Ольга Карпович - Идеальные любовники

– Прости-и-и!

Так и не поняв, к кому обращаюсь. Все мое существо наполнилось бесконечной, непереносимой любовью, и я еще раз крикнула изо всех сил:

– Люблю!

Крик мой несколько раз на все лады повторило эхо:

– Люблю! Люблю! Люблю!

Я умерла.

Сев на постели, я обнаружила, что по лицу текут слезы. «Неужели это такая любовь?» – с удивлением осознала я.

Ведь он ушел, привидевшийся человек. Оставил после себя больничный запах, еле слышный аромат Eternity. Холодный диск луны за окном. Ни одного слова на прощание, ни одного жеста, ни одного взгляда. Безысходность.

Запомнил ли он меня? Нет, не ту, которую можно увидеть в телевизоре почти каждый вечер, а другую – без грима, с синяками под глазами. Просящую, умоляющую… О чем, о чем? Зовущую куда-то, верящую в чудо, так и не сумевшую справиться со своей привязанностью… Запомнил ли? О не ведающий тоски, ты, навсегда лишивший меня взгляда измученных бессонницей глаз, своих рук, которыми, наверное, так легко и радостно поднимать новорожденное дитя! Неужели, неужели это все со мной? Нет ответа. Тишина. Он ушел.

Нет более пошлого и изъезженного материала, чем отношения между сгорающей от любви пациенткой и ее добрым и всесильным, как господь бог, лечащим врачом. Однако что поделать, мне не удалось избежать сей незавидной участи. Тем более что на момент трагической гибели моего старого друга я повстречала другого доктора, разумеется, пластического хирурга, и эта дуальность, подобное зеркальное переплетение произвело в моей изнывающей от скуки душе мощнейший взрыв и подтолкнуло к письменному столу, заставило научиться пользоваться компьютером и снова вспомнить о профессии, о которой я мечтала с детства.

К слову, мы с моим пластиком совсем недавно встретились. И вот что интересно. Он больше не произвел на меня того впечатления – никаких таких всполохов света, никаких потаенных серебряных нитей. Ничего подобного. Мужик как мужик. Слегка нервозный, по всей видимости, сильно пьющий. Усталый и не слишком-то обходительный. Или это я уже прожила тысячи жизней с той поры, как первый раз окунулась в бездонную голубую лазурь его глаз?

…Что ж, подведем неутешительные итоги моего сегодняшнего глубинного самоанализа. Итак, мне удалось приблизиться к собственному идеалу – путем долгого и кропотливого труда я избавилась от всяческих друзей-подруг, а вместе с тем от невообразимого количества сплетен и интриг, которые, как известно, разъедают душу хлеще раствора соляной кислоты. А уж сколько обиженных, обескураженных мужчин – Обещальцев с большой буквы – было закопано мной на обочине тех дорог, где я бродила, хохочущая, легкая, по виду доступная и всегда и всем что-то сулящая.

Между прочим, меня крайне интересовал этот дурной вопрос, который так часто мне задавали: а любишь ли ты меня? Нет, вот скажи, признайся, еще хуже – поклянись, что любишь… Спрашивается, зачем? Зачем вынуждать лгать, когда ведь и самому или самим должно быть ясно, что невозможно полюбить всех и сразу и что, если молодая дама определенной внешности и устремлений до сих пор не обзавелась прочным и суровым тылом, а также бонусом к нему в виде двух-трех карапузов, значит, она может любить только одного человека! Именно! Себя…

Итак, я приблизилась к идеалу собственной жизни. Я была абсолютно одинока, абсолютно счастлива, я бродила по свету, как известный путешественник Конюхов, бороздила моря и океаны, ни в чем себе не отказывала, моментально забывая лица своих сотрапезников, сопостельников, собутыльников. При этом везде чувствуя себя своей и легко приспосабливаясь к любому новому предложенному жизнью варианту существования. Вот так я и жила, собственными руками вылепив себе идеальный мирок.

Так постепенно, день за днем, утекают годы, заря сменяет зарю, звезда с звездою говорит, мелкие и бессмысленные проблемки поглощают нас с головой, скука, рыночная толкотня, невысказанные претензии, зависть, злоба, обиды, каждодневный, унижающий человеческое достоинство цирк семейных отношений, где все мы выступаем в роли злобных, жалких клоунов попеременно.

А между тем для каждого из нас где-то на лестнице застыл некий светлый (не черный ли?) человек, как памятник самому себе, с телефоном в руке… у каждого из нас есть, образно говоря, гвоздь в голове, который свербит и ноет, напоминая, что в жизни было нечто такое, что ни в какое сравнение не идет с нынешней затянувшейся клоунадой.

И тогда, тогда-то мы и начинаем кидать разгневанные обвинения самому главному кукловоду: за что же ты так со мной, господи, за что?

Что же делать и кто виноват, и самое главное – как все это вытерпеть до конца, как дойти и не исчезнуть как мыслящее существо? Ибо наши стенания на тему: как же так, я бы могла (мог) быть так счастлива и почему же все закончилось (а у кого и не начиналось вовсе), смысла особенного не имеют и определенного ответа не предполагают.

Помолчим лучше. Сами с собой помолчим.

Допустим же продолжение дьявольской арлекинады, откуда выхода не уготовано никому.

Я давно не люблю того, который с телефоном, и не жалею ни о чем, и не желаю ничего. Возможно, пришло мое время понять, ТАКАЯ любовь случается, когда у исстрадавшейся, иссушенной в начале пути души возникает непреодолимая потребность в любви и в отдаче себя, в истинном самопожертвовании…

И почему-то мне кажется, что, несмотря на 23-летнюю разницу в возрасте между нами, теперь я старше, матерее и обиженнее его. Только раньше хотелось любыми путями избавиться от боли. Любыми. Запить эту печаль, скрыться в гриме, уйти в работу, выйти замуж за его сына. Выискать где-нибудь дубликат, как две капли похожий на него. О, как же несчастна была я до своих 30 лет, как страдала от отсутствия равноправной любви, как хотелось мне отдавать столько же, сколько я могла бы получать взамен. Как неистово мне хотелось стать лучше всех, чтобы он заметил меня наконец и понял… Теперь нет. Все закончилось, слава богу.

Вот так я и живу: с больной, кровоточащей совестью, с кучей ошибок и ненужных дружб, предательств, обид, расставаний, «разбивающих сердца», по сути, совершенно одна. И если и тоскую о чем, то только о погибшей страшной смертью собаке Вильме да о своем бывшем… мм… родственнике, который полностью остался в прошлом, в будущее перенеся только свой литературный образ, образ навсегда возлюбленного главного героя, мужественного, сильного, смелого, великодушного, любимого и любящего. И этой вот незаметной кражи у меня никому не отобрать. Моей любви, тайных желаний, воспоминаний, неожиданных подглядываний, давно ставших литературой, и «Не бойтесь, королева, кровь давно ушла в землю…».