Слепой рассвет (СИ) - Майер Кристина

На короткий миг малышка успокоилась, но потом вновь расплакалась. Поля старалась шептать ее успокаивающие слова, нежно прижимала к себе и качала, но Машу невозможно было остановить. Все растерялись. Малышку необходимо успокоить. Лучше было бы взять Машеньку на руке Тане или бабушке, но никто не решился забрать у матери ребенка…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Полина

Возвращение получилось не таким, как я ожидала. Пока нас не было, дизайнер не только обустраивала наш будущий дом, но и общалась с мамой Германа, втиралась к ней в доверие, а параллельно завоевала любовь моей дочери, чтобы приблизиться к Герману.

Сначала Виктория своим появлением испортила настроение, затем, Машенька меня не узнала. Так больно стала оттого, что малышка не хочет ко мне идти. А я бы ее из объятий не выпускала. Целовала всю…

Забыла маму и папу. Напугали родители своим вниманием Машу. Бабушка с Таней еле успокоили. Она всхлипывала, а у меня сердце кровью обливалось.

— Полина, дети быстро отвыкают, не расстраивайся, дочка, — стала успокаивать мама. — Но так же быстро привыкают, — Не столько слова, сколько тон ее голоса действовал на меня умиротворяюще.

— Идемте в дом, что мы здесь стоим? — позвал всех Андрей.

Я устала, хотелось просто полежать на кровати вместе с Машей, чтобы она играла рядом, а я могла слушать ее и обнимать. Я отвыкла от шума, суеты и мне не очень хотелось садиться со всеми за стол.

— Ты как? — спросил Герман, когда помогал мне занять свое место. Он всегда был рядом.

— Хорошо, — на самом деле было сложно. Я думала только о том, у кого сейчас на руках Маша? Что она делает? Если бы я могла видеть, было бы легче пережить эту ситуацию…

Чувствовала себя неловко. Обедать при всех не хотелось. Я уже привыкла есть в полной темноте, но казусы случались…

— Я принесу тебе обед в комнату и покормлю, — Герман заметил, что я не ем, но не стал настаивать, понял мое состояние.

Маме пора было ехать на работу. Знакомство с родными Германа прошло хорошо. Хотя я и не видела ничего. Родительница обещала навестить меня в выходные вместе с Валей. Проводив маму, извинилась и поднялась наверх. Машенька спала в своей кроватке, я готова была просто сидеть с ней рядом.

— Полина, может, ты приляжешь? — спросил Герман. Спать я не хотела, у меня было одно желание находиться рядом с дочерью.

— Нет, я посижу, — раньше я любила сидеть в кресле, смотреть в окно или на Машу.

— Я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, за столом ты только воду пила, — он не обвинял, констатировал факт.

— Не нужно, я ничего не хочу. Чуть позже, — усадив в кресло, Герман спустился поговорить с Андреем.

Тишина и темнота последнее время стали моими друзьями, поэтому я чувствовала себя комфортно. Опустив голову на мягкую обивку кресла, я слушала тихое сопение моей доченьки. На сердце становилось тепло. Как бы хотелось стать для нее самой лучшей мамой.

Проснулась Маша быстро. Стала кукситься, еще немного и расплачется. Я могла встать и подойти, взять ее на руки, но боялась, что она разрыдается. Сначала я стала тихо с ней разговаривать, шептала ласковые слова. Надеялась, что малышка узнает мой голос. Она стала хныкать, наверное, пыталась встать на ножки. Звала, скорее всего, бабушку. Машаа к ней привыкла за время моего отсутствия и именно в ней видела маму.

Я встала и подошла к кроватке. Наверное, Зинаида Владимировна забыла включить радио-няню, раз до сих пор никто не пришел.

— Машенька, моя девочка. Мама тебя очень любит, — тихо мягко произнесла я. Протянула руку, чтобы она могла за нее взяться. Почувствовав, что ее ладошка легла в мою руку, я ее не сильно сжала. — Мамина красавица, моя умница… — продолжила шептать, она успокоилась.

Маша шагала вокруг кровати, тянула меня за собой. Она так и не отпустила мою руку, а я радовалась даже такой мелочи. Малышка что-то лепетала на непонятном мне языке. Совсем скоро она заговорит, лепет сменится первыми словами.

