Сердце напополам (СИ) - Резник Юлия

– Не забудь включить радионяню, – напоминаю я. Дэн кивает и на цыпочках выходит из комнаты. В нашей семье не так много правил, и, пожалуй, самое главное из них – то, что наши дети спят отдельно. Каждый в своей комнате.

Как только за Дэном с Димкой закрывается дверь, я переворачиваюсь на бок и снова прикрываю глаза. Боже, как хорошо! Как невыносимо хорошо, как тихо… Нет, я обожаю своих детей, но видит бог, иногда мне нужно побыть одной. В тишине. Наедине со своими мыслями. И тут даже хорошо, что у меня аж два мужа. Дэн возится с Димкой. Батя читает сказки Ниночке… Хотя, если уж ей что и следовало бы прочитать, так это очередную лекцию по безопасности. Нинка у нас – настоящий чертенок. За ней нужен глаз да глаз. Сегодня ей исполнилось три года, а я даже не заметила, как они пробежали. Кажется, ее только-только приложили к моей груди в первый раз. Маленькую и пищащую. Рядом тихо плакал Дэн, а за дверью обезумевшим зверем нарезал круги Батя… А теперь вот – она маленьким разрушительным смерчем бегает до дому, хохочет звонким колокольчиком, таскает в дом собак с перебитыми лапами и кошек с лишаем, разбивает сердца соседским ребятишкам, кокетничает, вредничает, танцует… Разыгрывает целые драматические спектакли, вьет из отцов веревки… Да-да, из отцов. Потому что и того, и другого она называет папой. И это проблема. Серьезная головная боль. Но я… Я не могу сказать ей – «нет, твой папа – Рустам», или «твой папа – Денис». Потому что это будет неправдой. Я и так внутри каждый раз обливаюсь слезами, когда Рустаму приходится уходить в тень.

Из-за этой ситуации мы практически свели на нет контакты с внешним миром. То есть, конечно, мы работаем, выходим в свет, Нина ходит в садик и на кружки, но у нас практически нет друзей. Благо мы особенно не страдаем от этого, находя в семье все, что нужно.

С родственниками сложнее. У меня много теток и дядек, братьев и сестер, я даже продолжаю общаться с некоторыми. Но опять же – они не вхожи в наш дом. Здесь, на нашей территории, нашлось место только для моей матери и отчима, которые в какой-то момент сами догадались, что у нас все не как у людей. И… приняли это. Не сказать, что с одобрением, но приняли, уважая мой выбор. Правда, это не означает, что я могу поделиться с мамой проблемами нашего тройственного союза. Нет. Я понимаю, что это может быть для нее слишком, и просто никак не комментирую свою жизнь. Если разобраться, их догадки так и остались догадками. Ведь мы никогда не пытались обсудить эту тему напрямую. Только однажды, когда Нина впервые во всеуслышанье назвала Рустама папой, я от неожиданности стала нести какой-то бред, дескать, нет, детка, ты ошиблась… Потом было стыдно.. Перед мамой, которая так на меня посмотрела, что я тут же заткнулась, но особенно перед Батей.

– Нет-нет-нет, даже не мечтай. Открывай глазки.

Сквозь сон ощущаю, как ко мне прижимается Денис.

– Дэ-э-эн.

– Я соскучился. Батя соскучился. Врач дал зеленый свет…

О, да. Они этого очень ждали. Я знаю. В этом заключается еще одна сложность отношений втроем. Иногда мне тупо много двоих помешанных на мне мужиков. Только в идиотских романах героиня всегда готова. В жизни с этим есть определённые сложности. Например, когда ты очень устал, вымотался, хочешь спать, а их двое… Будь добра вынь да положь немного ласки и одному, и другому. Нет, потом, в процессе, я, конечно же, завожусь, но вот поймать нужный настрой с появлением детей стало проблематичней.

Пальцы сжимаются на сосках, выдавливая молоко.

– Светка, Светик… Пипец как хочется, не изображай из себя труп.

– А если буду? Найдешь себе более покладистую?

– Ну че ты несешь? – рычит Дэн и прикусывает меня за загривок. – Где я еще найду такую девочку красивую, такую сладкую…

– Так и знал, что ты без меня начнешь, – раздается от двери голос Бати.

– Тебя слишком долго не было, – отбривает того Денис. Впрочем, Рустам не остается в долгу – бесцеремонно отпихнув Дэна, он подгребает меня под бок и раздирает на мне рубашку. Я же говорила, да, что потом все равно включаюсь? Так вот они точно знают, как сделать так, чтобы это произошло побыстрее.

