Ожившая весна (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

- Благодарю, - сказал голос, когда я засунула вещи в ящик, - Приготовьтесь к дезинфекции. Закройте глаза и задержите дыхание.

Едва я успела это сделать, как на меня отовсюду полилась теплая жидкость, пахнущая хлоркой. Секунд через тридцать она сменилась потоком горячей воды, но уже только сверху. Следом за ним – теплый, как из фена воздух.

- Дезинфекция окончена. Добро пожаловать в «Визирь».

К счастью, за следующими дверьми меня ожидала пустая – хотя, где гарантия, что здесь повсюду нет камер, комната. Единственной обстановкой было нечто вроде автоматического конвейера для одежды, из тех, что бывают в химчистках. За стеклом на вешалках висело несколько одинаковых светло-зеленых костюмов. При моем появлении стеклянная створка сдвинулась и одна из вешалок подплыла к образовавшемуся проему.

Торопливо я натянула на себя простые белые трусы и топ, брюки с рубашкой с коротким рукавом - все до странного подходящее мне по размеру, сунула ноги в белые резиновые тапочки.

Едва подошла к следующей двери, она сразу же распахнулась.

За ней оказалось огромное белоснежное помещение, разделенное тонированными и прозрачными стеклянными стенами на кабинеты. Компьютеры, лабораторное оборудование, виденное мною только в сериалах сияли в ярком свете.

Откуда такое место взялось в нашей стране и как пережило апокалипсис вопрос не столь важный.

Причины, по которым нас пустили внутрь, гораздо важнее. И ни одна из пришедших в голову, не обнадеживала.

Идентично одетые, мы жались друг к другу в окружении вооруженной – неудивительно, что протокол «попадания» внутрь разный, и одетой в камуфляж «военной охраны».

Рустам став так, чтоб я оказалась чуть позади него, сканировал глазами помещение. Я взяла его за руку. Она была сухой и теплой, в отличии от моей.

- Добро пожаловать в «Визирь», - откуда ни возьмись появился одетый в гражданские серые чиносы и белую рубашку мужчина. Чуть выше среднего роста, с небольшим брюшком, чисто выбритый вопреки предапокалиптической моде. Русые волосы с проседью были аккуратно подстрижены. Вокруг серых глаз, смотревших с добродушным любопытством, были морщинки. Высокий лоб, прямой нос, тонкие губы и мужественный подбородок.

Обманчиво приятная внешность.

- Меня зовут Сергей Дмитриевич Некрасов, я – главный и, увы, единственный ученый-вирусолог этой лаборатории.

- Единственный? – вырвалось у меня.

- Да. Большинство предпочли в это нелегкое время отправиться к семьям. Теперь здесь только я, трое моих лаборантов, охрана и повар.

- Почему здесь мы? – спросил Рустам.

- Я отвечу на все ваши вопросы, уверяю. Но давайте сперва перекусим. Я ужасно проголодался.

Переглянувшись, мы последовали за ним.

Преодолев парочку стеклянных дверей очутились во вполне себе «обычной» кухне с большим столом посередине. От блюд, стоящих на нем, исходил восхитительный, давно уже позабытый аромат полноценной домашней еды.

Лаборантами оказались двое парней и девушка. Молодые, до тридцати лет. На нас они смотрели с сочувствием. Смущенно расспрашивали откуда мы, как сумели добраться. Беседу за едой поддерживали только я, Макс и Захар. Мы коротко рассказали о том, как выживали в Карпатах, и как добрались сюда. Судя по их лицам, услышанное оказалось таким же фантастическим для них, как лаборатория для нас.

Покончив с обедом, лаборанты вышли, а за стеклянными дверьми появилась охрана.

- Пришло время для вопросов, - улыбнулся ученый, - Начну с вашего, Рустам. Охрана доложила мне о выстрелах, и я отправил их проверить, как и всегда в таких случаях. Возможности у нас не безграничны, но кого можем – спасаем.

- И смогли только нас?

- Нет, - мне не понравился блеск его глаз.

- Остальных я здесь не наблюдаю.

- Они не выжили.

- После чего?

