Маргарет Уэй - Обретенная любовь

Потихоньку Джиной начала овладевать паника. Он схватил ее за руку:

— Не сопротивляйся, детка, и я буду очень даже ласковым.

Она еле сдержалась, чтобы не плюнуть в него.

— Убери свои паршивые руки, омерзительный ублюдок! Ты уволен!

Еще не закончив говорить, она уже поняла, что ее слова звучат смешно. Но ничего смешного не было в глазах Даффи. В них горело отвратительное желание. Пустые, наглые глаза.

— Не то ты хочешь сказать, не то, моя леди, — грубо сказал он и прижал ее к своей мускулистой груди. — Я всегда использую любую возможность и свои шансы не упускаю, а мы попусту теряем время.

К панике примешалась ярость. Девушка злобно колошматила его и была довольна, когда удары достигали цели, причиняя ему боль. Руки Чада сжимали ее все сильнее, и она вся напряглась, отчаянно пытаясь вырваться из этого кромешного ада. Она ненавидела и презирала его, чувствуя себя страшно униженной. Запах бриолина, которым он намазал свои волосы, вызывал у нее тошноту.

В горле все пересохло, сердце колотилось как бешеное. Это было похоже скорее на ночной кошмар, наяву такое произойти просто не могло. Казалось, достаточно только проснуться. Грубые прикосновения к шее вернули ее к отвратительной действительности. Ею овладело неукротимое желание укусить его.

— Что здесь, черт возьми, происходит?

От звука этого резкого голоса они оба застыли на месте, Даффи резко оттолкнул от себя девушку и весь как-то сник. Джина налетела на сервант, в голове все помутилось. В дверном проеме стоял Сайрус Брандт, сжав кулаки. Его бронзовый загар исчез, лицо казалось серым. Джине доводилось видеть его очаровательным, издевающимся, смеющимся и даже беззаботным. Но в слепой ярости — никогда. Его вид испугал ее. Он испугал и Даффи, который не смел оторвать взгляда от этих горящих глаз.

— Поймите меня правильно, — начал было он, но слова застряли в горле.

Дальше все произошло в считанные секунды. Сквозь пелену тумана перед глазами Джина видела лицо управляющего, перекошенное от страха, и поняла, что сейчас Даффи начнет плести любые небылицы, лишь бы выкрутиться.

— Не было ничего такого, чего бы юная леди не хотела сама!

Брандт прореагировал на это чудовищно нелепое объяснение так быстро, что Даффи не успел заметить надвигающегося удара. Со всей силой он ударил мерзавцу по лицу и, рассеча ему губу, отшвырнул к стене. Даффи был в шоке. Брандт снова набросился на него, и от нового удара Даффи упал, теперь он катался по полу, стеная от боли. Кровь сочилась из его разбитых губ, под глазом налился отвратительный багрово-красный синяк.

— Вставай! — спокойно произнес Брандт, но его слова еще больше усиливали впечатление надвигающейся опасности.

Чад даже не взглянул в сторону Джины, а просто стоял у серванта и готовился к следующему удару. Дрожащая девушка подошла к своему чудом появившемуся защитнику. Таким он был совершенно незнакомым ей — первобытный мужчина в ярости, с полыхающими злобным огнем глазами.

— Пожалуйста, не бейте его больше, — судорожно выдохнула она. — Достаточно. Кроме того, он зальет кровью ковер.

На секунду Брандт повернул голову:

— Не вмешивайся в мужские дела, Джина.

В глазах его все еще горела ярость и злоба. Даффи лежал, не двигаясь. Брандт схватил его и резким движением поставил на ноги.

— Это за леди. Если через десять минут ты не уберешься с этой фермы, я добавлю уже от себя. Возьми лошадь. Мне наплевать, даже если тебе придется скакать верхом всю ночь напролет, убирайся немедленно. Твои вещи пришлют тебе в город.

Кровь текла по лицу Даффи, которое было совершенно белым от бессилия и ненависти. Он медленно поднялся, голова его тряслась. Ненависть закипала в нем, душила все остальные чувства. Они все трое стояли рядом, так близко: он сам, Брандт и эта сучка — юная леди. Ничего, он подождет, будет терпеливым, дождется своего часа и напомнит им о себе. Он возьмет реванш!

Сайрус Брандт последовал за ним, свистом подозвал Бодаллу, свою большую чистокровную восточноевропейскую овчарку. Собака выпрыгнула из джипа и подбежала к веранде. Сайрус давал ей команды, показывая на Джину. Собака сидела, настороженно внимая голосу своего хозяина.

Брандт обернулся к девушке:

— Бодалла будет рядом, пока я не вернусь. Вместе с румянцем к Джине вернулись силы.

— Я уже большая. И мне не будет одиноко.

В его взгляде мелькнула презрительная усмешка, Джина отвернулась, прошла в столовую, собирая на ходу растрепавшиеся волосы, открыла бутылку бренди, которую старый Рафф всегда держал в запасе. Руки дрожали, пришлось выпить залпом. Почувствовав вкус спиртного, она слегка поморщилась. Девушка ощущала себя разбитой и больной. Через пару минут дрожь утихла, и она вышла на веранду, подставляя лицо ветру.

Спустя несколько минут вернулся Брандт и, отослав овчарку к джипу, подошел к Джине. Выражение его глаз переменилось.

— Все, он уехал. Давно уже ему следовало это сделать! Скажи-ка мне, маленькая упрямая идиотка, разве я не предостерегал тебя от этой распутной свиньи? Что он здесь вообще делал? Теперь-то ты понимаешь, что давно пора было его выгнать?

Джина вздохнула:

— Почему вы оскорбляете меня? — Она старалась говорить как можно спокойнее, но явно проигрывала битву. — На меня напали. Но, Господи, вы так сильно избили его! Еще немного, и он бы потерял сознание…

Он не отступал от своего:

— Да что это с тобой, ты, истеричная маленькая дурочка? Ты что, хотела, чтобы тебя изнасиловали?

Джина едва не задыхалась. Она замахнулась, как будто хотела ударить его, но смогла только сказать:

— Какие отвратительные вещи вы мне говорите!

В глазах ее блестели слезы испуга и злости, готовые хлынуть от любого его слова. Кроме того, продолжало свое действие бренди.

— Намного больше на земле хороших женщин, чем достойных их мужчин! — произнесла она осуждающе.

— Да, но ты разве не заметила, какие они слабоумные! — Лицо его переменилось, оно уже не было таким пугающим. — Мне жаль, Джина. Целомудренные женщины сейчас что-то вроде раритета в нашем непристойном мире. — Его голос стал тверже. — И Даффи, кстати, тоже так судит о женщинах. Ты что, не понимаешь, что играешь с огнем? Видимо, тебя жизнь вообще ничему не научила!

Джина потеряла самообладание:

— Да как вы смеете судить обо мне? Как вы смеете!

— Судить о тебе?! — Злобные огоньки загорелись в его глазах. — Послушай, моя хорошенькая дурочка, можешь представить мое состояние, когда я зашел сюда и увидел тебя, вырывающуюся из рук этого подонка? Удивительно, что я вообще не убил его.