– Пришлось еще раз объяснить Нине, как опасен стригущий лишай.

– А-а-ах, надеюсь, она прониклась.

– Я пригрозил, что придется остричь ей волосы, если она опять заразится. – Говоря это, Батя принимается пощипывать мои соски губами. Грудь знакомо покалывает от прилива молока. Еще немного, и начнет брызгать…

Зарываюсь пальцами в темные волосы Рустама. За годы вместе я, кажется, поняла, как приручить этого хищника. Обретя в нашем лице семью, он расцвел и как будто раскрепостился. Если раньше в постели в основном болтал Денис, то теперь и Батя может шепнуть что-нибудь эдакое. Да и вообще он… Он – это он.

– Волосы – это ар-ргумент, – сиплю задыхаясь. Волосы у Нины иссиня-черные, как у Бати. И пусть это палит нам всю контору, я рада, что моя девочка так на него похожа. Когда-нибудь, когда Нина вырастет, нам, конечно, придется объяснить ей, почему она записана на Дениса, но это будет нескоро. И переживать на этот счет сейчас абсолютно бессмысленно. Хорошо хоть с Димкой этих проблем не будет. Димка от Дэна, да. Все, как он хотел. Впрочем, в семье мы детей не делим. Они просто… наши. И вся наша любовь, все наше родительское обожание и восхищение размазаны по ним ровным слоем.

Обхватываю шею Бати и привлекаю его к себе. Хватит уже болтать! У нас двое детей. Они в любой момент могут проснуться. Его жесткие губы смягчаются. Язык проскальзывает в рот. Не сдерживаясь, тихонько хнычу, а сама закидываю руку назад, нашаривая недостающий пазл в этой конструкции. Денис проходится между ягодиц, проверяя мою готовность.

– Она уже все, Бать, – бормочет Денис. Зачерпывает мою влагу, касается тугой розочки… О-о-о. Да, такую разновидность близости мы тоже практикуем, но по понятным причинам нечасто. Вот почему это каждый раз вызывает такое волнение. Впервые разделив меня так после рождения Нины, мы время от времени этим баловались на протяжении двух лет, а потом были вынуждены поставить процесс на паузу из-за второй беременности.

– Нет. Нет, Дэн…

– Почему?

– Не знаю. Столько времени прошло. Я… боюсь.

– Не надо бояться, – шепчет Батя, обмениваясь с Дэном одним им понятными взглядами.

– Да, будет хорошо.

И они тут же принимаются доказывать слова действием. Я теряюсь в их поцелуях, в их ласках. Вот Дэн еще нежно поглаживает мой клитор, а вот уже опять касается попки. А я трепыхаюсь в их руках. Абсолютно дезориентированная. Заведенная до предела. Мокрая.

– Н-нет, – хнычу больше для проформы. Губы Бати скользят по клитору, язык раздвигает губы. Он к этому долго шел, но потом так быстро вошел во вкус, что даже позволяет мне вот так себя оседлать. – А-а-а!

– Тшшш, мась, это только пальцы. Рустам, твою мать! Не дай ей кончить…

– Дуй вниз, – шипит тот. А я что? Я уже в каком-то шаге от пропасти. Сползаю на его бедра и медленно, потому что дрожит каждая мышцы, опускаюсь.

– Ты бы полегче, Свет. Все же в первый раз…

– Не могу, не могу, не могу… – скулю чуть не плача. Мне так нужны они. Так нужны… Я говорила, мне много? Забудьте. Я не хочу другого. Батя медлит, наверное, давая мне по новой к себе привыкнуть после долгого перерыва. Но мне это уже не надо, я нетерпеливо кусаю его за губу, встаю на колени, почти полностью его выпуская, и снова падаю вниз. Рустам ругается, шипит, выгибается в безуспешной попытке сдержаться. Вот только все напрасно, потому что Денис начинает в меня погружаться сзади. Замираем все втроем, тяжело дыша. Это всегда тяжело… Всегда. Но оно всегда того стоит. Батя слизывает слезы со щек, шепчет что-то ласковое. Рычит на Дениса, который, как ему кажется, действует излишне напористо. Тот огрызается:

– Может, попробуешь сам?!

Батя молчит, потому как понятно, что в следующий раз они поменяются местами, и внимательно следит за моими эмоциями.

– Сейчас, да?

Зажмурившись, киваю.