Тройняшки для миллиардера. Воронцовы (СИ) - Янтарная Регина

Няня работает строго до 18.00. Сейчас я уже опаздываю домой. Она точно упорхнула, оставив моих одних.

Переезд в другой город – это всегда мини-катастрофа. Миллион нерешенных проблем для одного человека. А проблемы, помноженные на четыре - это коллапс!

Кто-то скажет, чего ноешь?

Сидела бы с тремя детьми в Артеме. Прекрасный город! Или езжай во Владивосток, там туча возможностей, для таких, как ты.

Но у меня есть свои веские причины для возвращения в Москву.

Люблю город.

Хочу для детей того будущего, которое не смогла достичь сама именно здесь.

Надеюсь получить работу мечты, чтобы заработать достаточно денег для покупки жилья.

Хочу состояться как специалист.

Через час приезжаю к старенькой пятиэтажке на окраине города.

Открываю дверь в квартиру. Пробираюсь через холл, заставленный коробками.

Сразу понимаю, что-то стряслось. Вонь несусветная. Коробки раскрыты. Вещи валяются то тут, то там.

До сих пор не успела распаковать короба.

Как не успела? Времени полно. Только вот вещи пока некуда складывать. Сначала надо найти работу, получить зарплату, закончить с ремонтом, купить шкаф. Только после этого вещам найдется местечко.

А пока как-то так…

Захожу в комнату. Она у нас одна единственная, с двумя двухъярусными кроватями, огромным окном.

Мы с Машей спим на втором ярусе. Майя и Миша – на первом. Создается ощущение, что всё время едешь в вагоне поезда.

Ничего! Это даже бодрит. Думаешь, что скоро доедешь до своего пункта назначения.

Бросаю взгляд на отодранные обои, лежащие на полу.

- Вашу Машу! – стон раздирает грудь.

- Агриппина Ильинична, - кричу, и лесное эхо поглощает мое нутро. Становится страшно.

С кухни раздается визг Маши.

Ну, очень бодрым шагом иду туда.

- О боги! – в ужасе смотрю на то, чем стали мои дети.

Все трое одеты в мои платья, на маленьких шеях красуются бусы, на тонких запястьях - браслеты, хрупкие ступни выглядывают из огромных туфель на каблуках.

Вычурнее всех одет… Миша.

Поворачиваю его к себе лицом.

- Господи! Кто тебя так?!

Тычет пальцем в сторону Маши. Та хихикает, ест руками пирог, облизывает пальцы, для пущей убедительности вытирает платьем.

Лицо Миши не узнаваемо. Красная помада, синие тени, черная тушь. На голове красная шляпка, на ногах красные туфли. В сером платье с красными бабочками.

- Ма-ша! – шиплю яростно, едва сдерживаясь. – Что это?

- А чего? – лупит на меня медовые глазенки, вытирает жирными руками светлые волосы.

- Думаешь, это нормальная игра?

- Мы играем в «Подиум»! – обиженно заявляет Майя.

- А ты помолчи! Вечно идешь у нее на поводу.

- Миша, - бросаю на сына взгляд, полный укора, - ладно эти две! Ты-то куда полез? Мальчики так не одеваются!

- Одеваются, - пищит Машка, - я видела по интернету. – Они еще на парад ходют!

- Не-ет! – шепчу бессильно. – Это не мальчики, они ге. – осекаюсь, замолкаю. Бессильно падаю на стул.

Я сама во всем виновата, если бы у детей был отец, они бы не росли как дикая ягода – земляника.

Может, мама была права. К черту любовь! Надо искать мужа и отца детям. Дальше будет только хуже.

Особенно с Машкой. Абсолютно неуправляемый ребенок. Оторва. Вредина. Упрямица. Мамина помощница наоборот!

Мой влюбленный взгляд бродит по детям, лопающим пирог.

- Два Солнышка и Тьма! – делаю неутешительный вывод.

Машка пьет апельсиновый сок, громко прихлебывая. Делать ей сейчас замечание, смысла нет. Тяжело вздыхаю.

- Кто из вас отодрал обои?

- Мы, - все трое тянут ладошки, обмазанные жиром кверху.

- Зачем?

- Маша сказала, мы должны помочь маме сделать ремонт… - Майя резко осекается, получая гневный взгляд от сестры. Вздрагивает.

Глажу малышку по спине, успокаивая.

Маша! – ору про себя. - В кого ты такая бандитка? Чьи гены мешают жить нашей большой дружной семье?