Я осмотрелась. Если, например, успеть взять этого доктора Франкенштейна в заложники до того, как автоматные очереди превратят нас в решето, то мизерный шанс свалить есть. Вот только как успеть…

- Рустам, «Визирь» принадлежит крупной иностранной фармацевтической компании. И несколько его уцелевших филиалов все это время ведут разработку вакцины. Мы как никогда близки к поставленной цели излечить мир от этой чумы.

- Весь мир или ту его часть, что сможет за это заплатить? – спросил Макс.

- Чем заплатить, Максим? – ученый посмотрел на него как на неразумное дитя.

- Это уж вам виднее или вашим боссам. Местом, например, на вершине новой пищевой цепочки.

- Зачем. Вам. Мы, - нарочно разделяя слова спросил Рустам.

- Для испытаний нужны люди, верно? – почти шепотом спросила я.

Хорошенькое спасение.

- Именно так, Наталья.

- И с предыдущими «спасенными» что-то пошло не так.

- Увы. Это как, скажем, с вакциной от ветрянки или от кори. Если ее ввести после заражения, то некоторый процент все же заболевает, но гораздо легче. В нашем случае он составил сто процентов.

- То есть где-то в вашей лаборатории бегают зомби-наполовину? Это как вообще? – спросил Саша.

- Это сравнение было предложено для лучшего понимания, - терпеливо проговорил Некрасов, - Но ответ на ваш вопрос – нет. Основным последствием была смерть без воскрешения в течении семидесяти двух часов. Ну или полное отсутствие какой-либо реакции организма. В процентном соотношении – девяносто девять к одному.

- И мы теперь ваши подопытные белые мышки?!

- Вы теперь еще один шанс для человечества.

Чертов ублюдок.

Три дня. Именно столько у нас есть на то, чтоб придумать как выбраться до того, как у первого из нас останется один процент вероятности остаться в живых. В то, что наш доктор Франкенштейн сумел усовершенствовать вакцину достаточно, чтоб увеличить этот процент верилось слабо.

А в то, что она подействует не верилось вовсе.

Указанное время было определено им для того, чтоб успеть собрать и проанализировать наши показатели перед вакцинацией. Вроде бы отменное здоровье могло хоть что-то изменить. Абсурд, конечно. Но, если бы не это… Уже на следующий день кому-то из нас был бы подписан приговор.

У нас взяли кровь на анализы, сделали кардиограмму и все прочее. Разместили в одиночных палатах – совершенно обычных с виду, очень похожих на те, что были в частных клиниках. Вот только дверь в каждой открывалась исключительно ключ-картой и изнутри, и снаружи.

Ее Рустам сумел раздобыть в первую же ночь, о чем и сообщил нам в единственном месте без камер – в душе. Тогда же он проник в комнату охраны, где разжился планом здания и еще одной картой – для Макса. Как он сумел это сделать? Потом спрошу, когда выберемся.

А пока, грядущей ночью он и Макс должны проникнуть в генераторную. После того, как вырубится свет у нас будет ровно полторы минуты, чтоб добраться до аварийного выхода.

Вечером наши палаты обыскивали. Заметили исчезновение ключ карт или даже засекли Рустамовы передвижения?

Я сходила с ума от ужаса. Что если он уже убит? Тогда…Тогда я своими руками задушу этого ублюдка!

Только не это! Нет, нет, пожалуйста!

Дернуло же нас поехать в этот лагерь. Ничего, как-нибудь бы укрепили ограду, вырыли бы ров поглубже. Выращивали бы пищу, охотились… Сумели бы протянуть!

А машины! Почему, ну почему Олег выперся первым? Почему мы не рискнули еще раз попробовать вытащить «крузер»? Как-то бы поместились.

Ты знаешь, почему.

Мысли раздирали мозг. Я обливалась потом и в то же время дрожала так, что стучали зубы. Скорчилась, накрывшись с головой одеялом и до рези в глазах всматривалась в единственный источник света – панель для ключ-карты. Если…. Когда она погаснет, нужно бежать.

Снова и снова я прокручивала в голове план, по которому должна двигаться. Казалось, он выгравирован в мозгу настолько четко, что даже став зомби, сумею найти долбанный аварийный выход.