То самое чувство (СИ) - Роач Лия

- Ну, может, еще и получишь, только без меня, - я опираюсь руками на подоконник и, подтянувшись, сажусь на него.

После череды полубессонных ночей стоять мне трудновато. Хотя и сидеть - плохая идея, сразу клонит в сон.

Вика встает рядом и скрещивает руки на груди.

- А что ты сделала, чтобы он сразу расстался? Или не сразу, а ты, как обычно, тихушничаешь?

- Дэн, - отвечаю коротко, без объяснений, и не глядя на нее.

Никитина бывшая протяжно присвистывает.

- Это ты дала, мать. Никитка же жуткий собственник. И принципиальный к тому же. Дать ему повод для ревности - худшее, что ты могла сделать.

- А ты как умудрилась не дать такого повода? - спрашиваю в ответ с подлинным интересом. Сколько я знаю Вику и ее любвеобильность, этот вопрос постоянно меня мучил. Вот представился шанс его задать. - Возможностей у тебя было куда больше.

- А тут уже я тихушничала, - тихо смеется она и, видя, мое недоверие, добавляет: - Серьезно. Он, может, и подозревал что-то, но ни разу не поймал, не застукал, не получил прямых доказательств.

Я чувствую болезненный укол в сердце, уже далеко не в первый раз за эти полторы недели, что прошли с того злосчастного дня и моего последнего разговора с Никитой.

Вечером той черной для меня среды я еще порывалась что-то делать, снова звонить ему или писать, но уговорила себя подождать до утра. Юлька была права - когда эмоции еще сильны, достучаться до него трудно. Да и мне трудно подобрать правильные слова. Все, что могла, я уже сказала и сделала. Любое дополнительное действие стало бы лишним раздражителем. К тому же я была подавлена и опустошена. В том числе и словами Юльки. Мне нужно было переспать с ними, переосмыслить и понять, меняют они что-либо для меня или нет.

И обдумывать я собиралась не ту часть, где она говорила о Дэне, а ту, что о Никите. Глупо было бы притворяться, что меня не задело ее предположение о том, что чувства Никиты ко мне не особенно сильны. Потому что сама я знала точно, теперь у меня не было в этом ни малейших сомнений - чувство, что я испытываю к Никите, то самое. Самое главное и основное, определяющее.

Я люблю его.

И поэтому не могу позволить себе быть гордой и изображать независимость. Я должна быть с ним, должна сделать все возможное, чтобы вернуть его. Только он один мне нужен, и я не отступлюсь. Но только если и ему это нужно так же, как и мне. Иначе какой смысл бороться?..

Да, я тоже слышала, что в паре один всегда любит больше, а другой лишь позволяет себя любить, но мне было трудно это принять и смириться. Наверное, такая мудрость приходит с возрастом.

И с мыслью "я подумаю об этом завтра" я завалилась спать, удивив Алиску, потому что время было еще слишком раннее для сна.

А утром, которое должно быть мудренее вечера, я, на пробежке снова прокрутив в памяти события уже вчерашнего дня, по-другому взглянула на ситуацию, и осознала, что поступила ужасно, непозволительно. Что наплевала на все просьбы и предупреждения Никиты и сделала по-своему. Обманула его, предала его доверие, и прощения мне нет. Я просто не имею права что-то от него требовать и на что-то надеяться.

Когда он всего лишь не сказал мне о звонке Вики, я закатила ему молчаливую истерику и долго выносила мозг, ноя и жалуясь, как мне было обидно. Сама же я поступила куда хуже, но при этом меня не отпускала мысль, что свою обиду он ставит выше меня, выше наших отношений. Безусловно, я виновата, но разве чувства не важнее? Разве они не стоят того, чтобы дать мне еще один шанс? Зачем вообще начинать играть в любовь с кем-то, если ты готов отвернуться от него, выкинуть из своей жизни из-за мелкого проступка? Можно пообижаться, как-то наказать, но не просто отвернуться и уйти. Любимый человек - если он действительно любимый - должен быть превыше всего. В это я верила свято.

И поэтому, несмотря на вчерашние признания самой себе и обещания не отступать, я решила, что должна отпустить его.

Если его принципы ему важнее, мне нечего противопоставить. Если я значу так мало, то по-любому проиграю эту битву.

