Тайные поклонники Рины (СИ) - Муравская Ирина

В распоряжении школы имеется два экземпляра "Мастера и Маргариты" разных годов выпуска. Хорошо сразу обращаю на это внимание, потому что перетряхнув первый испытываю неподдельное разочарование ничего не найдя. Берусь за второй томик, на секунду вновь воодушевившись, но быстро сникаю повторно… Тоже ничего. Ни табличек, ни кодов. Пусто.

Так обидно. Я правда верила, что в конце будет что-то интересное. Что вся эта "игра" завершится… ну не знаю, каким-то логичным финалом. Каким, чёрт его знает, понятно, что не горшочком с золотом на другом конце радуги, но чем-то более любопы… Стоп.

Пока бездумно перелистываю странички случайно замечаю пометки на одной из чёрно-белой иллюстрации с… кем бы вы подумали? Именно. Бегемотом! Большим вальяжным чёрным котярой. Но это ладно… Важно другое. Какие знакомые хаотичные штрихи на полях: горизонтальные и вертикальные. Я уже видела такие в "Собачьем Сердце".

Обкладываюсь Булгаковскими шедеврами. В прямом смысле слова. Саныч, учитель литературы, непременно погладил бы меня по головке за покладистость. Не знай он всех деталей, конечно. Ибо на Понтия Пилата мне глубоко оранжево. Зато… Ну точно, так и есть. Вот же они, похожие обрывистые линии. Похожие, да не совсем. Ха. Правильно ли я понимаю, что…?

Возвращаюсь к "Морфию" и внимательно штудирую и его. Да. Тут тоже. Сбоку от рисованного нарика Полякова, валяющегося в наркоманской нирване, тоже есть отметки. Класс. Осталось придумать, что с ними делать.

Тщательно дублирую все три записи в свой многострадальный блокнотик, одну под другой. Смотрю на то что получилось, вырываю страницу и рисую по новой, но на этот раз нижние две строки чуть сместив влево и вправо соответственно. Ага. Уже что-то.

— Звонок прозвенел пять минут назад, — напоминает библиотекарша.

— Да-да. Уже иду, — если честно, я его даже не слышала, настолько увлеклась. И уж точно не согласна всё бросить когда стою на пороге глобального открытия. Мне всего-то и осталось, подчиняясь догадке, наложить одну пунктирную линию на другую, чтобы получился… номер телефона.

Реально номер телефона, выписанный цифрами, какими обычно заполняют графу "индекс" на почтовых конвертах. Квадратными, грубыми, но отчётливо узнаваемыми. При-и-и-икольно.

И гениально. В смысле, без "Морфия" нужный числовой порядок никогда бы не нарисовался, а об "Морфии", про которого 70 % учеников вообще понятия не имеет, можно было узнать только отгадав шифр в "Собачьем сердце". То есть рандомно взяв "Мастера" на бессмысленные пунктиры никто бы просто не обратил внимания.

Я, естественно, уже точно мимо не пройду. Не после стольких усилий и чашек кофе, поэтому по дороге на химию забиваю новый номер в контакты, подписав его как, хых, "N" и набираю сообщение в пустое диалоговое окно ватцап:

"Привет. Я разгадала твой булгаковский код".

***

Ответ приходит только вечером.

"Привет, Рина. Ты молодец. Первая, кто догадался".

Стопэ-э-эшечки…

Не поняла, откуда он моё имя-то знает?

Глава 2. Старший брат

Ты первая, кто догадался. Хм…

"Или первая, кто дошёл до библиотеки?", — отвечаю после нескольких минут затупливания.

Зато на моё сообщение реагируют мгновенно.

"Тоже вариант"

И-и-и-и… тишина. Что, не настроен общаться? А вот придётся. Нечего потому что номерами разбрасываться.

"Так значит, ты меня знаешь?"

"Конечно"

"А я тебя?"

"И ты меня тоже"

Ещё интереснее. Но главное, опять тишина.

"И-и-и…?"

"Что и?"

Ля, вот он тормоз.

"И тебя зовут…?"

"Меня не зовут. Я сам прихожу"

Ага. Сам. Значит мне достался "мистер Никто". Хоть какая-то информация. Но всё равно нечестно. У меня на аве стоит моя фотка, так что всё просто и понятно, у него же какая-то непонятная муть на чёрном фоне с сатаническим символом. И никакой инфы в профиле, чтоб можно было за что-то уцепиться.

