Стразы (СИ) - Максимовская Инга

- Ма, не надо пир. Я не хочу. Просто не пей сегодня, - тихо прошу семилетний я.

- Глупости. Я чуть – чуть. У меня между прочим сегодня тоже праздник. Моему мальчику семь лет, шутка ли? – легкая мамина рука треплет меня по вихрам. У нее каждый день праздник. Она сама – женщина праздник. Сначала дарит свое тело чужим липким взглядам, извиваясь у шеста, который называет пилоном, в свете вертящегося под потолком заведения дискошара. Красиво, она словно вся из яркого света. А по ночам зарабатывает деньги своим телом, продавая его любому страждущему.-Извини, мой выход,- говорит мама, сбрасывая халат.

Я жду. Очень долго жду. Но пира не случается. Мама возвращается в гримерку не одна. Смеется глупо, а мне хочется реветь. Но нельзя, сегодня я стал взрослым. Меня тошнит от голода.

- Знаешь, Лешка. Иди, девочки тебя покормят,- говорит мамуля, кивая головой, на которой надет венок из перьев, переливающийся в полутьме комнаты.- Мне нужно кое что сделать.

- Это еще кто? – мужчина стоящий рядом похож на бульдога. Он держит маму за талию, обвив полоску голой кожи рукой. – Ты нормальная, Лейла? Мальчишку таскать в этот притон?

- а куда его девать? – хихикает ма. – Или ты не сможешь, зная, что рядом где – то трется мой сопляк? Не переживай, котик, он сейчас свалит. Он привык проводить время с девочками, пока я работаю. Ты же мне скажешь, чего хочешь? Или доверишься моим фантазиям?

- Лейла,- с придыханием шепчет мамин клиент.

- Иди, Лешка. Ты же хочешь подарок, - торопливо шепчет мама, подталкивая меня к выходу.- А я смогу его купить, только если заколочу деньжат.

Я стою в коридоре, смотрю на захлопнувшуюся перед моим носом дверью, но не плачу. Я сегодня стал взрослым.

- Эй ты чего? – голос девки пробивается в мое сознание толчками, рвет на клочки сон вместе с мозгом. Легкие жжет, от сдерживаемого крика. Я не понимаю, где нахожусь. С трудом втягивая воздух, слушая странный женский стон. Китти, это она. Скулит, как собачонка, пытаясь вырвать тонкое свое запястье, которое я выкручиваю, сжав скрюченными в судороге пальцами.

- Какого хрена ты делаешь?- шиплю я, гляд в полные боли глаза шлюшки.- Я ненавижу, когда ко мне прикасаются.

- Простите, господин,- тонко скулит девка.- Вы стонали во сне. Я подумала...

- Ты не должна думать, детка. Животные этого не делают. Они живут инстинктами,- я злюсь, но не на нее. На себя. Злюсь за боль в ее глазах, за ее страх и за то, что она действует на меня как то иначе. Не так, как другие стразы.

ОНА

Меня будит странный звук. Словно ребенок хнычет, от чего сердце переворачивается в груди. Нет, не ребенок. Алекс спит, на идеальном лице страдание. Ему плохо. Бисеринки пота над губой очень красноречиво об этом говорят. Сейчас у меня появляется возможность рассмотреть этого странного мужчину, и то что я вижу меня невероятно возбуждает, черт подери. Он снова стонет. Я хочу прекратить его страдания, тяну руку к его груди, прикасаюсь пальцами к дорогому кашемиру.

- Сука, ты что творишь?- он словно бы ждал моего прикосновения. Таился и притворялся, чтобы причинить мне боль, которая обжигающе пульсирует в моем вывернутом запястье. Но Хозяин еще не пришел в себя до конца. Зрачки расширены, как у обдолбавшегося дурью наркомана. Я понимаю, ему просто страшно. Это адреналин выплеснувшийся в кровь дает такой эффект.

- Пусти,- хриплю, пытаясь вырваться из стального захвата. Алекс разжимает пальцы, и взгляд становится осмысленным. Из него уходит сумасшествие. Сейчас предо мной зверь. Идеальный, очень опасный хищник. Надо же было так попасть. Что ж, ничего нового. Я просто магнит для сумасшедших. – Ты чуть не сломал мне руку.

- Никогда, слышишь меня? Никогда не прикасайся ко мне, без моего на то позволения.

- Вы стонали, - пытаюсь оправдаться я.- Я думала вам плохо.

