Скоро рассвет (СИ) - Тодд Хелен

— Ладно, я думала написать, но таки не нашлась что.

Даша взяла с кухонного стола телефон. Мало ли, кто-то из группы написал, может, что-то нужно. Открыла сообщения и замерла: Игорь предлагал встретиться.

— Рита… — вместо объяснений показала экран.

— Ну верни ему эти диски с фильмом. Заодно обсудите все. Когда-то нужно. Не играть же в молчанку все время.

Даша не знала, что сказать. Пальцы дрожали и не хватало воздуха. В висках шумело. Должна, просто должна. Мечты так просто не даются.

Набрала сообщение: “Завтра на станции метро Днепр”. Получила короткое “Ок” и отложила телефон. Пора доставать корж. А завтра, завтра будет потом. Этому ее научили друзья: жить сейчас, а не наполнять себя переживаниями.

Прохладный ветер спутывал волосы, мешая смотреть на Днепр. Даша держалась за поручень одной рукой, чуть перевалилась за ограждение, чтобы наблюдать за тем, как плескаются волны. Во второй руке сжимала ручку пакета, в котором лежали диски с фильмом. Должна вернуть.

Она прекрасно помнила, как Игорь говорил: “Оставь мне повод как-то встретиться, чтобы забрать их. Ладно?”.

Больно. Ей казалось, что все ушло, что она смирилась, отпустила, вырвала из себя эти эмоции, но каждый раз, каждый чертов раз, по телу проходила дрожь. Боялась. Увидеть его силуэт, ощутить аромат парфюма, посмотреть в его глаза. Утонуть в их темноте. Понять. Небезразлично. Важно. Больно. Больно. Больно. Б-о-л-ь-н-о.

Нужно дышать. Спокойнее, незаметнее, словно сердце не выпрыгивает из груди, а пальцы не немеют из-за волнений. Делать вид, что Игорь ничего не значит. Но даже сейчас, предвкушая их встречу, на которую она пришла на полчаса раньше, Даша не могла успокоиться.

Невысказанность. Тонкая стрела с зазубринками: без боли не вытянуть. Либо протянуть до конца, либо дернуть назад… И так и так… одно и то же.

Хотелось наглотаться воздуха, но все бесполезно. Серый город, наполненный легкой утренней дымкой, тонул в позеленевших холмах правого берега. А на другой стороне туманка прятала одинаковые многоэтажки. Пустота. Хотелось выплеснуть все эмоции, вывернуть их наружу, утопить в синей воде, чтобы те унесло сильным течением. Но так не бывает.

Ветер пробирал до дрожи. Утренний, колкий. Он словно знал ее слабые места и надавливал, чтобы неконтролируемый трепет разлился внутри.

Даше было страшно.

Рассвет, плотно укутанный темными тучами не предвещал ничего хорошего. Он, как кусочек стылой осени, вносил в настроение щепотку липкого прошлого, которое грязью прилипало к сознанию.

Что говорить? Как реагировать? Какой быть?

Но Даша понимала — все эти вопросы бессмысленны. Главное — ей хотелось надеяться. И от этого сердце сжималось, пропускало удар и с новой волной билось. Пока жива надежда, пока есть мечты — ты существуешь. Ты это — ты. Здесь. Сейчас. И будешь. Завтра. Потом. В новом рассвете.

— Даш? — Голос Игоря прозвучал чуть хрипло, удивленно.

Он явно стоял за ее спиной пару минут и не решался на разговор. Пришел раньше. Как и она.

— Привет.

Пришлось повернуться, протянуть пакет и не поднимать взгляд. Все равно ветер спутывает волосы, а по голосу ясно — ей не безразлично.

— Даша, Дана…

Он коснулся ее руки, сжал в своих ладонях и порывисто обнял, прижимая к шершавому весеннему пальто. Теплый. Молчаливый. И в этом молчании Даша улавливала волнения. Не только ей страшно.

— Прости, я виноват. Виноват, что не спросил, что мы не поговорили. Я помню тот вечер. Как стоял у твоего дома, судорожно решая, что делать. И сдался, думая, что тебе будет лучше. С кем-то, кто удобнее, ближе, роднее.

