Наталья Нестерова - Давай поженимся! (сборник)

Супруги не комментировали действие, как делали это обычно. Петя не ловил сценаристов на очевидных ляпах, когда герой уехал в Саратов, а вернулся из Самары, не насмехался над гримерами за то, что у героя в одной сцене фингал под правым глазом, а в следующей — под левым. Этакий блуждающий фингал. И Света молчала, даже когда показывали сцены в больнице. Ни один сериал не обходится без госпитальных сцен. Важный свидетель лежит в больнице (раненый или умирающий), к нему приходят следователи или родственники. И все в — белых халатах! Возмутительно! Белые халаты для посетителей отменили лет двадцать назад. Сменная обувь или бахилы, но никаких халатов! Можно подумать, сценаристы и режиссеры настолько счастливые люди, что никогда в больницах не бывали.

Сегодня просмотр проходил без саркастических замечаний, призванных сгладить недостойность культурного досуга. Петр и Света молчали, потому что продолжали решать в уме головоломку.

— Чертов рубль! — сказал Петр во время рекламной паузы.

— Я тоже все время об этом думаю, — откликнулась Света. — Не могли деньги пропасть.

— Тут какая-то хитрость.

— Верно. Петя, надо решить. Если продавцы на рынке узнают про этот фокус, пуще прежнего дурить будут.

Света совершенно не переносила, когда ее пытались обсчитать. Ей не денег было жалко, а поруганной чести.

— Я и решаю! — огрызнулся Петя. — Что там продавцы, перед сыном краснеть не хочется.

— Ой, это главное!

Задачка не решалась. Ночью супругам снились кошмары. Светлане — летающие чемоданы и бегающие кровати (в задачке фигурировали командированные мужики). Петра во сне заваливало деньгами: купюры сыпались, текли рекой, застилали пол, поднимались вихрем, от них не было спасения, и терзала (во сне терзала) мысль о конкретно-жизненной непригодности денег — ни на туалетную бумагу пустить, ни на растопку — сильно дымят. Петр проснулся с мучительной тоской человека, которому пришло откровение: всю жизнь за деньгами гоняешься, а они — презренная макулатура. Света, очнувшись, первым делом стала вспоминать, к чему снятся кровати и чемоданы, но вспомнить не могла, поскольку в сонниках, которыми зачитывалась, эти предметы не фигурировали.

За завтраком родители были хмуры и молчаливы. Вася напрягся: обиделись на глупую задачку-шутку? Взрослые не любят детских шуток. Когда у бабушки в громадную коробку с лоскутками Вася на дно положил диктофончик, на котором были записаны стоны, бабушка чуть с ума не сошла, носилась по квартире и брызгала святой водой из бутылки от кока-колы. Потом схватила Васю, чуть не задушила в объятиях и велела дедушке со второй бутылкой бегать по комнатам, «нечистого» изгонять. У бабушки не только лоскутков вагон, но и стратегические запасы святой воды. Васе пришлось признаться, откуда стоны. Бабушка рассвирепела, орала, что Вася урод, весь в отца и в дедушку.

Но папа с мамой никаких претензий ему не предъявляли, странно отводили глаза и даже перед выходом Васи из дома не напомнили, как обычно, про хорошее поведение и про русский, на который надо нажимать.

— Петенька, — застегивая пуговицы на куртке мужа, провожая, говорила Света, — ты с товарищами посоветуйся, с коллегами по работе. Как бы между прочим про задачку вверни. Может, кто и решит? Ты видел, как у Васи глазки во время завтрака бегали? И уходил он в школу такой настороженный!

— В Интернете бы посмотреть. Но у нас выход в Интернет запрещен, секретность.

Света понимающе покачала головой: секретность.

Когда Свету спрашивали, где работает муж, она отвечала: «В дочке Нефтьпромгаза». Про крупнейшую корпорацию все знали, но иногда приходилось пояснять, что «дочками» называют тесно связанные с материнским дочерние предприятия, через которые протекают большие финансовые потоки.

Фирма, в которой трудился Петр, была скорее не «дочкой», а «внучатым троюродным племянником» Нефтьпромгаза, тем не менее связь с богатым «дядюшкой» присутствовала.

Работа у Петра и пяти его коллег, сидящих в одной комнате, была рутинной, бумажной, но неплохо оплачиваемой.

Начальник Петра вошел в большую комнату, где трудились подчиненные, и обнаружил, что они сгрудились у стола Петра Клёнова и живо что-то обсуждают.

— Кх-кх! — громким кашлем привлек к себе внимание начальник.

— Игорь Львович!

Кольцо согнутых фигур распалось в полукруг стоячих, в центре которого восседал на стуле Клёнов.

Заговорили хором:

— Тут такое дело!

— Детская задачка, а не выходит.

— Решение ускользает.

— Вроде тренинга, на который вы нас направляли.

Строго говоря, тренинги, которые «дядюшка» Нефтьпромгаз оплачивал, положено было Игорю Львовичу посещать, а он отправлял подчиненных. Сам в это время с одной женщиной из ближайшего Подмосковья собственные тренинги осуществлял.

— Какая еще задачка? — благодушно спросил Игорь Львович.

— Три мужика сняли гостиничный номер за тридцать долларов, по десятке с носа.

— Где вы такие цены видели? — рассмеялся начальник, недавно вернувшийся из Арабских Эмиратов.

Отдыхал с той самой женщиной из ближайшего Подмосковья под легендой (для жены) тренинга перспективных сотрудников нефтегазовой промышленности, рассматриваемых для работы за рубежом.

— Это с целью упрощения счета, — сказал Пётр, который для форсу рубли на доллары в условии задачки изменил. — Хозяин гостиницы решил пятерку вернуть. Бонус, чтобы еще приехали. Попросил сына отнести деньги. А тот отдал только три доллара, два на мороженое потратил.

— Самое дешевое тринадцать рублей стоит, — вздохнула одна из женщин.

— Ну и? — поторопил начальник.

— Игорь Львович, посчитайте! Мужики, выходит, заплатили по девять рублей? Верно?

— Да.

— А у пацана два рубля?

— Так.

— Сложите!

— Что?

— Трижды девять — двадцать семь, плюс два, равно — двадцать девять. Где рубль?

Легкая гримаса растерянности пробежала по лицу Игоря Львовича. Но пасовать перед подчиненными было не в его стиле.

— Ерунда! — сказал он авторитетно. — Дайте лист бумаги. Значит, мы имеем…

Никто не заметил, что снова перешли на рубли.

В то же самое время к Светлане приехала мама, бабушка Васи, Ирина Николаевна. По профессии она была портнихой и всегда зарабатывала приличные деньги. Сейчас в магазинах платья готового — завались. К Ирине Николаевне очередь уже не стоит. Но все-таки имеются несколько старых клиенток с нестандартными фигурами, плюс те, что любят хвастаться: «Моя портниха говорит, что в этом сезоне войдет в моду крепдешин». Некоторые за глаза величали Ирину Николаевну «стилистом» или даже «модным кутюрье», к которому якобы пробились с невероятным трудом.