Триш Доллер - Практически нормальная жизнь (ЛП)

На линии повисает тишина на мгновение, пока мама ждет, но затем она договаривает за меня:

– Я тоже тебя люблю, Трэвис.

Когда возвращаюсь наверх, завтрак уже на столе, а Харпер рассказывает Дженни и Эллен о своих планах на колледж.

– Я начну со второго семестра, чтобы скопить еще немного денег. Мне выделили финансовую помощь, но все равно хочется отложить наличные про запас. Может, машину куплю.

Всегда думал, что ее папа должен неплохо зарабатывать, будучи ведущим утреннего шоу (ведь они наши местные знаменитости), поэтому я удивлен тому, что Харпер потребовалась финансовая помощь.

– Папа и его напарник, Джо, подумывали объединиться с крупной сетью, чтобы помочь мне с оплатой учебы, – говорит Харпер, буквально прочитав мои мысли. – И, Боже, вы даже не представляете, как сильно мне хотелось согласиться, но я бы возненавидела себя, если бы они пошли на это только ради того, чтобы мне не пришлось выплачивать ссуды, понимаете? Мой папа сам заработал себе на колледж. Полагаю, я тоже смогу.

Мама Чарли хлопает в ладоши.

– Я аплодирую твоему усердию, Харпер, и тому, что ты взяла на себя ответственность за свое будущее.

Ее щеки заливаются румянцем.

– Я… эмм… Спасибо.

После завтрака Дженни просит Харпер помочь ей с мытьем посуды, в то время как Эллен предлагает мне пройти с ней в студию.

– Я хочу показать тебе кое-что, – говорит она, пока я спускаюсь следом за ней по лестнице, а потом прохожу через бамбуковую штору с Буддой. Эллен снимает рубашку, оставшись в простом сером спортивном лифчике, и поворачивается ко мне спиной. С правой стороны, ниже плеча, вижу татуировку – кельтский крест с именем Чарли, вплетенным в узловой узор. Под крестом указаны даты его рождения и смерти.

Не зная, что еще сказать, говорю, что это круто. То есть, круто для татуировки.

– Я разработала дизайн сама. – Эллен надевает рубашку обратно. – У меня остался трафарет, если хочешь сделать себе такую же.

У большинства знакомых мне морпехов есть татуировки. У Лыжника на спине огромный полевой крест и имена его товарищей, погибших в Ираке. Кевлар сразу после тренировочного лагеря набил фразу "Смерть Прежде Бесчестия". Даже у Мосса есть в виде опознавательного жетона – это копия настоящего, чтобы тело могли идентифицировать в случае, если ему оторвет ноги взрывом (мы носим один из жетонов в сапоге). Я никогда не хотел татуировку, однако Эллен смотрит на меня с такой надеждой, что отказаться просто невозможно.

– Да, конечно.

– Снимай футболку и садись.

Я делаю, как сказано. Наблюдаю, как она готовится: наполняет маленькие пластиковые емкости чернилами, вставляет новые иглы в тату-машинку.

– Музыку? – спрашивает Эллен.

– Что угодно, только не это суфийское дерьмо.

Она улыбается, нажимая кнопки на пульте управления. Из колонок звучит Clash. Мило.

– Чарли тоже так говорил. "Мам, почему ты не слушаешь нормальную унизительную музыку, типа Селин Дион или Journey, или вроде того?", – произносит Эллен низким голосом. Звучит очень похоже на него. Я смеюсь. Она подкатывается на стуле ко мне со спины. – Не знаю, будет ли больно, но подозреваю, что твой болевой порог довольно высок, и ты вытерпишь.

– Хорошо.

Машинка начинает жужжать. Когда она касается моей кожи, ощущение такое, словно мне волоски выдергивают. Не очень приятно, но существуют вещи куда более болезненные.

– Раз уж мы обсуждаем моего сына, – говорит Эллен. – На мемориальной службе ты извинился за то, что не смог спасти Чарли, только, пожалуйста, никогда больше этого не делай. Ни передо мной, ни перед кем. Мой сын погиб раньше своего времени, но это не значит, что ты должен нести бремя вины до конца жизни. – Она хлопает меня по плечу рукой в латексной перчатке. – Освободись от него. Отпусти.

Не скажу, что чувство вины просто улетучивается, но я действительно ощущаю себя так, будто мне дали разрешение прекратить бесконечные мысленные игры на тему "а что, если".

– И пока ты в ловушке у меня под иглой... – Эллен не ждет от меня благодарности. – Ты должен знать еще одну вещь – твоя мать очень тебя любит. Практически каждый раз, когда мы созванивались, она собиралась то в один магазин, то в другой, где продают самые удобные носки или самое теплое нательное белье, или твои любимые конфеты.

Тату-машинка затихает, пока она заправляет иглу свежей дозой чернил.

– Я совру, если скажу, что смерть сына не сокрушила меня. Но его последние слова перед гибелью были о том, что он меня любит. Память об этом приносит мне умиротворение. Трэвис, ты для матери – самый любимый на свете. Ни твой отец. Ни твой брат. Ты. Если с тобой что-нибудь случится, она...

– Знаю.

– Будь поласковей с ней. – Эллен опять похлопывает меня по плечу. – На сем лекция оканчивается.

Она работает молча некоторое время, до тех пор, пока Харпер и Дженни не спускаются вниз. Харпер стоит у меня за спиной секунду-другую, смотрит, затем садится на второй стул и подъезжает ко мне спереди настолько близко, что наши колени соприкасаются.

– Мне нравится.

– Хорошо.

– Харпер, я буду несказанно рада, если ты позволишь мне сделать татуировку и тебе, – предлагает Эллен. – Какую захочешь.

– Я признательна за предложение, – отвечает она, – но одной мне достаточно.

Стоп. Что? У нее есть татуировка?

– У тебя есть тату?

– Ага.

Я видел ее в шортах и лифчике-бикини, поэтому мест, где татуировка может быть спрятана, остается не так уж много. И это меня порядком заводит. Ну, знаете, настолько, насколько я могу завестись, учитывая то, что мне в спину беспрестанно тыкают иголками.

– Почему я ее не видел?

Харпер смеется.

– Потому что я тебе пока не показывала.

– А позже покажешь?

– Я не буду говорить об этом сейчас. – Ее щеки розовеют – значит, тату находится в интересном месте. – Забудь об этом.

Позади меня мама Чарли хихикает, продолжая рисовать линии на моей спине. Просто забыть об этом? Невозможно, когда мое воображение рисует довольно любопытные части тела.

– Это черепаха? – спрашиваю я.

– Неплохой вариант, – отвечает Харпер. – Но нет.

– Китайский иероглиф?

Она морщит нос.

– Фу.

– Это имеет какое-то отношение к Чарли Харперу?

– Возможно, – говорит Харпер, однако улыбка, которую она пытается сдержать, говорит, что точно имеет.

– Отличный выбор, – комментирует Эллен. – Я люблю татуировки с оригинальным значением. Не поймите неправильно, штампы на поясницах и браслеты на бицепсах в стиле трайбл кормят меня хлебом с маслом, только все равно нет ничего лучше работы над осмысленным индивидуальным дизайном.