Игорь не назвал имя. Но и так понятно: речь об Андрее. О тех фото, который Ира сделала на КПИ ожидая их возле корпуса. О тех объятиях, в которых Андрей просто поддерживал ее, не собираясь переступать границу дружбы. Они никогда не думали о том, чтобы быть ближе. Быть не друзьями. Между ними ничего не вспыхивало и не закрадывалось. Сколько себя помнила Андрей — ей как брат. Как старший брат, поддерживающий во всех авантюрах и сложных моментах. Тот, кто верит, кто рядом. Вопреки всему. Но не парень. Это другое.

Другое, разъедающее изнутри волнениями, отбирающее мысли, включающее сомнения. То, из-за чего истязаешь себя домыслами, стараешься спрятаться от всего мира, заглушить, вырвать, вытянуть, выбросить.

Неправильное. Теперь Даша понимала — все надуманно. Все темнота. В которой она видит своих монстров.

И сейчас, прячась на широкой груди, знала — с Игорем спокойно. Несмотря ни на что.

— Ты важна для меня и, — он запнулся, — я хочу быть с тобой. Быть рядом.

Не добавил всегда, не обещал, не клялся. Поэтому верилось. Даша закрыла глаза, забыв, что нужно ответить. Страшно больше не чувствовать, не знать, что в чьих-то руках будет так же спокойно. Без качелей. Без пропастей и взлетов. Может, слишком скучно, но хорошо.

— Я скучал.

Он зарылся в ее волосы, чуть крепче прижал к себе, стараясь надышаться ее запахом, чувствовать ее тепло.

— Я тоже… и, — Даша прикусила губу, сдерживая нахлынувшие слезы. — Хотела бы попробовать. Еще раз. Наверное…

— Мы не спешим. Никуда не спешим.

Даша хотела что-то добавить, но ее перебил прибывший поезд. Он с шумом остановился, постоял, не дождавшись пассажиров, и захлопнул двери.

Шум метро, разрезающего платформу пополам. Ветер.

Этот рассвет был слишком холодным, чтобы не ценить то тепло, которое было настолько близко, что не хотелось дышать (чтобы не развеять).

Всегда. За мутными окнами метрополитена, в душных вагонах и тесных пересадках красной линии едут уставшие, измученные недосыпом и пресыщенностью вынужденного общения. Люди.

Они — нелюбовь. Они — ты. Как и прошлогоднее кино, сюжет которого хочется забыть, не помнить, не пересматривать. Ему нет конца, ведь мы не досмотрели.

В городе алеет рассвет, рассеивая то ли туман, то ли смог. Теперь все равно.

Закрой глаза, коснись шершавого подоконника с отслоившейся краской. У нас нет лишних моментов, воспоминаний, минут. Все — прошлое.

А пока темный коридор, советский паркет и город, наполненный стеклянными глазами, неустанно ожидающими твоего появления.

Я выброшу серьезность, улыбки, наушники, ручки, помятые чеки и исписанные тетради. Они — шум, создающий иллюзию привычной жизни. Дома все равно не ждут. А я и так без сил. Не говорю, не думаю.

Не прошу.

Моя остановка — конечная.

За ней пелена дождя и серых домов-коробок. Сыро, холодно… а может, зябко? Но главное — тихо.

Непогода стерла с неровного асфальта чужие следы, загнала в подъезды незнакомых людей. Но так и не смыла горечь.

У нас судьба.

*127 — код станции метро Лесная, Киев

Несколько месяцев спустя

Яркие лучи солнца пятнами ложились на парту. Даша прикрывала глаза рукой, чтобы написать последний ответ на экзаменационный вопрос. Пальцы дрожали от волнения, шариковая ручка скользила по бумаге, делая кривые линии из-за шероховатости парты.

— Степанова, сдаешь? — преподаватель обратился к Даше. — Иди первой.

— А первым бонусный бал полагается? — отозвался Никита.

Даша аж замерла. Ей бы смелости не хватило спрашивать. Но лишним не будет, если так.

— За смелость, — с улыбкой подтвердил преподаватель. — Ну так что?

— Я бы пошел, — заявил Никита. — Но у меня еще один вопрос. Эх… пропал мой бонус.

Игнат Юрьевич улыбнулся, он часто шутил с ребятами, поэтому спокойно реагировал Никиту.

Сдать оказалось легче, чем Даша себе представляла. Первые минуты у доски, в гробовом молчании, казалось слышно как стучит ее сердце. Но листик у нее не забрали. С него и прочитала. Дополнительного Игнат Юрьевич ничего не спросил. Только улыбнулся, забрал билет и попросил положить зачетку на стол.