Ли Райкер - О Сюзанна!

Сюзанна топнула ногой. Это, правда, не ускорило ход событий, но зато ускорило циркуляцию крови в замерзшей ноге. Простояв почти четверть часа на занесенной снегом улице, Сюзанна наконец перехватила проезжавшего мимо автомобилиста. Поскольку водитель не говорил по-английски, ей так и не удалось выразить ему свою благодарность. В пропахшем незнакомыми специями проржавевшем седане всю дорогу что-то громыхало; в кабине было холодно, но обогреватель не работал. В результате пальцы у Сюзанны закоченели и не сгибались.

А может, все дело в нервах? Немногие догадываются, сколь непрочна защитная броня ее высокомерия. Она увидится с Коуди и первым же рейсом отправится на западное побережье, в Сан-Франциско, — в свой любимый дом, к своей благотворительной деятельности, к мужчине, за которого собирается выйти замуж. Назад к безопасной, предсказуемой жизни.

Лифт наконец остановился на последнем этаже. Это был пентхаус. Двери подъемника распахнулись, открыв проход в большой холл, оформленный в золотисто-бежевых тонах. Слева от Сюзанны, в середине длинного коридора, появилась одетая в синее блондинка с сильно подведенными глазами. В ее облике было что-то смутно знакомое.

— Как вы сюда попали? — Блондинка протянула руку к телефону, стоявшему на подставке из слоновой кости. — Что вам нужно?

— Мне нужно видеть Коуди. — Сюзанна опустила на пол свой чемодан. Она никогда не видела Джеба, однако имя, которым его называла Клэри, не казалось ей странным. Правда, она не собиралась с ним встречаться… до сегодняшнего дня. — Меня зовут Сюзанна Уиттейкер.

В конце коридора распахнулась еще одна дверь. К ним навстречу направлялся какой-то мужчина. Его походка была легкой и уверенной. «Так, вероятно, — подумала Сюзанна, — должен передвигаться наездник с родео». Она сразу поняла, кто это. Даже если бы она не видела его по телевизору, то все равно узнала бы Джеба Стюарта Коуди по описанию Клэри и по старой фотографии.

Правда, Сюзанна ожидала также увидеть трехдневную щетину, серебряную серьгу и рваные джинсы.

Ничего подобного она, однако, не увидела. Джеб Стюарт Коуди был в накрахмаленной белой сорочке (судя по всему, ручной работы) с расстегнутыми верхними пуговицами, чуть пониже которых виднелся небрежно повязанный черно-серый галстук — очевидно, шелковый. Все это венчал черный костюм, который прекрасно сидел на стройном мускулистом теле певца, сводившем с ума его поклонниц.

— О! — Остановившись в полуметре, он скользнул по ней равнодушным взглядом. — Сюзанна.

Блондинка встала между ними:

— Она приехала на лифте. Никто насчет нее не звонил. Я позову охрану…

— Нет, пусть войдет. — Джеб повернулся и направился в огромную гостиную, предоставив Сюзанне возможность следовать за ним. Женщина в синем атласе, очевидно, не собиралась к ним присоединяться. Неодобрительно взглянув на Сюзанну, она, покачивая бедрами, отправилась обратно.

Сюзанна вошла в гостиную.

— Это мой менеджер. — Джеб махнул рукой в ту сторону, где исчезла женщина. — Вы не хотите снять ботинки? — Он кивком указал на толстый ковер, покрывавший пол. — Гостиничные номера загрязняют многие исполнители — и рока, и кантри, — и я уверен, что администрацию это не беспокоит, потому что она все равно регулярно меняет оформление. А вот меня беспокоит, так как мама всегда учила меня тому, что ботинки надо оставлять у двери дома. А сейчас это мой дом.

Сюзанна издала какой-то тихий звук — означал ли он одобрение или протест, она и сама не могла бы сказать. Джеб стоял у окна, повернувшись к ней спиной. Никакой косички у него сейчас не было. Сюзанна ожидала, что певец кантри будет гнусавить, но он говорил тихо, немного растягивая слова. Это нервировало ее еще больше, вызывая ощущения, сходные с теми, которые Сюзанна испытала в детстве, засунув палец в пустое гнездо елочной гирлянды.

Она стянула с себя высокие, до колен, ботинки, пошевелила оледеневшими пальцами, затем прошла через комнату и тоже подошла к окну, выходившему на Центральный парк и Пятую авеню. Уличный шум, приглушенный слоем снега и толстыми стеклами, был здесь едва слышен.

— Вы меня узнали? — спросила Сюзанна.

Джеб повернулся и смерил ее долгим, внимательным взглядом, от которого ей внезапно стало жарко. Он внимательно рассматривал непокорные вьющиеся волосы, доставлявшие, видимо, много хлопот их обладательнице; слишком широко расставленные, по ее мнению, карие глаза; рот с немного вздернутой верхней губой и вспухшей нижней — как будто ее укусила пчела. Очень странный рот, на который мужчины всегда обращали внимание.

Не завершив свое обследование, Джеб отвел взгляд.

— Конечно, я вас узнал.

Из-под опущенных ресниц его глаз не было видно, но Сюзанна знала, что Джеб смотрит на ее расстегнутое пальто с опушкой из лисьего меха, под которым был виден шерстяной костюм цвета слоновой кости с поддетым по случаю морозов черным кашемировым свитером со светло-коричневой вставкой. Взгляд Джеба перешел на обычно стройную, но сейчас совершенно неразличимую талию Сюзанны, затем на ее широкие бедра. Тяжелая одежда весила, должно быть, несколько килограммов. Когда взгляд Джеба опустился на темно-коричневые колготки и шафрановые гетры, Сюзанна почувствовала себя фаршированной сосиской, перед которой стоит покупатель, бдительно следящий за своим весом.

— Я думал, что вы худощавее, — сказал он. — Клэри из колледжа посылала мне фотографии.

— Я изменилась.

Он поднял взгляд и посмотрел на ее губы.

— Не очень.

— Мистер Коуди…

Джеб отвернулся и посмотрел за окно — не на улицу, а на небо, серебристо-серое от городских огней.

— Что вы от меня хотите?

— Я пришла из-за Клэри.

— Не слишком ли поздно?

— Пожалуй, ваши извинения тоже запоздали, но все же я хотела бы их выслушать. — Она выпрямилась во весь свой рост: без туфель — сто шестьдесят восемь сантиметров. — Мы с отцом не получили от вас никаких известий, сегодня утром вы не были на похоронах…

— Я организовал свою собственную траурную церемонию. — Он резко повернулся. — Без посторонних. Прямо здесь, в этой комнате. Были мой дедушка, несколько друзей и мой менеджер. Вы хоть представляете, какое безобразное шоу развернулось бы в Гринвиче, если бы я там появился? В шикарном поместье вашего папы, в епископальной церкви, на кладбище…

— Нет, не представляю, — согласилась Сюзанна.

— Ну, тогда я вам об этом расскажу. Не раз случалось так, что моему дедушке в три часа ночи приходилось открывать дверь и оказываться под вспышками фотоаппаратов корреспондентов. Ему семьдесят восемь лет, и здоровье уже не то. Каждый раз, когда такое происходило, с дедом чуть не случался инфаркт. Если бы он не был со мной, когда сестра… когда мы узнали об этом, то репортеры опять бы осаждали его порог. Насколько я знаю, Дрейк моложе моего деда на… на несколько лет, — сухо добавил он, — тем не менее, неужели вы хотели бы, чтобы ваш отец столкнулся с корреспондентами? С фотовспышками и микрофонами? Да еще в такое время?