Дженнифер Пробст - Брачная ошибка

По спине у Макса пробежал холодок.

– Для управления компанией?

– Ну конечно! – рассмеялся Майкл. – Она же Конте и в один прекрасный день станет королевой «Милой Мэгги». К этому мы ее и готовим.

Макс пристально смотрел на друга, и в груди у него холодело. Сможет ли он когда-нибудь по-настоящему почувствовать себя членом семьи, заслуживающим права на свою долю в бизнесе? Может быть, он просто неблагодарный эгоист? Они строили «Милую Мэгги» вместе, но Макс нутром чуял, что его не так уж трудно заменить. Карина, может быть, и будет финансовым директором, но, помимо этого, получит долю в компании. Он никогда не заговаривал с Майклом о постоянном контракте, опасаясь, как бы их дружба не повлияла на решение, которое должно быть чисто деловым. Почему же у него всегда такое чувство, что он должен постоянно бороться за право стать тут по-настоящему своим? Да, все дело в сбежавшем мерзавце-папаше. Однако потребность доказывать, что он чего-то стоит, становилась утомительной.

– Увидимся вечером, в семь. Спасибо, Макс. – Дверь за Майклом захлопнулась.

Макс остался сидеть один в тишине. Со своими воспоминаниями. И с неприятным чувством, которое все никак не хотело уходить.

Карина села, скрестив ноги, на кровать и хихикнула, глядя, как ее невестка вразвалку доковыляла до кресла и осторожно опустилась в него. Ее отекшие босые ноги торчали из-под длинной, до пола, юбки, а массивный живот поднимался вверх, сразу бросаясь в глаза. Волосы цвета корицы упали на лицо, и Мэгги дунула на них, оттопырив нижнюю губу. Прядь приподнялась, открыв ярко-зеленые глаза, в которых сейчас читались раздражение и недовольство.

– Сволочь твой братец, – заявила она.

– Что он опять натворил? – спросила Карина, с трудом сохраняя серьезность при виде того, во что превратилась ее обычно такая стильная и невозмутимая невестка.

– Целый список, выбирай на вкус. Дрыхнет, да еще и храпит, наглец, а я лежу тут, как выброшенный на берег кит. Без конца, как дурачок, спрашивает не нужно ли мне чего. А сегодня объявил, что не позволит идти на фотосессию, что-то такое плел про то, как опасно мне сейчас ездить.

Карина подавила смешок. Мэгги была беременна на восьмом месяце и все еще не хотела верить, что не может продолжать жизнь в привычном режиме.

– Ну, ты же знаешь, какой у нас Майкл не в меру заботливый, – сказала она. – И я… э-э-э… Мэгс, я не представляю, как бы ты сейчас шнурки завязывала. Ты же и нагнуться не сможешь.

– Сама знаю, – сердито посмотрела на нее Мэгги. – Почему ты мне не сказала, что у вас в семье бывали близнецы?

– А это что-то изменило бы?

– Может быть. О господи, не знаю я. Вряд ли. Мужики – сволочи.

Карине, слава богу, не пришлось на это отвечать: отворилась дверь. В комнату просунулось лицо в ореоле вьющихся штопором волос.

– Ух ты, я так и надеялась, что ты здесь. Карина!

Карина радостно взвизгнула, и они бросились обниматься и целоваться. Алекса была замужем за братом Мэгги, ее лучшей подруги, и напоминала Карине старшую сестру. Всегда полная энергии и веселья, она была частью семьи, и ее присутствие вызывало у Карины ощущение дома. Карина выпустила Алексу из объятий, тут что-то дернулось у нее под рукой, и она отшатнулась.

– О господи. Ребенок пошевелился!

Алекса положила руку на раздутый живот и усмехнулась:

– Надо будет его на карате отдать. – Переваливаясь на ходу, она послала Мэгги воздушный поцелуй и села в другое кресло. – Слава богу, ты приехала. Хоть наговоримся как следует между нами, девочками. А то муж меня до белого каления доводит.

– Похоже, у нас полное согласие, – хмыкнула Мэгги. – Что там мой милый братец опять вытворяет?

– Заявил, что больше не пустит меня в книжный магазин. Так я и позволю, чтобы мой бизнес развалился, пока я беременная сижу. А он только и твердит, мол, денег нам и так хватит, – фыркнула Алекса. – Знаешь, сколько животных можно спасти на эти деньги? А он все рыцаря из себя строит – сиди, мол, дома, отдыхай. Отдохнешь тут с трехлеткой в доме! Вот так прямо лягу, ноги задеру и буду весь день леденцы сосать. Как бы не так! В «БукКрейзи», по крайней мере, тихо и можно хоть со взрослыми людьми поговорить.

Мэгги содрогнулась:

– Когда я в последний раз приходила в гости, Лили заперла меня в детской и заставила несколько часов подряд играть в чаепитие. Первый час я еще выдержала, но в конце-то концов… Сколько можно пить воображаемый чай с воображаемым печеньем?

– Вы меня уморите, – расхохоталась Карина. – А как же «жили долго и счастливо»? Любовь после свадьбы? Идеальные отношения?

Ее подруги переглянулись.

– И думать забудь, – посоветовала Мэгги. – Реальная жизнь – сплошная гадость.

Алекса кивнула:

– Тебе нужен мужчина, который будет рядом и в хорошие времена, и в дерьмовые. Потому что чего-чего, а дерьма в жизни хватает.

Карина смотрела на них – большущие животы, сплошные неудобства, бешенство гормонов…

– Хм… а стоит вообще связываться?

Мэгги вздохнула.

– Да, – нехотя признала она. – Стоит.

– Еще как стоит! – разулыбалась Алекса. – А теперь давай о тебе поговорим. Есть чем хорошеньким поделиться? Решила уже переехать в мою старую квартиру?

У Карины похолодела спина от радостного возбуждения.

– Да. Это как раз то, что надо. Недели через две перееду. А ты тут постарайся, чтобы Мэгги моего брата не прибила.

– Ну, спасибо, сестренка.

– Пожалуйста, – усмехнулась Карина. – Я тут заехала в «Милую Мэгги», прошлась, посмотрела. Макс будет вводить меня в курс дела.

– Макс такой милый, – сказала Алекса. – Такой обаятельный, такой любезный.

Мэгги с тревогой поглядела на нее:

– А хорошо ли это будет, Карина? Думаешь, ты сможешь работать рядом с Максом?

В точку.

Карина помнила, как еще три года назад Мэгги догадалась о том, что она по уши влюбилась в Макса. На восемь лет старше, ни в каком отношении ей не ровня, Макс стоил Карине немало бессонных ночей и слез в бесплодных попытках придумать, как заставить его все же обратить на нее внимание. Сначала Мэгги читала ей нотации о том, что нужно жить своей жизнью и ставить свои интересы на первое место. Но любовь несговорчива. Нет, только после той незабываемой ночи она наконец поняла, что Макс никогда не увидит в ней ничего, кроме сестренки друга. Это унижение не забылось до сих пор, но оно же оказалось необходимым толчком, чтобы решиться наконец уехать и начать собственную жизнь.