Анита Шрив - Прикосновение

— У меня на сегодня не осталось уроков, — продолжает девушка и запинается, — то есть я хочу сказать, я могла бы…

— Нет, — говорит Сидни, — не сегодня. Сегодня особенный вечер.

— Правда?

— Приехали твои братья.

Джули улыбается, переводя взгляд с Бена на Джеффа. Она сияет, но это не радость собственника.

Сразу же после приезда Сидни почувствовала, что, возможно, от нее ожидают (за изрядную оплату) большего внимания к Джули, чем необходимо для уроков. Сидни не против. Они с Джули вместе гуляют вдоль пляжа. Девушка собирает красивые камешки и отполированные стеклышки, демонстрируя незаурядную наблюдательность. В этом она значительно превосходит Сидни, которая зачастую видит камешек, только когда Джули уже за ним нагибается. Утром Джули нашла большой кусок аметиста, на котором можно было различить два круга. В верхней части внутреннего круга виднелась метка стеклодува.

Гости, Венди и Арт, одеты слишком хорошо для обеда с омарами. На розовом оксфордском манжете Арта уже красуются белые мясистые волокна.

Бен с наслаждением атакует своего омара. Джефф пальцами отламывает мягкие клешни и ест сладкую мякоть без масла. Миссис Эдвардс даже самые крошечные кусочки купает в желтой жидкости. В масле нет углеводов.

Ни Венди, ни Арт во время обеда не обращаются к Сидни, установив сразу по прибытии, что она находится в доме ради Джули. Лет сто назад они отнесли бы ее к разряду прислуги. На плечи Венди небрежно наброшен шоколадно-коричневый свитер от Армани. Рукава связаны и болтаются спереди. Сидни знает, что свитер от Армани, потому что так написано на ярлычке, который торчит у Венди на шее.

Через открытую дверь доносится шум прибоя, удивительно громогласного для такого жаркого вечера. Несмотря на распахнутые окна, в столовой нечем дышать. Сидни хочется на пляж. Ей хочется погрузиться в воду и поплыть.

Три или четыре раза в жизни Сидни по-настоящему наслаждалась омаром. Каждый такой обед был скорее праздником, чем приемом пищи. Сегодня, однако, изысканная еда оставляет ее равнодушной. Она разламывает клешни, вилкой вынимает из них мясо. Жара похитила у нее аппетит.

Во время обеда Сидни обращает внимание на то, что Бен все время рядом, в то время как Джефф, похоже, постоянно отсутствует. Совершенно ясно, что Бен — гурман, а Джеффу как будто безразлично, что он ест. Манеры Бена безупречны, все его внимание направлено на гостей, которые пространно рассказывают о какой-то лампе, сделанной из старинного клаксона и за бесценок приобретенной ими в Портсмуте. Джефф наклоняется к отцу и что-то шепчет ему на ухо. До Сидни доносятся слова «ставни» и «помочь тебе с этим».

— Мы просто влюбились в Портсмут, — говорит Венди. — Все эти кофейни и маленькие бутики.

— Толпа, — говорит Арт.

— Этот город преобразился в восьмидесятые, — замечает мистер Эдвардс. — До этого он мог похвастаться разве что верфями и грубостью нравов.

— Мы обедали на набережной, — говорит Венди. — Арт заказал чаудер[4], а я жареных каламари[5].

— Почти невозможно припарковаться, — добавляет Арт.

— А потом мы гуляли по главной улице, и в одной из витрин я увидела эту лампу.

— Вы обязательно должны нам ее показать, — говорит мистер Эдвардс.

— Она упакована, — говорит Арт.

— Из Портсмута на пароме можно добраться до островов Шолс, — делится информацией Бен.

— Может, завтра так и сделаем? — произносит Венди в пространство.

— Так какие у тебя планы, Джефф? — спрашивает Арт, вытирая губы огромным бумажным полотенцем.

Джефф удивленно приподнимает светлую бровь.

— Преподавание, — дружелюбно отвечает он. — Осенью. А сейчас — научная работа.

— Преподавание чего? Что именно ты преподаешь?

— Постколониальная Восточная Африка, — говорит Джефф. — Геноцид в двадцатом веке.

— А почему не Ближний Восток? И не борьба с терроризмом?

Сверху Арт лысый, а во всех остальных местах волосатый. Из расстегнутого ворота его рубашки наружу рвутся пучки курчавых волос. Сидни пытается установить связь между этим человеком и мистером Эдвардсом. Ей это не удается. Она делает вывод, что друзьями здесь являются миссис Эдвардс и Венди. Похоже, запланированный на утро визит в Эмпорию, на местный блошиный рынок, обеим вскружил голову.

— Все мои бокалы оттуда, — говорит миссис Эдвардс, поднимая бокал на высокой ножке. — Я никогда не плачу больше двух долларов за один предмет.

Сидни тоже поднимает свой бокал и любуется тонкой ручной работой. Интересно, сколько лет этим бокалам и кому они раньше принадлежали?

— Он всех нас погубит, — с чувством произносит мистер Эдвардс. Из предыдущих разговоров Сидни знает, что он имеет в виду президента Соединенных Штатов.

Вскоре после приезда Сидни узнала, что мистер Эдвардс изменил своим прежним политическим пристрастиям и что его обращение произошло во время борьбы, развернувшейся за президентское кресло. Похоже, миссис Эдвардс в предвкушении приезда сыновей каждый раз заново формирует и оформляет свои политические взгляды.

— Он нас отбросил на два века назад! — Сидни удивляет горячность мистера Эдвардса. — Два века!

По подсчетам Сидни они оказались в 1802 году. Она слаба в истории. А что, тогда было очень плохо?

— Ты думаешь, его могут переизбрать? — Арт встревожен.

Вилкой для омаров мистер Эдвардс пронзает воздух в направлении пакета из вощеной бумаги, в котором были доставлены уже готовые омары.

— Я бы проголосовал даже за вон тот (штрык) бумажный (штрык) пакет (штрык), если бы полагал, что это поможет нам от него избавиться.

Вспышки гнева у мистера Эдвардса случаются крайне редко. Поэтому все присутствующие почтительно молчат. Тишина, похоже, раздражает миссис Эдвардс, которая роняет металлические щипцы для омаров в глубокую жестяную миску, производя оглушительный грохот.

— Хлеба? — Сидни берет корзинку с хлебом и протягивает ее хозяйке.

Миссис Эдвардс молча смотрит на нее. Она не ест хлеба.

Издали доносится отчетливый, но тихий рокот.

— Фейерверк! — радуется Джули.

— Сегодня ночью будет сильный шторм, — доводит до сведения присутствующих Арт.

— Хорошо, — кивает мистер Эдвардс. — Это освежит воздух.

«Как будто воздух дурно пахнет», — думает Сидни.

(Сидни внезапно настигает запах Трои. Ей восемь или девять лет. Сверху, из комнаты ее бабушки, доносится запах лука. Он смешивается с выхлопными газами. Старая обивка пропитана сигаретным дымом. Отец курит «Мальборо», мать — «Вирджиния слимс». Иногда, вернувшись из школы, Сидни находит зажженные сигареты в пепельницах в ванной, возле кухонной раковины и в спальне родителей, где мать сидит за швейной машинкой. Она шьет дамские сумочки из шелка и хлопка неестественно ярких цветов, которые никогда не встречаются в природе. Ярко-розовые и темно-бирюзовые, ядовито-желтые и неоново-оранжевые сумочки. Мама тянется за сигаретой, одновременно здороваясь с Сидни. Верхняя губа покрывается морщинками, которые скоро станут постоянными.