Энцо Бьяджи - Причуды любви

— А вы не хотели бы спросить у меня, кто такой Вуди Аллен?

— С удовольствием. Кто такой Вуди Аллен?

— Великий человек.

— О, спасибо, при случае непременно ему передам.

Меня допустили в квартиру Ленина в Кремле. Там он прожил пять лет. На календаре, в его кабинете, открыта дата — 22 января 1924 года, следующий день после его смерти. На столе разрезной нож (он любил сам вскрывать почту), десятисвечовая лампа (в то время были трудности с электроэнергией) и железнодорожное расписание. Он работал, сидя в плетеном кресле; по его словам, это помогало сосредоточиться, ведь порой он не выходил из кабинета восемнадцать часов в сутки.

Из окна видны серебристые ели и дубы.

Еще на столе стоит нахмуренная бронзовая обезьяна устрашающего вида, с черепом в лапах. Это подарок американского промышленника Хаммера, первого «капиталиста», который уже в 1921 году заключил соглашение с советской Россией и получил в концессию карандашную фабрику имени Сакко и Ванцетти — она существует до сих пор. Среди прочих подарков — статуэтка, отлитая из первого советского чугуна. В большом зале рядом с кабинетом до 1958 года проводились заседания Президиума и политбюро Центрального Комитета партии.

У входа на вешалке висит трость Ильича и зонтик его младшей сестры Марии.

Говорят, он как-то сказал Надежде Константиновне Крупской: «Мы — типичная мелкобуржуазная семья». И действительно, вождь был домоседом, играл с кошкой, помогал теще мыть посуду, частенько дарил ей цветы. К тому же не пил и не курил.

На тумбочке у постели Крупской — маленькая фотография — он в последние годы: лицо усталое, голова клонится набок. Трудно поверить, что этот человек, по определению Пьера Паскаля, «выдумал тоталитарный режим», человек, для которого «отдельные люди не имеют ценности — они лишь винтики государственной машины».

Как ни парадоксально, именно Владимир Ульянов, вошедший в историю под именем Ленина, дал первый толчок блистательному возвышению капиталиста Арманда Хаммера. В двадцать один год, только что получив диплом врача, Хаммер отправляется в Россию с грузом продовольствия и медикаментов для голодающих и умирающих от тифа. Дело в том, что его еврейские предки были оттуда родом. Дед Яков строил корабли на Днепре, вложил уйму денег в соляные разработки, однако всю намытую соль смело ураганом. Тогда он с семьей эмигрировал в Америку, и его сын Юлий, чтоб заработать на жизнь, устроился в итальянскую бакалейную лавку, причем за две недели научился говорить по-итальянски. Когда у Юлия родился сын, его назвали Арманд, в честь красавца Дюваля из «Дамы с камелиями». Отношения отца с сыном были довольно прохладными.

— Мы никогда не доходили до открытой ненависти, но взаимопонимания так и не добились, — объясняет Арманд. — Главным образом потому, что отец был неисправимый идеалист. Сперва он примкнул к социалистам, затем стал одним из основателей американской коммунистической партии. Несмотря на идеализм, он, несомненно, был человек с сильным характером. Получил диплом врача, за аборт попал в тюрьму, где, кажется, лишился большей части своих иллюзий.

В тайны коммерции юного Хаммера, считающего себя потомком легендарных Маккавеев, но упорно не желающего посещать синагогу, посвятил один фермер, бравший мальчишку с собой на рынок.

Первым заработком будущего магната стали жалкие центы рассыльного из кондитерской. Но уже в 1919 году, когда средняя заработная плата американца составляла 625 долларов в месяц, он клал в карман миллион чистыми.

Кто-то ему посоветовал купить акции компании, производящей спиртные напитки, «Америкэн дистиллинг», по 90 долларов за каждую. Перед тем как отправиться в свадебное путешествие, Хаммер дал указание своему агенту купить 5500 акций, а когда вернулся, они шли уже по 150 долларов. Может быть, из-за этих акций и возникла легенда о том, что Хаммер сколотил себе состояние на контрабанде алкоголем. Но это вранье: он производил лекарства на спирту, и не его вина, если пьяницы принимали их не в лечебных целях. Однако к концу первой мировой войны он расширил производство, став обладателем девяти фабрик по производству виски и заняв второе место в Штатах после компании «Сигрэм».

Но вернемся к его путешествию. В 1921 году он привез в Москву оборудование для полевого госпиталя и машину «скорой помощи». «Ни у одного из встреченных мною людей я не видел на лице улыбки», — пишет он в своих воспоминаниях.

По улицам бродили рахитичные дети — живые скелеты. В гостинице, где он остановился, массовый характер приобрела охота на блох.

Хаммер решает учить русский язык (в школе им преподавали немецкий и французский), ставит себе за правило каждый день запоминать по сто русских слов. Впоследствии это ему очень пригодится.

Вскоре он едет на Урал, в Екатеринбург, знаменитый тем, что здесь была расстреляна царская семья. Здесь, как встарь, процветает пушной промысел. Правда, полуголодной России не до норок, соболей, и потому все это богатство сваливается в кучу и гниет. Хаммер уже научился с ходу видеть свою выгоду и предлагает советским властям обменивать ценные меха на зерно.

А еще на Урале богатейшие залежи платины, изумрудов, меди, асбеста — почему бы и этим не воспользоваться?

Он с привычной хваткой берется за дело, и в один прекрасный день его предприимчивость обращает на себя внимание вождя мирового пролетариата. В своем описании Ленина Хаммер отнюдь не склонен к мифотворчеству. «Ростом ниже, чем я предполагал, — примерно метр шестьдесят, большая голова, рыжеватая бородка. Он встретил меня в темно-сером костюме, белой сорочке и черном галстуке. Разговаривал очень любезно и только по существу».

Ленин изложил ему свой взгляд на развитие отношений между Советским Союзом и Америкой — двумя великими державами, а затем сделал заманчивое предложение: взять в концессию разработки асбеста.

Так первый капиталист Запада ступил на землю большевиков. Хаммер на своей шкуре испытал, что значит советская бюрократия, «одно из наших проклятий», как выразился Ленин. Познакомился он и с Троцким (тот поделился своей уверенностью, что революция в недалеком будущем достигнет статуи Свободы), и с Дзержинским, главой Чека, который без колебаний расстреливал воров и волокитчиков.

При всем том американскому бизнесмену удалось не запутаться в тенетах государственных учреждений; через короткое время он представляет в Стране Советов ни много ни мало тридцать семь американских фирм, начиная с «Форда», поставляющего в Союз трактора и автомобили, и кончая фирмой «Ундервуд» (пишущие машинки). А оплата за поставки — все те же меха, полезные ископаемые, произведения искусства. Однажды Хаммер принял в оплату тонну черной икры.