— Полина, что же ты меня не позвала, — вошла в комнату Зинаида Владимировна. Наверное, она хотела, как лучше, но мне стало неприятно. Маша моя дочь и я желала, чтобы она меня вспомнила. Меня считала своей мамой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Поли сейчас очень нелегко, но она у меня сильная. Я чувствовал, как ей неприятно слышать жалость в голосе моих родных. Оставил ее наверху, чтобы спокойно поговорить со своей семьей.

Андрей спешил в компанию, но задержался по моей просьбе.

— Герман, Маша может в любой момент проснуться, давай обсудим все вечером, — заговорила первой мама. Мы собрались в кухне.

— Мам, с Машей сидит Полина, — напомнил ей.

— Она же не видит, Герман. Малышка проснется, расплачется, как Полина ее успокоит? Маша вас забыла за четыре месяца, ей время нужно, чтобы привыкнуть, — возможно, мама хотела, как лучше, но внутри меня рос протест.

— Мама, с тобой у меня будет отдельный разговор, — я очень сильно любил родительницу, она мудрая и невероятно добрая, но и сейчас она была неправа. Для того чтобы в дальнейшем не было недопонимания, необходимо сейчас расставить все акценты. — Андрей, Таня, — брат тут же притянул жену к себе и встал за ее спиной, словно я собираюсь обидеть Таню, — у меня к вам лишь одна просьба — не относитесь к Полине, как к инвалиду. Конечно, Поле нужно оказывать помощь и поддержку, но без жалости в голосе. Даже меня напрягло, когда вы за столом обрывали фразы. Ведите себя естественно, говорите все, что хотите. Так будет лучше.

— Ты прав, Герман, — произнесла Таня. — Представив себя на месте Полины, могу сказать, такая позиция неприятна. Мы постараемся исправиться.

— Понимаю, вам всем непросто, но ей тяжелее всех. Я продолжаю надеяться, что к Полине вернется зрение. Верю в то, что это возможно. Я говорил со многими специалистами и они не исключают такой вероятности. Когда полностью восстановится ее нервная система, возможно, случится чудо. Полине я об этом не говорил. Не хочу, чтобы Поля надеялась и разочаровывалась. Она будет зря напрягать глаза. Мы оставим все, как есть. В ее душе должен царить покой, помогите нам.

— Герман, конечно, мы поможем. Сделаем все, что ты скажешь, — заговорила мама. — Я Полину, как родную полюбила. У меня нет снох, у меня две дочери, — взглянула она на Таню.

— Рад, что вы меня поняли, — оглядел их всех. — Андрей, езжай на работу, мы с тобой вечером обсудим еще один вопрос.

— Я к Максу, — улыбнулась Таня и поспешила к сыну, который не хотел находиться в постели. Он не любил болеть и ненавидел бездействие. Настоящий Черногоров.

— Герман, я все-таки пойду к Машеньке. Мое сердце не на месте, — произнесла мама.

— Маша с мамой, — твердость в моем голосе родительницу немного смутила. Я понимаю, она хочет, как лучше, но не стоит перегибать. — Мам, я хотел с тобой поговорить о Виктории.

— А что с ней не так, сынок? Мне казалось, она отлично справляется со своими обязанностями. Конечно, еще не все работы закончены, но то, что я видела очень достойно: стильно, современно, роскошно и лаконично одновременно, а главное тепло и уютно.

— Я не оспариваю ее профессионализм. Согласен, свою работу Виктория выполнила отлично, но ты должна была, как женщина понять, что ее интересует не только заработок, — у мамы глаза стали больше раза в два. — Она хочет получить еще и владельца особняка, — звучит пафосно, терпеть этого не могу. — Как думаешь, Полине было приятно узнать, что все это время ты ее поддерживала и разрешалf общаться с Машей?

— Герман… — смутилась мама. — Не поддерживала я Викторию. Я даже не подозревала, что она на тебя охоту устроила. Ты уверен?

— Мам, я не наговариваю на Вику. Интерес она сначала к Андрею проявляла, но когда поняла, что там нечего ловить, принялась флиртовать со мной. Я жестко выстраивал дистанцию, но она не поняла, ведет себя нагло. Не хочу давать повод для подозрений, сомнений, обид. Я выбрал женщину, другой мне не надо.