Марина Львова - Букет подснежников

— Ах, а ты, оказывается, у нас маменькин сынок?

— Не мог же я пойти против желания собственной матери?

Я внимательно посмотрела на него.

— Что-то говорит мне, что ты меня обманываешь. Ты всерьез хочешь убедить меня в том, что во всем слушаешься свою мать? Что ты у нее под каблуком?

— Ну ты же видела, как она лихо со всеми нами тут расправляется. Даже мои ребята ее боятся.

— Очень странно, на меня она произвела такое приятное впечатление. Так почему же ты все-таки не женился на Анне-Мари? Она же такая красивая.

— Если тебе хочется, чтобы я стал это отрицать, доказывая, что она уродина, то я не буду этого делать. А что касается, почему я не женился на ней… Когда я был совсем маленьким, моя бабушка говорила, что муж и жена как две половинки апельсина: если их сложить — получится одно целое. Анна-Мари просто еще не нашла свою половинку.

— А ты нашел?

Вместо ответа он крепко прижал меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

— А почему ты обратил внимание на меня?

— Из-за непредсказуемости твоего поведения. С тобой интересно, ты напоминаешь мне кошку, которая всегда знает, что ей нужно, и если падает, то только на четыре лапы.

— Как странно, ты обо мне знаешь почти все, мне даже и рассказать нечего, после того как на меня собрали целое досье. А сам мне о себе почти ничего не рассказываешь.

— У нас еще будет время сделать это, если ты захочешь. Нам нужно подумать о нашем ребенке.

— Ты уверен, что он твой?

— Я ни минуты в этом не сомневался. Давай не будем больше мучить друг друга; перед нами стоит много проблем, которые надо решить.

В этот момент котенок, вцепившись своими острыми коготками в джинсы Фрэнка, стал карабкаться по его ноге. От неожиданности Фрэнк вздрогнул.

— Ну почему, когда я собираюсь с тобой поговорить, кто-нибудь нам постоянно мешает?

— У него просто замерзли лапки. Возьми его на руки.

— Ну уж нет, мы вчера достаточно помучились с этим типом. Забери его себе. Когда Чак его привез, Эмма потребовала, чтобы его вымыли. Он сопротивлялся, как тигр. Ты не замерзла? Может быть, пойдем в дом?

— Фрэнк, я не замерзла, но я хочу есть.

— О Господи, ну конечно, тебя нужно кормить на свежем воздухе.

Через минуту он принес мне полный поднос еды. Как ни странно, но попытка оказалась успешной, мне удалось поесть.

Довольный Фрэнк проводил меня в комнату.

— Эмма утром обрадуется, когда приедет.

— А где она? Фрэнк, где она?

— Не волнуйся, она осваивает обязанности бабушки. Она поехала к тебе домой ночевать; я заезжал к ребятам вечером — твоя мама с ними, все в порядке, мальчики заболели, температура невысокая. Тебе нельзя туда, Лариса. У них…

Я не поняла название этого заболевания по-английски. А по-испански Фрэнк его не знал. Я заметалась по комнате в поисках одежды, кляня себя, что не позвонила домой за все это время. Фрэнк пытался меня успокоить.

— Помощь Эммы понадобилась: ночью дети расчесывают себе лицо и руки. Их все время мажут той жуткой зеленой жидкостью, которой Саша летом смазывал нам комариные укусы на даче. Антон пролил вчера целый флакон на подушку.

— Фрэнк, у них ветрянка, ну конечно же, это ветрянка.

У меня вырвался вздох облегчения, и я прижалась к его плечу. Он крепко обнял меня, и я вновь испытала блаженное состояние надежности и покоя. Руки Фрэнка соскользнули по моим плечам, помогая мне снять куртку и свитера.

— Тебе не нужно волноваться. Мальчики чувствуют себя хорошо, очень веселые. Врач был у них вчера. Ложись, отдыхай. Утром приедет Эмма и все расскажет.

— Так вот куда ты ездил вечером. А мне ничего не сказал.

— Ну, положим, ты мне тоже не сказала, что Эмма развлекала тебя разговорами. Давай я тебя укрою, а теперь спи.

— Посиди со мной немного, чуть-чуть…

— Хитрая маленькая лиса, теперь мне понятно, как ты уговорила Эмму поболтать с тобой. Разве тебе можно отказать, когда ты вот так смотришь?

Фрэнк присел на краешек кровати и стал осторожно наматывать на палец прядь моих волос. Я потерлась щекой об его руку.

— О чем ты задумалась?

— Нет, сначала ты скажи, о чем думаешь.

— Вот упрямая! Ну хорошо… Вспоминаю, как мне было плохо, кода ты меня бросила, бросила, бросила. Даже не думай возражать. Как же мне было без тебя плохо. Почему ты это сделала?

— Мне было страшно ошибиться, ведь я отвечаю не только за себя, но еще и за мальчишек.

Фрэнк издал сдавленный стон и обхватил голову руками.

— Ну сколько можно твердить одно и то же? Скоро я начну проклинать тот день, когда тебя встретил и посмотрел в эти глаза, околдовавшие меня. Что же мне, несчастному, теперь делать?

В ответ на его ненатуральные стенания я скептически фыркнула.

— Знаешь, мне действительно хочется узнать, когда ты обратил на меня внимание.

— Да в самый первый момент, когда влетел в кабинет Мишель и принял тебя за нее. Схватил тебя за плечи и успел только подумать, какие у нее длинные волосы.

— Что-то я не замечала раньше, что у нас одинаковый цвет волос.

— Если бы ты была знакома с Мишель столько, сколько я, ты бы знала, что цвет ее волос меняется в зависимости от моды, сезона или настроения.

— А если у меня волосы тоже крашеные? Что тогда?

— Я вполне могу с этим смириться.

Фрэнк осторожно меня подвинул и аккуратно улегся на край кровати; опершись головой на руку, он стал с улыбкой на меня смотреть. Мне было так хорошо и уютно с ним рядом, но мучившие меня вопросы не давали покоя.

— Все это, конечно, хорошо, но я так и не поняла, почему ты обратил на меня внимание.

— Ты меня заинтриговала своим спокойным, равнодушным взглядом. Это меня несколько задело.

— А ты, значит, привык, чтобы все тобой восхищались? Ах, какая самонадеянность!

— Мне показалось, что тебя не трогает не только моя скромная персона, но и все окружающее. Ты была поглощена сама собой.

— Я была поглощена ра-бо-той. Мое невнимание задело тебя настолько, что ты стал вести себя просто грубо. Что, разве не так?

— Ты мне была непонятна, мне захотелось вывести тебя из этого заторможенного состояния.

— Надо признаться, что тебе это удалось. Мне хотелось удушить тебя. Так ты хочешь убедить меня в том, что, пока занимался поисками Анны-Мари, успел без памяти влюбиться в меня?

— Бросив камень в лужу, волны не успокоишь, даже если вытащишь камень. Мне нужно было узнать, вдруг с ней что-нибудь случилось? Сама по себе она давно перестала меня волновать. В то утро, когда я ушел от тебя и приехал к себе домой, до меня дозвонилась Мишель. Ей удалось найти Анну-Мари. Но мы даже не увиделись: я переоделся и тотчас поехал к тебе.