Мерилин Лавлейс - Ее незабываемый любовник

Сомнения одолели ее через несколько недель. Дом казался таким рассеянным. Даже отчужденным. Натали чувствовала, что через месяц разлуки он с трудом ведет разговоры, не относящиеся непосредственно к экспертизе Каналетто.

Сара почувствовала растущую неловкость помощницы. Она не вмешивалась, но хорошо представляла, что произошло между Натали и Домом в Будапеште. И в один дождливый день небрежно спросила:

– Когда Дом звонил последний раз, он не сказал, скоро ли вернут Каналетто?

Натали не подняла глаз от компьютера:

– Нет.

– Черт! На следующей неделе мы должны лететь в Нью-Йорк на вторую встречу с издателями. Может быть, ты сумеешь его подтолкнуть ускорить процесс, когда будешь говорить с ним в следующий раз.

– Я не уверена, когда это будет.

Краем глаза она заметила, что Сара вскинула голову. Натали повернулась и встретила старательно-безразличный взгляд нанимательницы.

– Дом был занят, плюс разница во времени. Трудно застать друг друга дома.

И тут она не выдержала. Вот только что изображала сияющую улыбку, а двумя секундами позже начала задыхаться и молча клялась, что не заплачет.

– О, Натали! – сочувственно воскликнула Сара. – Уверена, что все так, как говоришь ты. Дом занят, ты занята, между вами континенты.

– И таблоиды снова набросились на него, – добавила Натали, нерешительно улыбаясь.

– Знаю, – поморщилась Сара. – Когда-нибудь я научусь не доверять Алексис.

Ее бывший босс, хоть и клялась не допустить утечки, все же, когда началась суматоха, опубликовала в журнале целый разворот с историей самой сексуальной особы королевской крови и его роли в возвращении утерянного шедевра, стоившего сотни миллионов. Правда, умолчала о работе Дома в Интерполе, зато упомянула о Герцоге и намекнула, что пес был обучен элитными антитеррористическими силами вынюхивать возможных преступников.

В другое время Натали бы посмеялась, но фото Дома и Герцога в парке словно ножом пронзило ей сердце.

Поэтому настроение было хуже некуда, хотя они с Сарой, Девом и начальником его оперативной службы Пэт Донован встретились за ужином, чтобы отпраздновать окончание книги. Она улыбалась и поднимала бокал шампанского, однако пробормотала нечто нечленораздельное, когда Сара заговорила о продолжении книги, посвященной красочной семисотлетней истории Карленберга.

– Пожалуйста, Натали, пообещай, что будешь работать вместе со мной!

– Я… э-э-э…

– Хочешь подписать контракт на год с возможностью продолжения работы еще на два года? Я удвою плату, и мы обсудим твое жалованье на эти два года.

Натали едва не проглотила язык.

– Но ты уже платишь мне вдвое больше, чем обычному референту!

Дев перегнулся через стол и забрал ладошку Натали в свою большую руку:

– Ты не просто референт, девочка. Мы считаем тебя одной из нас.

– С-спасибо.

Она отказывалась думать о том, как хотела стать частью семьи. Глупые надежды померкли еще в прошлом месяце, когда в таблоидах появился снимок великого герцога на одном из гала-концертов под руку с гламурной особой, поразительно, на взгляд Натали, похожей на ту, какой она представляла Чмоки-Чмоки-Арабеллу.

– Я потрясена предложением, – сказала она Саре с благодарной улыбкой. – Можно мне немного подумать?

– Конечно! Только быстрее, ладно? Я бы хотела изложить издателям наш план, когда встречусь с ними на будущей неделе.

Но прежде чем принять предложение Сары, Натали хотела признаться во всем. Наутро она, сгорая от стыда, рассказала печальную историю ареста и ухода с должности. Сара слушала с широко раскрытыми глазами, но наотрез отказалась забыть о своем предложении.

– О, Нат, мне так жаль, что ты нарвалась на такого подлого ублюдка! Повезло ему, что попал за решетку! А когда выйдет, пусть ходит да оглядывается! У Дева и Доминика память длинная!

Радуясь безусловной поддержке Сары, тем не менее обуреваемая сомнениями относительно Дома, Натали все еще мучилась, правильное ли решение приняла, когда в следующий вторник вместе с Сарой приехала в издательство.

Она уже третий раз сопровождала Сару в это святилище литературы, где ее поражали высокие шкафы с сотнями книг, выпущенных издательством. Увидев новую книгу, посвященную событиям, предшествующим Первой мировой войне и ее катастрофическому удару по Германии и Австро-Венгрии, Натали потянулась за айфоном, чтобы снять обложку, но тут вестибюль прорезал звонкий лай. Она круто развернулась и открыла рот, когда коричневая с белым пуля метнулась к ней.

– Герцог!

Он с такой силой уперся передними лапами ей в живот, что она пошатнулась. Упала на колени.

– Что? Как? Эй, парень! Стоп!

Смеясь, она повернула голову, чтобы уклониться от экстатических поцелуев пса, но вид Дома, стоявшего в дверях с такой же глупой, как у Герцога, улыбкой, мгновенно выдавил воздух из легких. Руки, отбивавшиеся от собаки, упали. Герцог ринулся вперед, и оба свалились на пол.

Кто-то громко потребовал вызвать спасателей. Кто-то оттащил Герцога за ошейник. Сара запротестовала против грубого обращения с животными. Дому пришлось ринуться через вестибюль, чтобы взять ситуацию в свои руки.

К тому времени, как хаос немного улегся, он поднял Натали и сжал в объятиях.

– Ах, Натушка, – шепнул он, смеясь глазами, – мы с Герцогом надеялись сделать сюрприз, а не устраивать переполох.

– Забудь про переполох! Что ты здесь делаешь?

– Позвонил в офис Сары, чтобы поговорить с тобой. Но мне сказали, что вы вылетели в Нью-Йорк.

– Но… но…

Она никак не могла заставить голову и сердце работать в унисон.

– Откуда ты узнал, что я буду здесь, у издателя? О, опять штучки Джеймса Бонда?

– Именно.

– Я все-таки не понимаю. Ты? Герцог? Здесь?

– Мы оба по тебе скучали.

У нее перед глазами заиграли радуги, вдыхая цвет в надежды и мечты, которые за последнее время постепенно становились серыми.

– Я собирался подождать, пока привезу Каналетто. Хотел, чтобы ты была со мной, когда мы получим картину вместе со всеми дорогими для герцогини воспоминаниями. Но больше я не мог терпеть. Я становился невыносим, и даже борзая сторонилась меня. Ты, возможно, не заметила, когда я звонил тебе.

– Заметила.

– Вынести все это было невозможно. И привело к депрессии. Настоящей депрессии.

Она попыталась сказать, что он не одинок и она тоже мучилась, но он уже сжимал ее лицо ладонями.

– Я хотел подождать, прежде чем скажу, что люблю тебя, dragam. Хотел дать тебе время, чтобы ты вновь обрела равновесие. И тревожился насчет недель и месяцев, которые отнимет у нас моя работа. Да и твоя работа. Если примешь предложение, о котором говорил мне Дев. Знаю, твоя работа важна для тебя так же, как моя для меня, но мы сможем все уладить, верно?