Жена моего брата (СИ) - Пожидаева Ольга

Первым не выдержал Артур.

— Мам, кроме шуток, зачем ты приходишь каждый день? — спросил он, когда Ваню сморило в коляске после игр с бабушкой.

— Я волнуюсь за Ванечку. Он ведь такой стресс пережил.

— Вряд ли он что-то понял, — вступила я. — Ему нравится путешествовать и общаться с новыми людьми. Думаю, похищение он воспринял как веселое путешествие.

Агния посмотрела на меня, прищурившись, проговорила:

— Ты должна меня понять, Лиза. Как мать. Я потеряла сына. Ваня единственное, что осталось от Марата. Не забирай его.

Я мельком взглянула на Артура, но он оставался невозмутим. Он ведь тоже сын. Живой, родной, успешный, красивый. Но Агния категорически не желала обратить на него свою любовь. Я даже не пыталась понять, как такое возможно.

— Мы ведь специально не возвращали тебя. Из-за Ирины. Решили, что вам лучше немного побыть в провинции. А потом тебя нашел Артур. Все испортил. Это у него всегда отлично получалось.

Я больше не могла это слушать.

— Что вы хотите? — спросила я ее прямо. — Ваню я вам точно не отдам.

Агния рассмеялась.

— Знаю, что не отдашь. — она одарила Артура колким взглядом и снова повернулась ко мне. — Мы летаем в Кисловодск весной и осенью. Это совсем рядом с вами. Позволь хотя бы в это время навещать Ваню.

Я тут же выпалила.

— Только при мне. А лучше, когда и Артур дома.

— Разумеется, — без энтузиазма согласилась Агния.

Она сразу же попрощалась и уехала. Похоже, ничего другого от нас не хотела.

Но Ваню продолжала навещать регулярно.

Когда нас отпустили домой, я с трудом верила собственному счастью. Мы возвращались, но уже совсем не теми, кем были до визита в Москву.

Мои отношения с Артуром пребывали в каком-то замороженном состоянии. Мы спали в одной потели, но не занимались любовью. Он обнимал меня, но не требовал большего. А меня тянуло к нему со страшной силой, но я никак не могла отпустить обиду и недоверие. Нет, я знала, что люблю его. Знала, что он не сделал бы ничего, что навредит Ване. Знала, что Артур единственный близкий и родной мне человек. Я не хотела отпускать его никогда больше. Но и подпускать снова близко тоже никак не решалась.

Наверно, должно было пройти время.

Или мне нужно было просто найти силы, чтобы смерить обиду и признать единственно важное — мы семья.

После Москвы я почти насильно отправила Лидию в отпуск на две недели. Ей нужно было оправиться от травмы головы и тревог. Мы снова много времени проводили втроем. Я часто ездила в город с Ваней. Мы гуляли в парке, а вечером к нам присоединялся Артур. Он теперь работал больше. Каждое утро уезжал в офис, часто возвращался поздно. Даже в выходные они с Лешей закрывались в кабинете и продолжали решать рабочие вопросы. Муж каждый день падал в кровать и засыпал, едва голова касалась подушки.

У меня не было возможности решиться заговорить с ним о нас. Артур слишком уставал, и я считала лишним нагружать его еще и своими глупостями. Последние события научили меня ценить то, что имеешь. Я решила, что однажды все решится само собой.

Ошиблась. Как обычно, все решил сам Артур..

Ваня спал, а я просматривала материалы для нового заказа, когда муж поднялся в спальню и игриво начал меня отчитывать:

— Я же велел, никакой работы ночью.

— Еще не ночь, — пожала я плечами. — И я не работаю, просто листаю картинки. И твои приказам кстати не обязана подчиняться. Я не твоя собственность.

— Это уж точно, — немного грустно откликнулся муж, но ноутбук у меня забрал. — В любом случае, мой разговор важнее того, что ты делаешь.

Я нахмурилась, не в силах побороть бунтарский дух. Не люблю когда он включает власть и подчинение.

Или люблю?

Закусив губу, я решала, да или нет. А вот Артур не тратил время даром.

— Уделишь мне минуту?

Я кивнула, и муж продолжил.

— Сегодня звонил следователь. Ирину признали невменяемой и отправили на принудительное лечение. Ее мать прилетела из Лос-Анджелеса, хочет забрать ее в Америку. Адвокат советует нам не препятствовать. Нужно будет дать официальный ответ. Ты как к этому относишься?

С минуту я переваривала эти новости, а потом ответила

— Наверно, положительно. Буду только рада, если она окажется через океан от нас. До сих пор не могу избавиться от тревоги после всего. Она везде мне мерещится.