"А если без рофла?"

"Без рофла: реально сам прихожу"

Да ну его.

"Я поняла. Спасибо за беседу. Всего хорошего"

Выхожу из ватцапа и иду на кухню, где в холодильнике, не желая сдаваться без боя, с завидным упорством ковыряется папа.

— Если ищешь еду, полагаю, она в магазине. Но вроде пельмени в морозилке валяются.

Дверца с хлопком закрывается, выпуская из своего нутра обалденно привлекательного мужчину. Это я вообще без шуток говорю. Папа у меня реально красавчик. Высокий, в хорошей физической форме, с гривой тёмных волос и с испанской бородкой, над которой он Кощеем чахнет с электробритвой каждое утро у зеркала. Его гордость. Не считая меня. Наверное. Но это не точно.

— Давай лучше пиццу закажем, — прилетает весьма заманчивое предложение. Нередкое в нашей квартире. Готовим мы нечасто, потому что ему лень, а из меня кухарка выходит весьма ситуативная. Сегодня хорошо, завтра всё к чёрту сгорело. Послезавтра пересолено, ещё через день проще сырой картошкой давиться и не париться. А потом вроде опять ничё так, съедобно. Даже назад не просится.

Плюс, папа в принципе обожает всё, что вредно и не нужно готовить: острые крылышки, бургеры, пироги. Дай ему волю, только этим и будет питаться, при этом умудряясь не наращивать возрастное брюшко, что поразительное вдвойне. Так как спорт и диета в нашей семье ругательные слова. Мы их даже шёпотом не произносим.

— Ты пиццу, а я суши хочу, — запрыгиваю на стол, наблюдая за тем как призывно семафорит брошенный на столешницу телефон.

"Эй, ты чего, обиделась?"

"Да брось, это ж, типа, шутка"

Смотрите-ка, проснулся. Поговорить захотел. Доброе утро, соня.

Папа заинтересованно заглядывает мне через плечо, реагируя на дребезжание вибрации.

— Поклонники?

— Умоляю. Помнишь, я вчера ковырялась с той абракадаброй, — машу смартфоном. — Вот. Результат моих стараний. Пишет.

— Симпатичный хоть?

— Да я откуда ж знаю!

— Так узнай.

— А оно мне надо?

Опять вибрирует.

"На обиженных воду возят"

— Ему, судя по всему, надо, — хитро поигрывая бровями ничуть не хуже, чем гусары в своё время поигрывали своими кустистыми усами, кивает на новое сообщение папа. — Ты главное, встречу назначай в людном месте. А ещё лучше пошли вдвоём. Я надену шляпу и спрячусь за газетой, пока вы будете мило ворковать и держаться за ручки, — хитрый взгляд сменяется на суровый родительский, сопровождающийся укоряющим перстом. — ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО за ручки. Напоминаю правило: посторонние конечности не должны смещаться дальше разрешённой зелёной зоны.

Брррр…

— Эй, эй, эй! — осаживаю его я, пока родительские фантазии не успели разогнаться до внеплановой беременности. — Притормози коней, родственничек! Ни о каких свиданиях речи не идёт.

— Так даже лучше. А если на мизинчиках поклянёшься, что до двадцати одного года их не будет в принципе, помни, моё обещание всё ещё в силе.

— Это то, где ты купишь мне машину?

— Именно.

— Ммм… — вскидываю ладони на манер весов, на одной из которых лежит телефон. — Машина или потенциальная вероятность остаться старой девой. Непростой выбор.

— Готов бонусом увеличит карманные расходы.

— А, ну это в корне меняет дело, — вытягиваю перед собой смартфон, как если бы он был собеседником. — Прости, дружок. Если не можешь предложить мне что-то столь же значимое, то ты в пролёте.

— Хороший выбор, — довольный папа утопывает в гостиную заказывать пиццу.

— Учти, но тогда я никогда не съеду, — кричу ему вдогонку. — И заведу пятнадцать кошек.

— Надеюсь, к тому моменту обоняние меня навсегда покинет.

— Ты понимаешь, что обрекаешь любимую единственную дочь, свой лучик света и смысл существования на пожизненное одиночество?

— Я это переживу.