Смотрю в медовые неморгающие глаза дочери и тут же вспоминаю ту…другую…

… с такими же медовыми и таким же несносным характером.

- Горе ты мое луковое! В угол пойдешь!

- Нет! – Миша заталкивает Машку себе за спину, встает на ее защиту крошечной мужской грудью, испепеляет меня синим глубоким взглядом. – Нет!

- Защищаешь?! Тогда все трое! По углам шагом марш! Только сначала в ванную умываться. Мои вещи оставьте там же! И никаких игр ни сегодня, ни завтра.

Подчиняются, обиженно маршируют из кухни в ванную.

Сижу в комнате, смотрю в экран ноутбука, ищу вакансию. Краем глаза слежу за своими. Сопят, пыхтят, смотрят в стену. Едва сдерживаются, чтобы не начать разговаривать между собой.

Через пятнадцать минут наказания сердце не выдерживает.

Ну что плохого они сделали?

Желая помочь маме, распаковали вещи, отодрали обои, ускорив начало ремонта.

Пытаясь угодить сестре, обожающей моду, и не имеющей возможности прикоснуться к этому миру, Машка устроила Подиум из сподручных средств. Майя давно просит отдать ее в студию танцев и в модельный бизнес. А у меня нет ни средств, ни времени.

- Амнистия! – объявляю громко.

Распахиваю объятия.

Идут покорно ко мне. Льнут все трое. Целую детей в светлые макушки. И в сердце расцветает нежность. Уже не хочется плакать. Даже в Машуле вижу сейчас не Тьму, а третье Солнышко.

- Всё, идите умываться. И спать.

Захлопываю ноутбук.

- Завтра посещу еще одну достойную фирму. Если откажут, пойду на любую работу. Хоть кем!..

****

Наутро

- Агриппина Ильинична, вы не можете так поступить со мной, - чуть не плачу в трубку. – Какое давление? Устраиваясь на работу, Вы сообщили, что абсолютно свободны и не обременены проблемами.

- А я и не была! Пока ваша Маша не довела меня! – басит в трубку женщина.

Сглатываю ком, застрявший в горле, беру себя в руки.

- Когда сможете приступить к должностным обязанностям?

- Через пару дней, когда вы проведете с дочерью воспитательную беседу.

- Хорошо! – цежу еле слышно, бросая взгляд на дочь.

Маленькая шалунья, понимает ведь всё! Знает, что говорят о ней. Стоит передо мной вся такая крохотулька, в голубой сорочке, с глазами ангелочка. Закатывает к небу карие - медовые глазки, касается своего лба ладошкой, изображая болезнь няни.

Майя и Миша прыскают в кулачки.

Выключаю телефон. Гневно смотрю на Машку, считаю до десяти, как научил детский психолог.

- Раз, два,…десять, - принимаю решение.

- Быстро, все трое, завтракать, одеваться. Через пятнадцать минут того, кто не будет готов, оставляем дома. Остальные едут со мной.

- Мамуль, едем в зоопарк? – синие глаза Миши сияют.

Дети ждут, не дождутся похода в цирк, зоопарк и океанариум. Но у меня пока беда со временем.

- Что-то типа зоопарка… там есть лев – царь зверей, и прайд – его подчиненные.

Вижу, тройня жутко заинтересовалась, глазки блестят, улыбки озаряют детские лица.

Ну а чего?! Почти не обманула. Чуток пошутила, приукрасила. Это у меня уже профессиональная деформация мамочки – я заточена так, чтобы всегда заинтересовывать детей, мотивировать.

Через пятнадцать минут стою вся из себя у дверей. На мне белый белый брючный костюм, туфельки на низком каблуке. При моем росте этих каблуков более чем достаточно. Прошли те времена, когда я носила стервозные шпильки.

Майя и Миша строятся в шеренгу со мной.

- Маша! – кричу в комнату. – Какого лешего? Хочешь дома остаться?

Знаю, что не оставлю. Но ей не обязательно сообщать о своих намерениях и методах воспитания.

- Не хочу быть одинаковой! – идет ко мне, вся зареванная в сорочке. – Юбку, жакет и колготки держит в руках. – Дядя в магазине сказал, что мы с сестрой – одинаковые!

Мое лицо на секунду искажается. Быстро беру себя в руки. Я поклялась забыть о мистере Воронцове!

Майя тяжело вздыхает, оправляя на себе такую же сиреневую юбку в складочку, темно-синий жакет. С трепетом подтягивает ярко-синие колготки.