Если же я ошибаюсь, и он дорожит мной, то, когда эмоции схлынут, обида поутихнет, он сам со мной свяжется.

Но прошло уже одиннадцать дней, а Никита не появлялся.

И этот укол ревностной обиды я ощущала всякий раз, стоило мне подумать, что Вике он годами прощал более серьезные ошибки, меня же отлучил от себя из-за недоразумения. Глупого, неприятного, но недоразумения.

- Надо было лучше тебя слушать, - говорю я подружке и спрыгиваю с подоконника. - Идем, сейчас звонок будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Подожди, - удерживает меня Вика за локоть. - И что, ты даже не пыталась с ним поговорить?

- Пыталась. Он меня выслушал, но не простил. Вик, давай не будем об этом. Я перевернула страницу и двигаюсь дальше. Кстати, можем снова сходить в клуб, - я вымученно улыбаюсь.

Клуб я выбираю другой - не хочу случайно нарваться на Дэна, - и компанию тоже предпочитаю сменить. Поэтому беру с собой не Вику и Витку, а верную Лельку. И идем мы, конечно же, в караоке-бар, где танцует ее сестра. В последний момент к нам присоединяется и ее сокурсница Оксанка, не живущая в их дружной студенческой коммуналки, но часто ошивающаяся у девчонок. Кстати, такая же нелюбительница подкидыша Лаки, как и моя подружка.

Мы втроем рассаживаемся на голубые, обитые бархатом, диваны у заранее забронированного, такого же голубого, столика чуть правее от небольшой сцены, на которой уже поет кто-то из посетителей в компании с аниматорами. Девчонки делают заказ, а я смотрю на сцену, на которой какой-то парень очень прилично исполняет Ламберта. Но больше любуюсь Альбиной, изящной и такой органичной в своем танцевальном костюме, двигающейся под выбранную песню так, словно специально репетировала именно ее. Она рассказывала, что у них в арсенале есть определенный набор танцевальных связок под разные стили музыки, и когда гость выбирает песню, они с партнершей или партнером по сцене договариваются, что под нее подходит. Под часто исполняемые песни танец заранее подобран и даже периодически меняется, чтобы не приедаться постоянным посетителям, под редкие подбирают на ходу.

И сейчас я, как ребенок, радуюсь возможности увидеть своими глазами этот закулисный процесс, о котором так много слышала.

Мы что-то неспешно попиваем, поедаем, активно подпевая и подтанцовывая под исполняемые зарубежные супер-хиты или наши приставучие попсовые и не очень песенки. Со всем залом зажигаем и под "I love you like a love song", и под "Покинула чат", потом вместе с аниматорами плавно двигаемся и извиваемся под камерную "Young and Beautiful" и, как ненормальные, скачем под древний, но не теряющий актуальности "Владивосток-2000".

Когда очередь и комплект микрофонов доходят до нашего стола, мы, заранее посовещавшись, выбираем заводную и подходящую под мое настроение "My Favourite Game". На сцену не выходим, предпочитая петь, выстроившись перед столиком. С английским ни у кого из нас проблем нет, и слова мы все знаем без подглядывания в бегущую строку, поэтому поем с упоением и вдохновением, глядя друг на друга, а не на большой экран позади танцовщиц. Может, исполнительницы мы и не суперские, но песню точно не портим. Мы с Лелькой еще и устраиваем целое представление, двигаясь синхронно и так, будто исполняем дуэт на сцене - то поем в лицо друг другу, то одна наступает на другую, то поворачиваемся спиной и немного присаживаемся, энергично водя руками и изо всех сил изображая эстрадных див. И у нас, видимо, неплохо получается, потому что в конце песни мы срываем всеобщие овации. Алька со сцены аплодирует громче всех. На ее лице отчетливо читается горделивое "это мои девочки".

Еще через полчаса мы поем вечную "Enjoy the silence",  но не классическую ее версию, а танцевальный кавер, и снова она приходится по душе остальным гостям клуба. В общем, в этот вечер мы явно в ударе, имеем успех и чувствуем себя суперзвездами. Но когда к нам подсаживаются парни с соседнего столика, я незаметно сваливаю, не предупредив даже Лельку. Ни с кем знакомиться я сейчас не расположена.