Диана Палмер - Мое сердце — твое, любимый!

Она вспомнила, что и Рамон переехал на новую квартиру после трагической гибели Изадоры. Несколько раз Норин пыталась рассказать ему всю правду, но, обезумевший от горя, он не давал ей вымолвить ни слова…

А еще она вспомнила, как впервые увидела его. Он вышел из автомобиля, остановившегося перед особняком ее дяди. Лучи солнца переливались в густых черных волосах Рамона. В сером костюме, высокий, атлетического сложения, он казался самим совершенством. Взгляд его живых карих глаз, брошенный в сторону Норин, лишил ее чувств.

Сердце у нее в груди будто остановилось, щеки налились румянцем. Однако Рамон держался непринужденно — наверное, он привык производить такое впечатление. Бросив на Норин удивленный взгляд, когда их представляли друг другу, гость весь вечер не сводил глаз со своей обожаемой Изадоры.

— Не думай, что он обратил на тебя внимание, — шутила тогда кузина, — несмотря на твои коровьи глаза. — Она едва сдерживала смех.

— Знаю, он принадлежит тебе, Изадора, — не поднимая взгляда произнесла Норин.

— И никогда не забывай об этом! — последовал резкий ответ. — Я выйду за него замуж.

— А он знает? — не удержавшись, задала Норин мучивший ее вопрос.

— Конечно, нет, — процедила сквозь зубы Изадора. — Но все равно будет по-моему.

Так и случилось два месяца спустя. Подружкой невесты решила быть сама тетя.

Накануне венчания, когда Изадора с матерью примеряли свадебные наряды, а Норин возилась на кухне с пирожными, туда пришел Рамон. Он остановился на пороге и, широко улыбнувшись, поинтересовался, будет ли она завтра участвовать в свадебной церемонии.

— Я? — изумленно переспросила девушка, мокрая от идущего от плиты жара.

Он оглядел ее с ног до головы.

— Вы когда-нибудь носите что-нибудь, кроме джинсов и этих… — Рамон сделал жест рукой, — маек?

Она опустила глаза и прошептала:

— В них удобно работать по дому.

Даже отвернувшись от него, Норин спиной чувствовала, что он следит за каждым ее движением. Как она перекладывает пирожные на фарфоровую тарелку, как убирает противень в раковину.

— Изадора не любит готовить, — внезапно заметил Рамон.

— Думаю, вы сможете нанять кого-нибудь, — пролепетала Норин. — Изадора слишком красива, чтобы заниматься домашним хозяйством.

— Вы ее ревнуете? — вдруг спросил он. — Ну, потому что она красива, а вы нет?

Этот насмешливый тон вывел Норин из себя, в ее серых глазах сверкнули молнии, и хотя она обычно не реагировала на такие замечания, тут не сдержалась.

— Спасибо, что напомнили! Но я и сама пока еще в состоянии посмотреть на себя в зеркало.

— А вы не такая уж бесхарактерная! — с улыбкой бросил Рамон, и его улыбка была полна иронии.

Спустя год Норин испытала крайнее замешательство, когда Рамон прислал за ней машину, — он приглашал ее приехать к Кенсингтонам на торжество по случаю первой годовщины их свадьбы с Изадорой.

Хол и Мэри бурно поприветствовали Норин перед гостями и забыли о ее существовании на остаток вечера. Изадора же пришла в бешенство и, улучив минутку, затащила Норин на кухню.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела она, впившись в нее наманикюренными ноготками. — Я не звала тебя на мой праздник!

— Рамон настоял, — ответила Норин сквозь зубы, — он прислал машину.

Тонкие светлые брови кузины изогнулись дугой.

— Вот оно что, — протянула она и, ослабив мертвую хватку, добавила с хриплой усмешкой: — Он злится, что я ужинала с Ларри во время его поездки в Нью-Йорк. Но что же мне делать, если мужа почти не бывает дома? Сидеть взаперти, что ли? — Ее злой взгляд пронзал Норин насквозь. — Не думай, что он тает, когда видит тебя, милочка, — закончила она резко. — Рамон сделал это, чтобы я поревновала.

У Норин перехватило дыхание.

— Это же безумие, то, что ты подумала! — Ее голос дрожал. — Ради Бога, Изадора, твой муж не обращает на меня никакого внимания!

Голубые глаза кузины превратились в щелочки.

— Ты что, ничего не понимаешь? Совсем ничего? — спросила она сухо.

— Чего не понимаю?

В этот момент на кухне появился Рамон.

— О чем ты здесь шепчешься? — резко спросил он у Изадоры. — У нас же гости.

— Ну да, конечно, — она одарила кузину многозначительным взглядом. — Пойду проведаю Ларри. — Глаза Рамона бешено сверкнули, но Изадора уже проскользнула у него под рукой и направилась в комнату, предоставив ему возможность излить свою злобу на Норин.

Так он и поступил.

— Чертовка, — процедил Рамон, разглядывая ее джинсы и майку. — Ты что, не могла по такому торжественному случаю надеть платье?

— Да не хотела я приходить, — выкрикнула она, — ты меня заставил!

— Бог знает зачем, — ответил он, еще раз холодно оглядев ее с головы до ног.

Возразить Норин ничего не могла: никакие слова и объяснения не шли ей на ум, она лишь смутно понимала, что совершенно не вписывается в окружающую обстановку, и чувствовала себя не в своей тарелке.

Он вдруг приблизился к ней, и она отступила назад.

— Я тебе противен? — произнес Рамон, продолжая приближаться, пока она не прижалась спиной к раковине. — Странно, что такое подобие женщины, как ты, отказывается от знаков внимания со стороны мужчины, даже вызывающего отвращение.

Она беспомощно скрестила руки на груди и выдавила:

— Женатого мужчины.

Слова достигли желаемого эффекта — Рамон больше не сдвинулся с места, хотя его глаза продолжали пытливо изучать Норин.

— Мастерица на все руки, — ухмыльнулся он, — повар, горничная и умелица-рукодельница. Не надоело быть святошей?

— Я пойду. Пожалуйста, пропусти, — пробормотала она.

— И куда же ты пойдешь? Подальше от меня?

— Ты женат на моей кузине, — произнесла она сквозь зубы, изо всех сил борясь с колдовством его чар.

— Конечно, женат, солнышко. Эта очаровательная, обворожительная женщина с восхитительным лицом и не менее восхитительным телом принадлежит мне. Окружающие умирают от зависти, глядя на нас. Изадора, потрясающая, красивая, с моим кольцом на пальце…

— Да, она… милая, — пролепетала Норин.

Гнев Рамона слегка поутих, и он отошел в сторону — с вежливостью и галантностью истинного джентльмена.

— Я вырос в Гавану, — сказал он тихо. — Мои родители с трудом получили образование, перебрались в Штаты, где мы разбогатели и достигли высокого положения, но я никогда не забывал, откуда вышел. И часть меня презирает этих людей, — он кивнул головой в сторону гостиной, — занятых лишь своими клубами и развлечениями и не представляющих, что делает с душой бедность.

— Почему ты рассказываешь это мне? — удивилась Норин.

Его лицо слегка смягчилось.