- Ты не можешь думать, зверушка,- он откидывается на сиденьи. После адреналинового возбуждения всегда наступает аппатия. Тайфун миновал, но я близка к истерике. Умираю от леденящего душу страха. – Я кажется уже это говорил. Ты очень непослушная девочка.

Все остальное время мы молчим. Алекс не отрываясь смотрит в окно, но кажется не видит ничего вокруг. Время тянется, как резиновое. Я уже изнемогаю от нервного ожидания, когда автомобиль наконец замедляет ход. Интересно, куда меня привезли?

- Приехали,- объявляет Лис, распахивая пассажирскую дверцу. Я глупо таращусь на свои ноги, с которых сняла заношенные до дыр кроссовки еще в начале нашего путешествия. Совсем забыла, что разулась, и теперь выгляжу полной идиоткой. Ступать босиком в ледяные лужи нет ни желания ни сил. Я только недавно наконец согрелась. С восторгом смотрю на устремляющийся в высь стеклянный небоскреб, верхняя часть которого скрывается в тяжелых, свинцово – серых облаках.

- Я сам,- говорит хозяин, видя, как Лис тянется ко мне, намереваясь подхватить на руки. В глазах здоровяка мелькает огонек неудовольствия, но перечить хозяину он не смеет.

Он легко подхватывает меня. Словно я не двадцатипятилетняя женщина, а маленькая, ничего не весящая девочка. Прижимает к груди так аккуратно, словно боится сломать. Его запах щекочет ноздри. Возбуждает такие низменные, темные желания, что между ног тут же становится мокро. Я больше его не боюсь. Наверное напрасно. Но после того, что я видела, мне его даже жаль. За красивым фасадом явно скрывается изломанная душа.

- О чем ты думаешь, Китти?- шепчет он мне в макушку. – Наверное хочешь сбежать?

- Я думаю, что ты чертов извращенец, зайчонок. Только полный придурок будет таскать на руках грязных шлюх, купив их за бешенные бабки,- шепчу я. Словно черт дергает за язык. –Наглый ублюдок, раздувающийся от чувства вседозволенности.

Спина Лиса, идущего впереди, напряжена. Он слышит каждое гребаное слово, которое вылетает из моего рта. Интересно, зачем я бешу этого ненормального? Ничего не могу с собой поделать.

- Я тебя предупреждал, Эмма,- рычит он. Двери лифта бесщумно открываются, и я вижу шикарный холл пентхауса. Это круто, что лифт возносит нас прямо в жилище. Все кричит о богатстве его владельца. Но рассмотреть я не успеваю. Рука Алекса сжимает мою шею. Я хриплю, отстраненно наблюдая ускользающим сознанием за чудным танцем черных снежинок в моих глазах. Визжу, когда он скручивает мои руки за спиной, и с усилием, до хруста в позвоночнике, наклоняет меня, бросает грудью на идиотский стеклянный стол, стоящий посредине циклопического помещения. В его руках ремень, который он выдернул одним движением из своих брюк. Мир меркнет от всепоглощающей боли, когда жесткая кожа со свистом обрушивается на мои ягодицы. Раз, второй, третий. Я верещу, как резанная свинья, пытаюсь вывернуться из стального захвата. Тщетно. Но вместе с болью, я чувствую странное возбуждение, разливающееся внизу живота раскаленным оловом. Заставляющее задыхаться от желания. И это меня пугает, и в то же время приводит в дурманящий восторг.

-Хозяин, - голос Лиса разрывает кольцо нескончаемой боли,- не надо. Ее еще не осмотрел врач. Давайте я вымою зверушку.

- Она моя,- хрипит Алекс. – Моя, блядь. Эта тварь вытрахала мне весь мозг.

- Хозяин, вы не можете мыть это отребье,- надо же, голос медведя дрожит. Ему страшно. Но, видимо, преданность пересиливает страх. Этот огромный мужик видит, что Алекс едва держится на ногах.- Я сам ее доставлю. Как только все процедуры будут завершены.

- Ты, пожалуй, прав,- как то растерянно говорит Беркут, не сводя глаз с моих исполосованных им же ягодиц.

Лис молчит, пока несет меня в ванную. Помогает мне раздеться. Я сгораю со стыда, обнажаясь перед молчаливым незнакомцем. Ветхое, грязное белье падает к ногам, как прелая листва. Мужчина отталкивает его ногой, рассматривая меня словно рабыню на невольничьем рынке. Его взгляд задерживается на тонком шраме внизу моего живота. Врач был хорош, но след от шва все равно остался. Брови Лиса ползут вверх от удивления, но он молчит. Не спрашивает ни о чем, и я с облегчением выдыхаю.