Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

— Кать, ну ты чего? Останься. Салют ещё будет! — хватает меня за руку.

— Что из моей фразы ты не поняла? — я разворачиваюсь к девушке и зло сбрасываю её руку со своего запястья. — Мне домой нужно! Ты меня вообще слышишь?

— Так попроси Серёжу, он тебя отвезёт, — продолжает настаивать, говоря уже более резким тоном.

— Не хочу. Я вызвала уже такси, — который раз за этот вечер вру я.

— Но как же… — девушка бледнеет. — А как ты себя чувствуешь? — настороженно.

— Нормально, — вру. Хотя после падения в снег, мне действительно стало в разы лучше. Больше тело не пылало и не жаждало прикосновений, а мысли прояснились.

— Может останешься?

— Ты дура, а? — я не выдерживаю.

Слишком сильно я зла. Слишком сильно я ненавижу этого человека в данный момент своей жизни. До красной пелены перед глазами.

— Катюша, ты чего? — девушка действительно ошарашена. Потому я никогда в жизни её не оскорбляла.

— А того. Как тебе, нравится с моим парнем за моей спиной тр*хатся?

Лера отступает назад, когда я пальцем тыкаю ей в грудь.

— Нравится, да? Судя по звукам, ты явно была довольна. А теперь послушай меня, милая, — схватила её за ткань шифоновой блузки и притянула за грудки к себе, хорошенько встряхнув. — Никогда в жизни больше не смей ко мне приближаться, разговаривать со мной или даже смотреть в мою сторону. Даже имя моё забудь, слышишь? — встряхиваю её так сильно, что у неё мотнулась голова. — Для тебя больше не существует Ефимовой Кати. Как и тебя для меня. Не. Существует, — говорю каждое слово по слогам, пытаясь донести до неё свои слова.

Лера начинает плакать. Но мне плевать. Я настолько сильно разочаровалась в этом человеке, что она мне стала омерзительна. Брезгливо оттолкнула её от себя и вышла за ворота дома.

— Катя, — жалобный крик в спину.

Екатерина                                                                         

Не оборачиваюсь. С прямой спиной иду вдоль обочины, натянув по дороге куртку и шапку.

— Катя, — вновь голос приближается. Оборачиваюсь и вижу, что в мою сторону движется ещё и Серёжа, оставляя позади Леру, которая спотыкаясь и обхватив себя за плечи, семенит в мою сторону.

А вот это уже плохо. Очень плохо. Снова срываюсь на бег. Кругом темно, ни людей, ни фонарей, ни машин. Только тускло подсвечивают дорогу окна домов.

Страх леденит душу. И от этого я бегу быстрее. Даже не обращаю внимания на то, что ноги утопают в снегу. На то, что подвёрнутая нога ноет. Главное убежать. Спрятаться где-нибудь.

Бегу изо всех сил. Не вижу ничего, а в ушах только гул и громкий стук собственного сердца. Неожиданно меня кто-то толкает в спину. В этот раз я падаю, больно ударившись ладонями и клацнув челюстью, чуть не прикусив язык.

Меня резко разворачивают, и мои ноги зажимают. Серёжа, злой и тяжело дышащий, уселся на моих ногах чуть выше колен и, яростно сверкая глазами, обманчиво мягко спросил:

— Куда же ты побежала, заяц?

— Домой, — выплевываю слова ему в лицо, извиваясь всем телом, как змея.

— Бегом до дома добраться решила? — скалится и склоняется ко мне ближе.

Шутить изволит.

— Тебе какая разница, Серёжа? Слезь с меня, мне больно, — пытаюсь спихнуть его с себя.

— Ты моя девушка, — проводит рукой по моему лицу. — Я имею права знать куда ты собираешься. И каким способом собираешься добираться.

Молчу. Закрываю глаза, чтобы не видеть его лица.

— Вернись в дом, Катя. Не глупи.

— Сейчас приедет такси, и я поеду домой, — упрямо говорю я, смотря на него исподлобья.

 Я не хочу здесь больше оставаться. И тебя видеть не хочу.

— Что-то случилось? Зайка, — последнее слово он говорит с нажимом, гипнотизируя меня взглядом.

— Случилось! Много чего случилось, Серёжа. И я не хочу даже это обсуждать!

— Серёжа, — слышу голос Леры.

