Ожившая весна (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

Перед глазами проплывали минувшие дни. Как я могла думать, что нам было тяжело в тот или иной момент, если в каждый из них мы были свободны. Да, без комфортных условий. Да, так или иначе в опасности. Но все же мы не были заперты в этом фантастическом, сверхсовременном пряничном домике в ожидании смерти от рук Франкенштейна нового времени.

Да, возможно когда-нибудь вакцину изобретут. Если останется кто-то, способный на это. Вот только какая разница, если мы этого не увидим? Люди, жертвующие собой во благо мира, достойны преклонения. Они настоящие святые, но я нет.

Я бы это смогла, только если б на кону стояла жизнь Рустама, например.

Однако, даже вызовись я первой, это не изменит…

Панель погасла. Я вскочила и бросилась к ней. Босиком, плевать на все. Открыла дверь и побежала, стараясь не пропустить нужный поворот в тусклом красноватом аварийном свете. Чуть не завизжала наткнувшись на Сашу, на остальных. Рустам и Макс будут ждать у выхода.

Мы стремглав помчались вперед.

- Вот они! Стоять, стрелять буду, - и следом выстрелы. Обычно, полагается повременить несколько секунд, да?

- Аня-а! – вдруг проорал Саша. Я видела, как она упала. Парень успел ее подхватить за секунду до того, как и в него попали. Уже не поможешь.

Поворот, еще один. Топот ног преследователей, свист пуль.

Ступеньки наверх – ледяные и шершавые.

Я уже видела Рустама и Макса. Они скомандовали пригнуться и пальнули длинными очередями. Автоматы!

Подбежала к Рустаму, схватилась за его руку, сдерживаясь чтоб не обнять, и мы выскочили в холодную ночь.

Вдруг Рустам свалил меня на асфальт, одновременно стреляя. Больно ударившись о твердую и шершавую поверхность, придавленная телом мужчины, оглушенная, я лежала закрывая руками голову несколько долгих секунд, пока он не поднял меня на ноги.

Теперь к охранникам – автоматы пригодятся.

Припаркованные тачки. Ключи под козырьком. Могли ли они представить? Пули, отскакивающие от бронированных боков. С разгону в ворота, они смялись, но не поддались.

Рустам сдал назад и разогнался снова. Еще удар, а потом еще. Ремень безопасности больно впился в грудь, удерживая на сиденье.

Наконец, ворота с грохотом разлетелись в стороны, выпуская нас навстречу жизни.

Рустам

В боковом зеркале «хаммера» наблюдаю, как два черных монстра «целуются в десна» позади нас. Дальше не двинут однозначно. Мы смогли свалить. Снова. Почти все. Причем о том, насколько почти все, знаю только я. До поры до времени.

Наша тачка взрывается от радостного улюлюканья, и я его подхватываю. Ору вместе со всеми, даже, по ходу громче всех.

- Руста-ам! - маленькие прохладные руки обхватывают за шею. Они действительно настолько прохладные, скорее холодные даже, или дело в том, что уже начинается. Рановато вроде. Сколько мы гоняли тех жопоголовых уродов из лаборатории за собой? Три часа? Два с половиной? Значит, не должно пока.

Мягкие, горячие губы касаются щеки. Обжигают кожу своей нежностью. Оборачиваюсь, ловлю их своими не переставая следить за дорогой. Сладкие… Какая же она сладкая.

Вся кровь бросается к члену, отливая от башки. И поэтому в ней рождается дебильная мысль выиграть нам несколько часов. Скоро будет очередной мелкий городишко, а в нем стопудово можно было бы найти хоть одну квартирку без зомбаков внутри и с надежной дверью…

Блядь, все, что я могу ей предложить – это чужая хибара и чужая кровать. И так всегда было. А иначе уже не будет. Мизерный шанс на лучшее будущее для нас у меня отнял недобитый мною же лабораторный вертухай.

Секунда. Даже меньше. И я уже мертв, хоть все еще дышу. И чувствую.

Включаю печку. Только простуды Наташе и не хватало. Долбаная роба ведь ни черта не греет. А она еще и босиком.

Наташа прижимается к моей руке, оплетает ее своими и кладет голову на плечо. Ноздри щекочет ее одуряющий запах, и я снова и снова вдыхаю его полной грудью. Как там говорят? Перед смертью не надышишься? Я попробую.

