Кара Колтер - Луч солнца на цветных стеклах

Джессика заплакала.

– Джессика, мне дается еще один шанс стать лучше. И я не упущу его. Докажу тебе и себе, что могу претворить в жизнь клятву, которую мы давали. Я помню каждое слово. Послушай меня. На этот раз я все сделаю правильно.

Голос Кейда, охрипший от волнения, сначала звучал чуть громче шепота, но с каждым словом становился все громче и уверенней.

– Я, Кейд Бреннан, беру тебя, Джессика, в законные жены, чтобы ты стала моей душой, моим сердцем, моим товарищем и моей единственной лю бовью. Я буду заботиться о тебе, стану твоим другом. Я буду смеяться с тобой и плакать с тобой. Я буду любить тебя сегодня, завтра и всегда. Я буду с тобой в горе и в радости. Вот тебе моя рука. – Кейд протянул ей руку, откашлялся и продолжил: – И так же, как даю тебе свою руку, я вручаю тебе свою жизнь.

Ему показалось, что Джессика целую вечность смотрела на него блестящими от слез глазами. Но потом ее рука скользнула в его руку, будто и не покидала ее, будто именно там ей и надлежало находиться.

И она заговорила. Ее голос срывался от слез, которые свободно текли по щекам, как в тот день, несколько лет назад, когда он перестал относиться к ним, как к знаку собственной беспомощности, а попытался успокоить ее.

– Я, Джессика Кларк-Бреннан, беру тебя, Кейд, в законные мужья, чтобы ты стал моей душой, моим сердцем, моим товарищем и моей единственной любовью. Я буду заботиться о тебе, стану твоим другом. Я буду смеяться с тобой и плакать с тобой. Я буду любить тебя сегодня, завтра и всегда. Я буду с тобой в горе и в радости. Вот тебе моя рука. И так же, как даю тебе свою руку, я вручаю тебе свою жизнь.

Как маленький ребенок, она закрыла глаза руками, сжатыми в кулаки, словно хотела остановить слезы.

Раньше ее слезы расстраивали Кейда, заставляя испытывать чувства бессилия и безнадежности. Он отворачивался и уходил. Поэтому Джессика начала скрывать свое состояние от него, единственного человека, на которого могла бы положиться, единственного человека, с которым могла бы быть полностью откровенна.

Но теперь все это в прошлом. На этот раз Кейд готов принять огонь на себя. Он придвинулся к ней, преодолев небольшое расстояние, разделявшее их. Нежно взяв на руки, он поднял ее и посадил к себе на колени. Она не сопротивлялась, вздохнула так, словно ждала этого момента всю жизнь.

Почувствовать себя в безопасности, почувствовать, что о ней заботятся, поверить в то, что все будет хорошо. Кейд положил ее голову себе на плечо и ощутил, как рубашка намокает от слез.

И только много позже он понял, что рубашка мокрая не только от ее слез. Теперь и его слезы, так долго спрятанные где-то глубоко внутри, слились со слезами Джессики.

Он не знал, как закончится эта беременность, но был уверен: как бы ни закончилась, они будут вместе. На этот раз и навсегда.

– Я люблю тебя, Джесси, я тебя люблю.

Кейд затаил дыхание до тех пор, пока не услышал слова, которые ждал.

– Кейд, я люблю тебя.

Это было как дождь, пролившийся над пустыней, давным-давно не видевшей дождя. И этой пустыней оказалась его душа. Он почувствовал, будто жизнь во всех своих красках снова вернулась в его мир.

– С лушай, а мне нравится.

– Платье? – отозвалась Джессика, повернувшись лицом к Кейду. Она дразнила его, прекрасно зная, что он ненавидит это платье, как и все другие из коллекции Поппи Паппинс. Но оно отлично справлялось с ролью халата, защищавшего от пятен краски, и хорошо скрывало ее растущий живот.

Кейд задержался у двери, чтобы снять куртку.

– Конечно, не платье. – Он сморщил нос. – Придется мне разыскать твой тайный склад этих платьев. Не успею я выбросить одно, как появляется следующее.

Джессика засмеялась. Это была одна из тех мелочей, которые она больше всего любила. Вот он входит в дом после работы, потом игра в скраббл, совместный просмотр ТВ с пачкой попкорна. Вот он облизывает ее пальцы, испачканные в масле.

Иногда она задумывалась: любила бы так сильно все эти мелочи, если бы они никогда не ругались, если бы не было в ее жизни времени, когда она день за днем жила без него? Смогла бы по-настоящему оценить все это?

Когда дом передали новым владельцам, Джессика переехала к Кейду на «Риверз Эдж». Хотя, конечно, после рождения ребенка они собирались купить новый дом.

Однако сейчас с большой осторожностью относились ко всем решениям, предполагавшим существование ребенка. И несмотря на то, что положенный срок неумолимо приближался, опасения не исчезали. Они даже не стали трогать гостевую комнату и устраивать специальную детскую комнату. На этот раз никаких лавандовых узоров на стенах. Ни детской кроватки, ни плюшевых мишек, ни других игрушек.

Они купили красивую колыбель ручной работы, куда можно было постелить одеяльце и поставить ее рядом с их кроватью. Когда придет время. Джессике нравилась идея, что ребенок будет спать рядом с ними, чтобы они дышали одним воздухом и постоянно чувствовали его близость.

Подойдя к ней, Кейд нежно коснулся рукой округлой линии живота. Потом прижался к нему лицом.

– Привет, малыш. Ты меня слышишь? Шевелится, – удовлетворенно заключил он. – Футболист.

– Или балерина.

– Нет, это мальчик.

Они так боялись сглазить, что только в последние две недели стали позволять себе эту игру. Но на этот раз страх был иного рода. Просыпаясь среди ночи, они хватались за руки и прижимались друг к другу.

Они предпочитали не знать пол будущего ребенка. Девочка или мальчик, в любом случае этот ребенок стал бы настоящим чудом. Поэтому, несмотря на постоянные шутливые споры по этому поводу, они тщательно избегали детских отделов в магазинах. Возможно, они вели себя суеверно и иррационально, но Джессику это не волновало. Она не станет покупать ни одной детской вещи, пока не подержит в руках новорожденного ребенка.

После того как продала Мейси «Беби бумер», она почти не появлялась там. Тем не менее знала, что Мейси про нее не забыла, и на складе появилась полка, куда та складывала вещи, тщательно отобранные для Джессики. Бутылочки, одеяльца, пеленки и крохотную одежду. Если на этот раз все получится – а Джессика очень на это надеялась, да и доктор улыбался и только качал головой в ответ на ее опасения, – все, что нужно для детской, будет немедленно упаковано в большую коробку и отправлено им.

Кроме того, в их отношениях с Мейси наметилась новая тенденция, связанная с магазином.

Мейси умудрялась продавать ее картины почти с той же скоростью, с которой Джессика их писала. В основном она работала в абстрактной манере, цвета и мазки выплескивались из нее, словно брызги света. Будто эта часть ее существа слишком долго томилась в заточении, а теперь наконец вырвалась на свободу.