Элен Алекс - Мечты сбываются

Я так и не ответила ему на этот вопрос.

— Мне пора спать, — сказала я.

— Да. Мне тоже не помешало бы вздремнуть, — сказал он.

И тут я стала глубоко и серьезно думать над вопросом, целовать его в щеку или подставлять ему для поцелуя свой лоб, как делала это всю жизнь с самого детства. Но так ничего и не придумала.

Он тоже сидел и не двигался. Тогда я стала искать ногами под столом свои босоножки.

Я долго не могла найти эти свои босоножки, все елозила ногами под столом, да и вообще у меня занемели эти ноги. Потом я наконец-то нашла босоножки, надела их и ушла из его дома.

Было почти пять часов утра, я увидела, что в доме у Брендана загорелся свет. Но я быстро прошмыгнула в свой дом и легла спать, стараясь не думать сегодня больше ни о чем на свете.

О, как я устала за эти дни. Я так никогда в жизни не уставала.

На следующий день я никуда не выходила из дома. Моя собака грызла мой стол и весело смотрела мне в глаза. А мне весь день хотелось плакать.

Бабушка Аманда и тетя Бетси спорили, кого из гостей с кем сажать за столами в нашем ресторане.

— Надо моих подружек «сзади» и «издалека» посадить с какими-нибудь порядочными мужчинами, вдруг в этот день решится судьба моих подружек, — говорила бабушка Аманда.

Это она про тех милых старушек, у которых за душой были долги и заводик бывших супругов соответственно.

— О чем ты говоришь, какие порядочные мужчины в их возрасте, опомнись, — говорила ей тетя Бетси.

Бабушка Аманда обижалась.

— Что ж теперь, если мы так стары, то у нас и судьбы уже никакой нет? — говорила она.

— Есть, но немного другая, — утешала ее тетя Бетси.

Потом пришел Брендан. Я сидела у него на руках на веранде второго этажа, крепко обняв его за голову, и дышала ему в ухо.

— Ну что ты, — говорил он, — я тоже знаешь как волнуюсь.

Потом пришла Ванесса, которая тоже волновалась и не дала нам с Бренданом насладиться обществом друг друга. Нам пришлось играть с ней в карты, чтобы отвлечь ее от таких волнений.

В день свадьбы меня трясло. Мне казалось, что у меня высокая температура, меня била дрожь, мне казалось, что я не то съела, меня тошнило, у меня болели зубы, голова, ноги и руки.

— Я тоже так волновалась, когда выходила за твоего дедушку Фредерика, — улыбалась бабушка Аманда.

Они с тетей Бетси помогали мне погрузиться в огромное и роскошное свадебное платье, которое мы с Бренданом купили еще месяц назад. Платье было мало, велико, слишком короткое и слишком длинное.

— Дай ей какую-нибудь таблетку, пока она тут на пол в обморок не свалилась, — сказала бабушка Аманда тете Бетси.

— Какие же таблетки от обмороков бывают? — удивилась тетя Бетси.

— Ну придумай что-нибудь, ты же у нас такая талантливая.

Наконец они решили дать мне успокаивающую настойку бабушки Аманды. Трясясь и дрожа, я выпила половину настойки.

— Это многовато, — покачала головой бабушка Аманда, — теперь она вообще за себя не сможет адекватно отвечать.

— На свадьбах никто не может за себя адекватно отвечать, — сказала тетя Бетси.

— И что же теперь делать? — расстроилась бабушка Аманда.

— Давай оставим все на поруки Бога, — философски подошла к проблеме тетя Бетси.

Бабушка Аманда недоверчиво покосилась на тетю Бетси, но ей пришлось согласиться. Свадьба должна была состояться вот-вот, и выхода океана из берегов вроде не предвиделось.

Потом они уехали в церковь, а Ричард Камер и Санди Хоггард должны были через полчаса привезти меня туда отдельно.

И через время они действительно подъехали к нашему дому.

Они вошли в дом, когда я в прострации разглядывала свой прекрасный образ в зеркале.

— Бог мой, какая красивая невеста! — вскричал Ричард Камер. — Посмотри, Санди!

Но Санди не нужно было приглашать смотреть на меня, он и так уже смотрел мне в глаза.

— Красивая ведь, правда красивая? — стал допытываться у него Ричард Камер.

— Да, очень красивая, — пришлось согласиться Санди Хоггарду.

— А почему ты волосы вот так не сделала? — Ричард Камер стал показывать на своей голове, как нужно было сделать волосы. — На свадьбах обычно какие-нибудь замысловатые прически делают, — сказал он.

А у меня пропал голос что-либо ему отвечать.

— Не надо прическу, — сказал Санди, — пусть будет как есть.

— Ну хорошо, пусть будет как есть, — согласился Ричард Камер.

— Ты готова? — спросил Санди, глядя мне в глаза.

Я кивнула.

— Сумку никакую с собой не берешь? — вспомнил Ричард Камер. — Женщины везде и всюду с сумками ходят. — Он подошел к креслу, в котором лежал театральный ридикюль бабушки Аманды. — Это не твоя сумка? — спросил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Ну хорошо, — сказал Ричард Камер, — не твоя так не твоя.

Похоже, он тут был один адекватный человек. Мы с Санди стояли как истуканы.

— Если ты готова, тогда идем, — сказал Санди.

Я опять кивнула.

Тогда он подошел ко мне, взял меня за руку и повел к выходу из дома. У меня заплетались ноги, пересохло в горле и хотелось покурить, хотя я никогда не курила.

На улице свежий воздух не привел меня в чувство. Мне стало еще хуже.

Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне сесть на заднее сиденье машины и аккуратно затолкали туда же огромный подол моего платья.

Репортеры, которые дежурили около нашего дома и которым просто непременно были нужны именно эти кадры, тщательно все сфотографировали для истории.

Санди Хоггард сел за руль, а Ричард Камер на переднее сиденье. Санди стал прикуривать вторую сигарету, а Ричард Камер — развлекать меня и отвлекать от волнения.

— Свадьба это очень важный этап в жизни человека, — говорил он, — скажи, Санди, — толкал он в бок дядю Санди.

Санди Хоггард невпопад кивал, выбрасывал за окно недокуренную сигарету и раскуривал следующую.

— Я был четыре раза женат, и я точно знаю, что это очень важный этап в жизни человека, — говорил Ричард Камер.

Я смотрела в зеркало заднего вида, не видно ли, как у меня стучат зубы от холода.

— Сегодня очень жарко, — говорил Ричард Камер, — вот и опять лето наступает.

Я разглядывала в зеркале, не стучат ли у меня зубы от такой жары.

Через время мы все-таки подъехали к церкви. Это было очень неожиданно.

На улице народу не было. Все уже давно были в церкви.

Только по разным сторонам перекрестка стояли некоторые фоторепортеры. Они были профессионалы, им нужно было взять с разных ракурсов, как Санди Хоггард поведет меня в церковь.