Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз

Лилия перевела взгляд с брюнета в длинном черном пальто на держателя коробки.

Тот отступил на шаг и, дернув круглой головой, представился сам:

— Оперуполномоченный старший лейтенант полиции Петров.

Внезапно лицо его изменилось. В маленьких, глубоко посаженных серых глазах мелькнуло изумление и страх. Он поспешно отступил еще на шаг, споткнулся и едва не упал со ступенек.

Лилия Бенедиктовна обернулась. За ее спиной стоял Александр Васильевич и, приподняв бровь, смотрел на старшего лейтенанта полиции холодно и неприязненно.

Лейтенант протянул коробку перед собой, словно хотел загородиться ею, и умоляюще глянул на Лилию. Облизнул мгновенно пересохшие губы. Хотел что-то сказать, но из горла у него вырвалось лишь неразборчивое хрипение.

— Екатерина Сергеевна, Олег Павлович, заходите, — произнес Александр Васильевич прежним, ровным, доброжелательным тоном.

Олег пожал плечами, взял Катю за руку и вошел в Клуб.

— Вы тоже идите, Лилия. Возвращайтесь к гостям, — сказал Александр Васильевич, не сводя взгляда с застывшего на пороге полицейского.

Лилия почувствовала сильное, совершенно несвойственное ей ранее желание слушаться и без лишних слов направилась в гостиную, в теплый полумрак, где уже слышались звуки откупориваемых бутылок шампанского.

Но все же, прежде чем скрыться в гостиной, она спросила:

— А как же… господин Петров?

— С господином Петровым я разберусь сам, — отрезал Александр Васильевич. И значительно мягче добавил: — Не беспокойтесь, это не займет много времени. Через несколько минут я присоединюсь к вам, и мы вместе встретим Новый год.

— Я, это… Я задержал этого гражданина, у него не было документов. А он сказал, что здесь могут подтвердить его личность…

Александр Васильевич шагнул к Петрову.

Тому, чтобы не упасть, пришлось сойти на ступеньку вниз.

— Я подтверждаю его личность. Его действительно зовут Олег Павлович Строганов. А теперь, старший лейтенант, можете быть свободны!

Петров, которого в этот момент охватило сильное желание бросить все, развернуться и бежать куда глаза глядят, все же сопротивлялся. Возможно, сопротивлению помогала коробка, которую он держал перед собой на манер щита.

— А может, вам, Владимир, нужны и мои документы?

— Александр Васильевич! — умоляюще произнес Петров. — Позвольте мне поговорить с Ниной! Я ведь не знал, даже понятия не имел, что у нее родился сын!

— Нет.

— Александр Васильевич!..

Александр Васильевич спустился еще на шаг и одной рукой небрежно взял Петрова за отвороты куртки.

— Я четырнадцать лет потратил на то, чтобы моя дочь забыла о твоем существовании. И я не позволю тебе тревожить и расстраивать ее — теперь, когда она наконец готова начать новую жизнь и познакомиться с достойным ее и подходящим ей мужчиной…

— Александр Васильевич! — взвыл Петров. — Да вы же ничего не знаете! Я тогда исчез не по своей воле — меня сразу же, прямо из дома, забрали в армию! А из армии я писал ей письма, а она мне не отвечала! А потом — помните, потом, когда через два года я пришел к вам, вы сказали, что Нина уехала в другой город, и отказались дать мне ее адрес! И даже не сказали, что Нина была беременна от меня! И вообще не пожелали меня слушать!

— Я и сейчас не желаю тебя слушать, — спокойно, даже буднично возразил Александр Васильевич, спихивая Петрова со ступенек. — Сам исчезнешь или тебе помочь?

— Катя, я очень рада за тебя, — сказала Лилия Кате, когда они вдвоем зашли в ванную попудрить носики и привести в порядок прически. — Твой Олег производит весьма приятное впечатление.

— Ах, Лилия Бенедиктовна, вы не представляете себе…

— Почему же не представляю? — усмехнулась Лилия, тонким черным карандашиком поправляя поплывший контур правого глаза. — Разве я не женщина? Разве я не могу испытывать таких чувств?

Катя всплеснула руками и пристально посмотрела на Лилию. Глаза ее округлились.

— Вы?!.. Значит, вы тоже?

Та опустила ресницы и томно, загадочно улыбнулась.

— А кто он? Это, должно быть, совершенно необыкновенный человек! — улыбнулась Катя.

— Ты его знаешь…

Катя нахмурилась и прикусила нижнюю губу.

— Это Александр Васильевич, отец Нины? — спросила она после паузы.

Лилия, всегда считавшая Катю не то чтобы недалекой, но и не слишком сообразительной, была поражена.

— Это так заметно?

— Нет, не заметно. Но когда я пришла к вам рассказать про спектакль и упомянула про Александра Васильевича, вы очень оживились и сказали, что и дальше будете мне помогать… Разве вы не помните?

«Да, было такое, — подумала Лилия. — Надо же, совсем из головы вылетело! А ведь прошло всего… дайте подумать… меньше двух дней!

Хотя это как посмотреть. Если верить моим внутренним часам, прошло не меньше месяца. Очень уж многое вместилось в эти два дня».

И Лилия, мило улыбнувшись Кате, ловко перевела разговор на другую тему.

— А что это за испуганный полицейский пришел с вами и зачем ему понадобилась Нина?

— Ах да. — Лицо Кати мгновенно приняло озабоченное и почему-то несколько виноватое выражение. — Знаете, это такая история… Начать с того, что благодаря этому испуганному, как вы говорите, полицейскому Олег наконец понял, что… Но, может, мы с вами перейдем в какое-нибудь другое место?

— Пошли, — немедленно согласилась Лилия.

— Только не в кабинет и не в столовую, там танцуют гости. В остальных комнатах тоже кто-то может быть. А! Придумала! В прихожую! Там прохладно, зато точно никого нет. К тому же, через окно мы сможем подсмотреть, а через дверь подслушать, о чем они там говорят, этот ваш Петров с нашим Александром Васильевичем…

— …Вот, Лилия Бенедиктовна, теперь вы видите, чем и как я обязана этому Петрову… Неужели ничем, совершенно ничем нельзя ему помочь? Ой, смотрите, кажется, Александр Васильевич собирается его прогнать… совсем. Бедняга даже уронил свою коробку…

— Ну, ему виднее. В конце концов, Нина — его дочь.

— А кто-нибудь поинтересовался мнением самой Нины? Разве правильно, что кто-то, пусть даже ее отец, решает за нее ее судьбу?

— Ты не знаешь, о чем говоришь. Наверняка у Александра Васильевича есть серьезные основания так поступать. И вообще, не надо лезть в чужую жизнь!

Все слова, которые ровным, успокоительным голосом произносила Лилия, были верными и правильными. В другое время и при других обстоятельствах Катя охотно и с готовностью подписалась бы под каждым таким словом. Но сейчас вместо голоса логики в ней звучал голос сердца.