Ты не в моем вкусе (СИ) - Бокарева Мария

Я порываюсь уйти, но тут же опять оказываюсь схваченной за локоть цепкими руками блондина, который смотрит на меня со зверским аппетитом и медленно цедит сквозь зубы:

— Я разве не ясно сказал? Останься! Это мой клуб и ты будешь делать все, что я тебе скажу.

От изумления я уронила челюсть, а от страха подкосились колени.

Вот влипла.

Я ничего не успеваю ответить, вижу, как на его плечо ложится смуглая ладонь Рафальского и разворачивает к себе.

О чем они разговаривают уже не слышу, потому что спешу ретироваться прочь, теряясь и растворяясь среди плотной гущи людей на танцполе.

Телом овладела дрожь волнения и страха, все, что сейчас случилось, предвещает неутешительный прогноз, можно считать, что испытательный срок с треском провален. Накрылась высокооплачиваемая работа медным тазом. Я ищу глазами в толпе Катю, а когда нахожу, коршуном подлетаю к ней и требую объяснений:

— Почему ты не сказала, что там за столиком, вместе с твоим бывшим, сидит владелец этого клуба?

— Ты про Архипова что ли? — Спрашивает с легким удивлением, — дак я думала ты его знаешь, а что приставал, да?

— Можно и так сказать, — шумно выдыхаю

— Ну это неудивительно, у нас все официантки через это проходят, ты не исключение, — утвердила девушка с каким-то осуждением, — только не говори, что ты его отшила?

— Ну, вообще-то да

— Ты куда работать пришла, девочка, але, это ночной клуб, а не театр, будешь носом воротить, будешь улицы подметать…

Ну, если так, то лучше мести улицы, только там, к сожалению, так быстро бабушке на операцию не заработать.

Я уже не слышу, что говорит официантка, потому что за ее спиной появляется Алик. Былой улыбки не наблюдается, а на лицо его будто наползла хмурая тень: лоб сморщился, брови сдвинулись к переносице, а губы до бела сжались в тугую линию. Когда он останавливает взгляд на мне, то вид его тут же становится более сердитым. Он указательным пальцем тычет на меня, а затем, жестом призывает подойти.

Неужели этот Архипов так обиделся, что сразу приказал меня уволить?

— Можешь переодеваться и уходить, ты здесь работать не будешь, — говорит твёрдым и решительным тоном, я только открываю рот, чтобы спросить, но он тут же перебивает и продолжает, — не знаю, дорогуша, когда и где ты успела перейти дорогу Рафальскому, но нам проблемы не нужны.

Что? Рафальский? Опять он? Я его точно когда-нибудь придушу!

— А при чем тут Рафальский? Я думала это Архипов распорядился, чтобы меня не брали, — говорю уже в след уходящему парню, но он игнорирует мой вопрос, только бросает через плечо:

— Форму можешь оставить в комнате досуга. Счастливо оставаться.

Что делать дальше и где искать работу — я теперь не знала, но зато, одно я знала точно, что ненависть к этому черноглазому, самовлюбленному болвану прямо сейчас во мне растёт, как сорняк в неухоженном саду.

Переоделась быстро, пребывая в неком вакууме непонимания, выскочила на улицу, где сейчас царила ночь, хоть и летняя, но все же окутанная мраком. Возле входа людей тоже скопилось немало, кто-то просто дышит свежим воздухом, кто-то курит, кто-то вышел отдохнуть от музыки и спокойно поговорить. Я миновала всех, вышла на широкий проспект и вдоль дороги направилась к дому. Клуб оказался не так далеко от моего района, как я думала изначально, всего три остановки, можно и прогуляться, раз уж с деньгами, по-прежнему — проблемы.

Завязшая в густом болоте мыслей, я не сразу заметила, как со мной поравнялась чёрная BMW. Поняла это только тогда, когда услышала звук опускающегося бокового стекла, от неожиданности вздрогнула и отпрянула от дороги.

— Эй, смелая девчонка, чего испугалась? — Голос уже знакомый, звучит с издевательским смешком, — в последнее время ты часто мозолишь мои глаза, специально ищешь со мной встречи?

