит, не знает, что тогда, десять лет назад, именно меня он лишил девственности. У меня он был первым, а не у Таты. Мне бы оттолкнуть — но не могу. Не хватает сил.

Пальчики рук касаются края тёмно-синего свитера и тянут ткань наверх. Хочу прикоснуться к его обнажённой коже, как тогда. Вновь почувствовать её тепло. Ян поддаётся — отпрянул от меня, помогая снять мешающую вещь. Как только ненужный предмет был отброшен в сторону, Бергер вновь набрасывается на мой рот, забирая в плен ладоней моё лицо.

Сердце бьётся как умалишённое, пульс участился, а дыхание сбилось, но мне не страшно. Мой кислород — Ян Бергер.

К его свитеру полетела и моя футболка, а сильные руки сжали мою талию, резко вбивая в своё тело. Глажу ладонями мощную грудь, крепкую спину, вспоминая каждый идеальный миллиметр этого мужчины.

Ян пробирается к замку на моих джинсах, быстро расстёгивает, не прекращая целовать мои пухлые губы, и одним быстрым движением избавляет меня от них. Обхватывает ладонями бёдра, прижимая меня к себе. Чувствую, как мужчина возбуждён, как его буквально пробирает дрожь от моей близости. Опускаю пальчики на ремень брюк, расстёгиваю, проделывая те же манипуляция, что и до этого муж сестры, только приспускаю их ниже, чтобы не терять ни секунды времени.

Веду себя как изголодавшая кошка, добравшая до сладкого. Его поцелуи опаляют кожу на шее, а руки касаются оголённых участков кожи, оставляя на ней ожоги. Он целует, клеймя меня своими поцелуями, руками, словно ставя на мне метку — эта самка принадлежит только ему.

Мне не стыдно, потому что я хочу его, отгоняя все мысли о том, что будет потом. Потом я задохнусь, а сейчас — живу.

Ян входит медленно наполовину — задерживаю дыхание. Резкий выпад вперёд, соединяя наши тела в единое целое — задыхаюсь. Целует, не сдерживаясь.

Его одна рука плавно движется по спине, словно пальцы что-то ищут и, отыскав, замирают под правой лопаткой — родинка.

Замираю.

Но мне не дают обдумать это его движение. Ян срывается так яростно, страстно вырывая из моих лёгких стон, а с губ его имя. Бергер целует шею, переходя на грудь, отодвигая чашечки бюстгальтера, получая больше доступа для ласк. Но всё так же не убирает руки с моей лопатки.

— Ян, — дышу хрипло, касаюсь его лица пальцами, не могу поверить, что он снова рядом, что касается меня.

— Тея, — слетает с его губ, он не прекращает двигаться, опаляя шею своим дыханием.

Оплетаю его бёдра, прижимая к себе ближе, вожу ладонями по плечам, чувствуя перекатывающиеся под кожей мускулы. Мне так хорошо. Мужчина прикусывает бьющуюся жилку на шее. Выдыхаю.

Ян так сильно и крепко меня обнимает, что я задыхаюсь.

Когда всё заканчивается, я утыкаюсь в его шею губами, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание.

Осознание приходит стремительно быстро, вырывая меня из моей неги под названием — Ян Бергер. Первая мысль — я предала сестру, переспав с её мужем. Вторая — хоть бы он меня не узнал. Ведь только у меня есть родинка на том самом месте, где недавно касался меня этот мужчина.

При воспоминаниях о нашей первой близости, когда он целовал меня именно в эту родинку, по коже пробегает озноб.

Нет, он не должен меня узнать.

Быстро отталкиваю его от себя, спрыгивая со стола, который чудом уцелел после того, что мы ещё пять минут назад на нём вытворяли. Кручу головой в поисках своей футболки, чувствую прожигающий взгляд цвета глубокого синего моря.

Вина, понимание того, что я натворила, обрушивается на меня, как лавина. Чем я тогда лучше Димы, ведь я сейчас тоже изменила, предала сестру с её мужем…?