— Уйди сейчас, — рявкнул парень, не сводя с моего лица взгляда.

— Мне холодно, Серёжа. Отпусти меня, пожалуйста. Я не хочу заболеть.

Серёжа не двигается. Щурится. Запускает руку под расстёгнутую куртку и сжимает ладонью грудь.

— Послушай, та хрень, которую вы мне дали уже выветрилась.

— Что? — мне удалось его удивить, ошарашить.

Парень ослабил хватку, и я смогла его скинуть с себя в сугроб.

— Пока вы занимались кое-чем… увлекательным, я узнала столько интересной информации о себе, о споре, об экстази и о том, какие вы сволочи.

— Катенька, — Лера делает попытку подойти ко мне, но я машу головой и отступаю назад.

— Не подходи ко мне, Лер. Я тебе сказала. Всё то, что было между нами с первого класса, все те светлые и счастливые моменты, которые мы пережили вместе, ты всё перечеркнула. Сначала потребительским отношением ко мне, а потом этим поступком. Поверь. Ничто и никогда не сможет тебя оправдать. Что бы ты не сделала. Никогда! — я кричу.

Кричу громко, потому что мне больно. Мне чёрт побери больно, потому что моя подруга, человек, которого я продолжала любить не смотря на все обиды, так подло, так низко предала меня.

 — И ты будешь вспоминать меня. Потому что больше никогда в жизни ты не встретишь такую подругу как я. Потому что таких преданных дурочек на свете больше нет.

— Катюша, — Лера уже начинает рыдать.

— Просто оставьте меня в покое, хорошо? Хотите, я совру, что мы переспали с Серёжей? — перевожу уставший взгляд с одного ненавистного лица на другое. — Мне плевать на всё. Только одного прошу, оставьте меня одну.

— Лера, перестань скулить, — зло цедит сквозь зубы Серёжа, вставая с земли и отряхиваясь от снега. — Иди обратно в дом.

— Но…

— Ты меня не поняла? — парень пальцами сжимает щёки девушки, в одно мгновенье оказавшись рядом с ней. — Пошла в дом. Быстро!

Кинув на меня взгляд, девушка, всхлипывая и сотрясаясь в рыданиях, пошла в обратную сторону. Подавила в себе неуместное желание её обнять и успокоить.

Екатерина                                                                                                     

Серёжа перевёл на меня взгляд. Полный безумия и решительности. Мне стало страшно. Безумно страшно.

— Лера! Вернись! — заорала испуганно.

— Закрой рот, — резкий рывок вперёд и ладонью зажимает мне рот.

Мычу в его руку, и извиваюсь всем телом. Пытаюсь оттолкнуть, ударить, но парень пресекает все мои действия.

— Сейчас мы вернемся в дом, зайдем в комнату, где ты ляжешь на кровать и раздвинешь передо мной ноги. Я тебя тр*ну и запишу это на видео.

Машу отрицательно головой. Мычу в ладонь.

— Чувствуешь? — что-то острое вжимается мне в бок. — Только попробуешь двинуться, я тебя прирежу. И брошу здесь подыхать. До утра тебя никто не найдёт. И ты умрёшь от потери крови и от обморожения. Подумай о своей маме. Что будет с ней, когда она узнает, что её дочь прирезали? — шепчет на ухо, водя носом по скуле.

Теперь я тихонько поскуливаю от ужаса. То, что я испытывала до этого, ни в какое сравнение не шло с тем страхом, с тем оцепенением, которое напало на меня сейчас.

— Пошли, — дергает меня за руку в сторону дома.

Ноги подкашиваются от страха, и я спотыкаюсь на каждом шагу. Чувствую, как нож сильнее вжимается в мой бок. Всхлипываю и закрываю глаза, чтобы попытаться отрешиться от этого кошмара, который происходит со мной в этот день.

Не может. Это просто не может происходить со мной.

— Я вообще понять не могу, какого хренаа ты морозишься! Такая страшная, занудная мышь, как ты, должна сама ноги раздвигать, при первой возможности, — спокойно начинает рассуждать парень, пока мы медленно идём в сторону дома. — А ты динамишь меня постоянно. Чего тебя не хватало? Цветы дарил, в кино водил, даже фразочки из сопливых мелодрам выучил. Но нет, бл*ть. Тебе всё не то. Строишь из себя монашку, дочь священника.