Стелла Бэгуэлл - На перекрестке судьбы

Но Чарли даже не улыбнулся. Закрыв глаза, он крепче сжал ее руки.

– Из-за меня умерла молодая женщина. Вроде вас, Вайолет. У которой вся жизнь была впереди.

– Нет, Чарли, нет! Быть того не может! Я не верю!

Он взглянул ей прямо в глаза – и Вайолет поняла: этого человека, как и ее, преследует прошлое.

– Поверьте, Вайолет. Это правда.

– Но как это произошло? Кто она была? Ваша… Ваша возлюбленная?

– Да нет, мы были едва знакомы – лишь несколько раз говорили по телефону. Я уговаривал ее приехать к нам в Форт-Ворф и дать показания против ее дядюшки – он был крупным поставщиком наркотиков. У нас было достаточно улик, чтобы его задержать, но для суда, как нам казалось, их могло не хватить. А у Лупе – так звали эту женщину – имелись неопровержимые доказательства его вины, и она согласилась выступить свидетельницей.

– И приехала в Форт-Ворф? Он кивнул.

– Я забронировал ей номер в мотеле и приказал двум вооруженным полицейским не отходить от нее ни на секунду. Утром я собирался заехать за ней и отвезти в местную прокуратуру. Но до утра Лупе не дожила. Ночью полицейские услышали на улице звуки стрельбы и выскочили наружу. Потом выяснилось, что это была провокация дядюшкиных наемников. Полицейские и отлучились-то всего на несколько минут – так они по крайней мере утверждают, – но этого оказалось достаточно. Кто-то заставил бедную женщину замолчать навеки. Не стану вдаваться в подробности того, как ее убили. Одно скажу – забыть ее и простить себя я так и не сумел.

Вайолет долго не могла найти нужных слов, чтобы утешить Чарли или облегчить тяжесть его бремени. Ей многое стало понятным. Значит, Чарли помог ей не потому, что с первого взгляда пленился ею или Сэмом. Он просто слишком верен своему долгу.

– И вы не захотели оставить меня в мотеле Рюидосо, памятуя об ужасной судьбе Лупе? Не так ли? Боялись, как бы и меня не постигла та же участь?

– Ну не совсем, – признался он, поглаживая тыльную сторону ее ладони.

– И этим объясняется ваша тревога, как бы Рекс не причинил нам с Сэмом вреда? Так вот почему вы так заботились о нас!

– О нет! – решительно воскликнул он.

– Прошу вас, Чарли, – со стоном произнесла Вайолет, – будьте честны со мной. Всю мою жизнь мужчины мне лгали. Пожалуйста, хоть вы не лгите.

– Да я и не лгу.

Вайолет отвернулась. Вдали около конюшни бродили лошади, которых привез отец Чарли. Ах, вскочить бы на одну из них, умчаться подальше в горы, чтобы не видеть Чарли, не слышать его слов о любви. Но куда уедешь от Сэма? Он связывает ее по рукам и ногам, и это навсегда.

– Поверьте, Вайолет, я не путаю заботу о женщине с любовью к ней. Да, последние месяцы я жил один на один со своей виной. Старался спасти весь мир, очистить его от грязи, а попутно губил себя. Но за все это время я ни разу – слышите, ни разу! – не привез сюда, к себе домой, женщину и не признался ей в любви, – Зачем вы мне это говорите? И почему не рассказали этого раньше?

Чарли отвел прядь волос, упавшую на ее щеку.

– Я заговорил об этом только сегодня, потому что заметил на вашем лице страх, когда вы говорили о свекре. Я вдруг испытал острое желание выследить его и напугать так, чтобы он и носа из своей норы не смел высунуть. И это вовсе не потому, что я техасский рейнджер или чувство вины понуждает меня защищать вас.

Доводы Чарли показались Вайолет малоубедительными. Но было приятно думать, что такой мужчина, как Чарли, мог в нее влюбиться. Она любила Брента. Любила своего отца-алкоголика. И что же? Они оба обманули ее самым подлым образом. Так с какой стати ей ждать чего-то другого от Чарли?

Да дело даже не в этом. Остаться здесь и любить его ей нельзя. У нее один выход – уехать отсюда как можно скорее и надеяться, что ее мрачное прошлое не всплывет наружу.

Чувствуя, что она вот-вот расплачется, Вайолет вырвала свою руку из его цепких пальцев и вскочила на ноги.

– Вайолет! Вы так ничего мне и не скажете?

– Нет! Слова ничего не изменят.

– Если я вам безразличен, скажите сразу. Это было выше ее сил. Ведь он понравился ей с первого взгляда – когда она увидела его на шоссе. Но откуда ей было тогда знать, что это первое впечатление окажется настолько верным и симпатия перерастет в серьезное чувство?

– Не давите на меня, Чарли, – взмолилась она.

Он вскочил со скамьи и обхватил ладонями ее лицо.

– Я знаю, вы меня любите. Да, она тоскует по нему, когда его нет рядом, ей хочется видеть улыбку на его лице, хочется до конца жизни быть с ним рядом – если это и есть любовь, то она действительно влюбилась в Чарли Парди.

– Даже если и так, что это меняет?

– Любовь меняет все и всех. Моих родителей она связывает вот уже больше двадцати лет. И им до сих пор трудно прожить друг без друга даже день. И я хочу, чтобы у нас было так же, Вайолет.

Она закрыла глаза, слезы потекли по ее щекам. Чарли, склонив голову, осушил губами каждую слезинку.

– Было время, когда я думала, что брак – это навсегда, – шептала Вайолет дрожащим голосом. – Но мне преподали жестокий урок, и я поняла, что это не так. Сейчас вы, конечно, станете меня уверять, что я для вас единственная желанная женщина. А спустя два, пять, ну пусть даже десять лет я вам надоем. Не исключено, что это случится даже через два месяца. Так что лучше и не начинать.

Он не успел и слова сказать, как Вайолет поспешно чмокнула его в щеку и поспешила в дом. Провожая ее глазами, Чарли вспомнил, что уход Анджелы даже не царапнул тогда его сердца. А Вайолет уже успела стать в его душе полновластной госпожой.

Но дни ее пребывания на ранчо сочтены. Необходимо найти способ доказать ей, что они созданы друг для друга. Если она уедет, его жизнь утратит всякий смысл.

Прием на ранчо «Скалистое», которое принадлежало двум сестрам Джастины, был чисто семейным мероприятием, и Вайолет чувствовала себя здесь лишней. Зато Сэм просто купался в той заботе и внимании, которое ему оказывали родители Сэма, Чарли, его дяди, тети, двоюродные братья и сестры.

Джастина предупредила, что на этом ранчо есть большой бассейн, и Вайолет захватила для Сэма плавки. И сейчас ее сынишка плавал, как утенок, и играл с кузеном Чарли – Адамом и кузиной Аиви.

– Вы уже пробовали барбекю, Вайолет? – осведомилась Эмили, другая кузина Чарли, опускаясь рядом в летнее кресло. Эмили держала на руках пятимесячного сына – прелестного малыша с ангельским личиком, толстыми ножками и темными шелковистыми волосами. Он все время жевал резиновую погремушку, и Вайолет поняла, что у малыша побаливают десны.

– О да, очень вкусно. В жизни не видела столько еды. А Чарли говорил, что это будет всего лишь небольшой семейный пикник. Интересно, что тогда из себя представляют более торжественные приемы?