Ну конечно, кто ещё, наглый и самоуверенный Рафальский. Так и захотелось поставить его на место, пусть знает, что его смазливая рожа не всем нравится. Я останавливаюсь и уверено, хоть и севшим от усталости голосом, говорю:

— Честно, Рафальский, вот все бы отдала, только чтобы не видеть тебя больше никогда

— Фамилию запомнила, уже хорошо, — парень выходит из машины, подходит ближе и улыбается одним уголком губ, — я твою тоже, Лопушок. Подвезти?

— Нет, спасибо, — говорю с отвращением, — ты итак сегодня уже помог, — разворачиваюсь и продолжаю идти, но он, видимо, окончательно решил меня сегодня достать

— Не благодари, смелая

После этих слов я останавливаюсь и считаю нужным сказать:

— Послушай, как там тебя? Максим, кажется, — пытаюсь говорить спокойно, — пожалуйста, отвали от меня, из-за тебя меня не взяли на работу, а это был мой единственный шанс заработать на…, — вовремя останавливаюсь и морщусь, не желая посвящать его в свою жизнь больше необходимого, — в общем, не важно, главно, что ты все испортил

— Тебе не нужна эта работа! — Нагло утверждает

— Тебя забыла спросить, — разворачиваюсь и пытаюсь снова отвязаться от назойливого брюнета, но он не сдаётся и идёт следом, как тень, продолжая излагать

— Архипов весь свой персонал считает личной собственностью, ты думаешь там платят такую зарплату только за то, что ты будешь носиться с подносом и улыбаться? В твои обязанности ещё будет входить утешение хозяина, — голос его звучит с непривычным раздражением, он хватает меня за плечо, разворачивает к себе лицом и буквально выпивается в меня острым взглядом, — если тебе так нужны деньги, что ты собралась продать своё тело, то давай я куплю его прямо сейчас.

От этих слов я теряюсь, впадаю в лёгкий ступор, какое-то время молчу и тупо хлопаю глазами. Слежу за тем, как выгнулась густая чёрная бровь, как напряглись скулы и мой голос начал уже звенеть от выпирающей злости:

— Купи себе лучше мозги, придурок, — порываюсь сорваться с места, но он ловит меня за талию сильными руками и закидывает к себе на плечо, так, что моя голова свисает где-то на уровне его лопаток.

Я не сразу соображаю что происходит, пока он тащит меня к себе в машину, а потом, придя в себя, начинаю кулаками с силой колотить по каменной от мышц спине и кричать: «Отпусти, идиот», но никто не обращает на мои вопли внимания и Рафальский в том числе.

Открывает пассажирскую дверь, сажает меня в машину и спокойно, поймав мой испуганный взгляд, говорит:

— Ну, ты точно — Лопушок! — Нагло ухмыляется, а потом добавляет, — успокойся, не трону я тебя, ты не в моем вкусе.

Эти слова обезвредили, заставили меня замереть и перестать сопротивляться, почему-то звучит обидно, а когда парень садиться в машину за водительское кресло, я задираю нос и говорю без капли сомненья:

— Вообще-то, знаешь, ты мне тоже не нравишься

— Даже не сомневался, что у тебя плохой вкус, — парень снова кривится в улыбке, пожимает плечами и вызывающе оглядывает меня снизу вверх, всех дольше задерживая внимание на моей старой, потертой джинсовой куртке.

От неловкости я невесело хмыкаю и демонстративно-резко, запахиваю на себе джинсовку, чтобы сбросить с неё насмешливый взгляд.

Сопротивляться уже нет, ни сил, ни желания, сегодняшний день выжал меня до последней капли, не убьёт же он меня, в конце концов. В то, что он решил взять меня силой, тоже не верю. Зачем? Парень точно не обделён женским вниманием, на кой ему сдалась я, когда в арсенале есть девушки намного красивее и сговорчивее меня.

Странно, но мне не страшно, даже интересно, что дальше?

— Разве после виски разрешено водить машину?

— Благодаря одному Лопушку, я выпил не больше одного глотка, так что пристегнись и говори адрес

Видимо усталость не только потупила страх, ещё и работу мозга остановила

— Какой? — Осторожно спрашиваю

— Психиатрической больницы, — опять смеётся, — ну точно говорящая фамилия! Живешь где?

— Солнечная 10

Он что, решил подвезти меня до дома? Стоп, а я только что назвала свой правильный адрес? Вот идиотка, точно страх потеряла, будто в такси села, честное слово. Что он задумал?