Артур присел рядом на кровать и погладил меня по колену. Меня так и подмывало броситься к нему в объятия, повалить на спину, оседлать и потребовать исполнения супружеского долга. Наверно похоть была пробочкой от тревоги.

Я вскочила с постели, как ошпаренная.

— Пойду приму душ. Спасибо за новости. Пусть они улетают. Я не против.

Стоя под душем, я пыталась успокоиться, но тщетно. Облегчение от новостей не принесло мне освобождения от страсти. Я была рада, что все кончилось, что Ирины не будет даже на нашем материке, но вот мира это моему сердцу не принесло. И я не знала, как снова обрести покой и счастье.

Артур знал.

Он вошел в душ, встал позади меня и обнял. Я вздрогнула, но не отстранилась. Прижиматься к нему казалось таким правильным, естественным.

— Я скучаю по тебе, малышка, — проговорил он, целуя мою шею и плечи.

Его ладони прошлись по спине, вдоль позвоночника, до попки. Артур сжал ее и сразу отпустил, чтобы погладить живот и выше.

— Скучаю по твоей коже, — продолжал шептать Артур, как змей-искуситель. — По соскам, которые твердеют, едва я касаюсь тебя.

Он покрутил соски, подтверждая собственные слова. Я уперлась рукой в стену, потому что ноги стали ватными и не держали толком. Его грязные разговоры и обжигающие ласки сводили меня с ума. Боже, как же я любила это. Из горла вырвался бесстыжий протяжный стон.

— Да, и по твоим стонам я тоже скучал, родная. А ты? — Артур развернул меня к себе лицом, прижал к мокрой стене. — Скажи, Лиз. Скучаешь по мне?

У меня не было сил врать. Его темные глаза смотрели прямо мне в душу. Остальное скрывать нет смысла.

— Да, скучаю. По тебе. Твоим ласкам. И поцелуям.

Запустив пальцы в волосы мужа, я привстала на цыпочки, потянулась к его рту, бессовестно прося:

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Артур с рычанием впился в мои губы. Его поцелуи были жадными, беспощадными, глубокими. Я едва успевала вдохнуть, пока он сладко меня целовал. Вода шумела, стекала с нас, но мы ничего не замечали. Когда мы оба начали задыхаться, Артур отпустил мой рот и проложил дорожку поцелуев по плечам, к груди. Он уделил особое внимание соскам и все время посматривал на меня, когда я вскрикивала.

Ладонь Артура коснулась меня между ног. Я вздрогнула, а он прикусил сосок, пососал его и ударил языком.

— Я тоже скучал по поцелуям, малышка. Хочу целовать тебя везде.

Я уже не понимала толком, что он говорил, вся превратилась в желание и предвкушение. Снова вздрогнула и вскрикнула, когда Артур опустился на колени, раздвинул половые губы пальцами и прижал язык к моему клитору. Он сразу стал вытворять губами и языком те же фокусы, что проворачивал с моими сосками. А когда муж чуть царапнул зубами, я окончательно потеряла связь с реальностью. Все, что мне хотелось — это еще, больше, сильнее, быстрее. Кажется, все это я просила вслух, и Артур гудел от довольства, усиливая вибрациями и без того невероятные ощущения.

Оргазм настиг меня внезапно. Я кончила сильно и ярко, хотя пыталась растянуть удовольствие. Но мое тело так устало от воздержания, что решило все за меня. Я даже захныкала от разочарования, но меня успокоил Артур. Он поднялся и взял меня под коленом, веля закинуть ногу на выступ в душевой. Я тут же послушалась, и сама стала целовать его красивые губы, на которых еще остался вкус моего возбуждения. Это было так вкусно и сексуально.

— Господи, Лиза, я с ума по тебе схожу. Хочу, детка. Хочу тебя сейчас, — загудел он мне в губы.

Я закивала, и Артур сразу стал проникать в меня. Он придерживал мои бедра и двигался сначала медленно, аккуратно, изучая новую позицию и пробуя входить под разными углами. Когда он нашел идеальный способ, то тут же усилил напор и увеличил скорость. Я вскрикивала с каждым его толчком, хваталась за шею мужа и сама старалась посылать бедра навстречу. В какой-то момент мне стало мало, и я запрыгнула на Артура. Он поймал меня, подхватил под попку, прижал спиной к стене и продолжил врезаться в безумном ритме. Мы оба потеряли голову, но обрели настоящее единение душ, тел и разума.