Ловлю в зеркале заднего вида взгляд Макса. Белобрысый мудак умело скрывает желание перегрызть мне глотку ото всех вот уже почти год. Другом прикидывается, думает, я поверил, что он отступился.

Сидит сейчас, скрипит зубами, даже не предполагая, насколько близок к цели. И представить себе не может, как скоро я сам отдам ему Наташу. Впрочем, всего несколько часов назад я и сам такого уже не мог представить. Но так было ровно до момента как начался обратный отсчет, о чем свидетельствует нудно саднящий укус на левом предплечье. Хорошо, что не на правом. Не хватало еще, чтоб Наташа увидела.

В моем случае хорошо теперь выглядит именно так. Ведь, без меня она никуда не поедет, а мне с ними нельзя. Нельзя, чтоб она видела, как я медленно начну подыхать как Костян.

Наташа почти спит на моем плече. Тихое, медленное дыхание овеивает кожу. Кто-то бы сказал, что сама судьба – злая и несправедливая - прозрачно намекает, что момент настал, и пора прощаться. Точнее, что пора мне свалить из ее жизни, в которой я не должен был появляться. И не появился бы, если б не апокалипсис. Но хрен бы когда свалил по собственной воле. Но иного выхода нет. Вот только фигня это все. Нет никакой судьбы. Есть тупые, фатальные случайности, стечения обстоятельств. А еще есть время. Неустанно бегущее вперед, хотят того люди или нет.

Еще один поцелуй. Жаль, нельзя закрыть глаз и отдаться одуряющему ощущению ее губ под своими. Нельзя не спеша испробовать языком каждую клеточку влажной сладости рта. Почувствовать, учащающееся надсадное дыхание. От моих поцелуев. От меня.

Странно, наверное, жалеть, что не можешь закрыть глаза, зная, что закроешь их навсегда. Но именно на это мне плевать.

Я никогда не боялся смерти. Раньше. До того, как понял, что от меня зависит жизнь Наташи. Что, если сдохну, она долго не протянет. Но теперь у нее есть тот, кто позаботиться вместо меня, а значит мне снова плевать. Даже если долбанный ад существует и мне туда самая дорога. Без нее ад будет везде.

- Наташ, давай-ка назад, - отрываюсь от ее губ, - Макс, сядь на переднее.

И как долбанный наркоман, внимаю тому как ее руки скользят по моему телу. Лучезарной улыбке. Уставшим карим глазам, блестящим от счастья.

Если этот белобрысый мудак не заставит их потом, когда-нибудь блестеть так же снова, я достану его с того света.

Торможу, и она нехотя переходит назад, а Макс послушно садится на ее место. Даже ремень пристегивает.

Вновь трогаюсь с места, периодически посматривая на Наташу в зеркало заднего видя. Сперва она упрямо пялится в окно. Наблюдает, изучает нудный предрассветный пейзаж. Поля, покрытые сгнившими остатками неубранного урожая, деревья на обочинах, поблекшая реклама на бордах.

Всегда стремится если что побыстрее стать бок о бок и дать отпор. Впрочем, она это действительно может. Как в этой маленькой хрупкой и нежной женщине-ребенке заключается столько силы? Отваги, которой не дано мужикам. Мне в том числе, ведь я позорно сбегу, чтоб не видеть ее лицо, когда она узнает, что я мертв. Не видеть слез, не корчиться от ее боли. Она бы смогла попрощаться. А я – нет.

Длинные ресницы трепещут, отбрасывая тени на тонкую нежную кожу скул. А мои сводит от желания коснуться к ней губами. Еще хотя бы раз ощутить ее сладость. Но нет. Свой последний поцелуй я уже получил.

Наконец, она засыпает. Склонив голову к плечу с рассыпанными по плечам волосами. Сколько раз они вот так же рассыпались подо мной? Так много и так мало. Ее всегда будет мало. Даже проведи мы вместе вечность. А сколько раз она засыпала на моем плече, и я лежал, медленно дыша, чтоб не потревожить чуткий сон и плавился от нежности, испытывать которую никогда не был способен. Никогда до нашей встречи.

До того, как впервые встретился взглядом с бездонными карими глазами перепуганной и зареванной девчонки, взбесившей меня своей истерикой. За ту пощечину мог бы, переломал бы себе кости. Что уж говорить о последовавшей за этим ночи.