Моника Мерфи - Девушка на неделю (ЛП)

А мой мир... он полон дерьма. Признание Адель повергло меня в шок. Я практически всю дорогу домой ехал молча, отстранившись от Фэйбл. Поступив так, чувствую себя мудаком, но что еще я мог сделать? Завести светскую беседу о погоде, нашей любимой музыке или, может, о том, что мачеха сказала мне, что моя сестра на самом деле не моя сестра, а моя дочь?

Моя жизнь – настоящая мыльная опера. Я не знаю, что с этим делать. Не знаю, верю ли я Адель. Она ведь лгала раньше. Она всегда лжет. Может быть, Адель пыталась меня шокировать. Думала, что внушит сильное отвращение моей девушке, и та сбежит подальше. Но моя девушка слишком упряма, чтобы поступить подобным образом. Только я точно знаю, как ее прогнать и отстраниться от нее. Я стал профессионалом в этом за последние несколько дней.

Эта мысль наполняет меня сожалением.

Не в силах больше терпеть свои бесконтрольные мысли, я набираю Адель, все еще сидя в своей машине на стоянке. Дождь настойчиво барабанит по крыше.

– Эндрю, – Адель отвечает после второго гудка, и она кажется удивленной, услышав меня. Еще бы. Она и должна быть удивлена.

– Скажи мне, что ты солгала, – слова срываются с языка, и я зажмуриваюсь в ожидании, страшась ее ответа.

Она молчит некоторое время. Слышу, как на заднем фоне играет мягкая музыка, словно Адель в ресторане или где-то еще. Интересно, она там с моим отцом? Я чертовски надеюсь, что она извинилась и отошла, чтобы он не услышал разговор.

– Я не врала. Она была от тебя.

Я резко выдыхаю, и мои легкие настолько сильно сжимаются, что в них больше не остается воздуха.

– Откуда ты знаешь?

– Боже, Эндрю, эта история стара как мир, понимаешь? Твой отец и я... мы в течение многих лет безуспешно пытались завести ребенка. И однажды меня посетила мысль, что ты мог бы стать идеальным кандидатом. Так оно и вышло. Ты действительно стал идеальным кандидатом. Я спланировала визиты к тебе по своему циклу, проткнула несколько отверстий в презервативе. Это был почти мгновенный успех. – Адель издает смешок, но ее история звучит так чертовски логично, что мне хочется кричать.

Желчь поднимается в горле, и я сглатываю. Черт, мне было всего шестнадцать лет, когда эта сука от меня забеременела. Всего шестнадцать.

– Так ты обманула и меня, и моего отца. Ты играла с нами обоими. Надеюсь, ты гордишься собой.

– Я ни с одним из вас никогда не играла, ты должен мне поверить. Я очень сильно люблю твоего отца. И... тебя я тоже люблю, Эндрю. Разве не может женщина любить двух мужчин? Есть так много качеств, которыми вы схожи, но все же вы такие разные. Я хотела вас обоих. – Ее голос тих. Адель признается мне, как она… хотела меня, когда я был еще ребенком. Это просто отвратительно.

– Ну, ты имела нас обоих. Надеюсь, ты удовлетворена, – рычу я в трубку, готовый отключиться, но слышу, как она произносит мое имя, совершенно безумным голосом. И решаю дослушать. Не знаю почему.

– Что?

– Ты не... ты не собираешься рассказывать своему отцу? То, что я сказала?

Знание этого опустошит его. Даже если эту историю нельзя подтвердить, потому что Ванесса умерла, я не собираюсь болтать. С чего бы мне причинять боль отцу? Я бы только окончательно испортил наши отношения. Сейчас он единственная семья, что у меня есть. Семья, на которую я могу рассчитывать. Этот секрет я планирую унести с собой в могилу.

– Я не расскажу ему. Не для того, чтобы спасти твою задницу, а для того, чтобы уберечь его.

Она громко выдыхает, и ее голос дрожит:

– Спасибо, Эндрю.

– Не стоит меня благодарить. Я делаю это не ради тебя.

– Конечно, нет, – Адель делает паузу. – А что насчет твоей… девушки? Она знает, ведь я сказала это при ней. Что, если она расскажет?

– Она не расскажет, – автоматически говорю я, поскольку знаю, что это правда. Я доверяю Фэйбл. Она не расскажет это ни единой душе.

– Вы не так долго встречаетесь. Что, если вы расстанетесь, и она решит отмстить, погубив жизни нам обоим? Мы никогда не сможем все вернуть, если правда откроется. – Адель так полна драматизма, что мне даже интересно, выходит ли она вообще из этого образа?

– Нет ни единого долбанного шанса, что Фэйбл об этом расскажет. Перестань беспокоиться. – На этом я вешаю трубку. Не хочу больше с ней разговаривать. Не хочу, и точка.

Вместо этого я еще немного, размышляя, сижу в своем внедорожнике. В салоне становится душно, окна запотевают от моего дыхания, а дождь льет все сильнее. Не хочу возвращаться в свою квартиру и проводить ночь в одиночестве. Мои мысли слишком запутаны, слишком сосредоточены на том, что сказала Адель.

Как бы мне хотелось, чтобы она никогда не рассказывала мне эту предполагаемую правду о Ванессе. Было бы намного легче жить, не зная этого факта.

Но Адель поделилась своими страданиями и снова привязала меня к себе. Как только я думаю, что освободился от ее оков, она тянет меня обратно, приковывает.

И выбрасывает ключ.

«Я выбираю тебя»

– Дрю Каллахан

Конец недели, ночь с субботы на воскресенье

Фэйбл

Не могу уснуть. Я слишком тревожусь, слишком беспокоюсь, слишком... все сразу. Мама ушла несколько часов назад, после того как я предложила ей позвонить новому бойфренду-неудачнику и помириться с ним. Он пришел спустя пятнадцать минут после ее звонка, и они отправились в свое любимое место для встреч – дерьмовый бар для местных пьяниц.

Не могу не отметить, что я работаю в баре. Знаю, что следую прямо по ее стопам, несмотря на то, как сильно сопротивляюсь. Заставляет задуматься, не так ли? Что, если мы в конечном счете обречены закончить, как наши родители, независимо от того, насколько сильно мы с этим боремся?

Даже мысль об этом угнетает, так что я выкидываю ее из головы.

Оуэн вернулся домой около пяти, его облегчение от того, что мамы нет дома, демонстрировала беззаботная улыбка и отпускаемые, может, слегка грубоватые, шуточки. Мне действительно нужно отучить его от привычки ругаться, развивающейся быстрыми темпами, но кто я такая, чтобы указывать? Я сама, черт возьми, все время ругаюсь.

Мы заказываем пиццу, и это занимает вечность, потому что сегодня – субботний вечер после Дня Благодарения, и никто в городе не хочет готовить. Смотрим потрясающий фильм девяностых годов по кабельному (единственная роскошь, за которую я с удовольствием плачу, потому что это делает Оуэна очень-очень счастливым, соответственно, и меня), пока ждем нашу еду, ахая и охая, как мы голодны.