Мы влипли (СИ) - Стужева Инна

Хочу отойти, но сильные пальцы крепко сжимают мои запястья.

— Не нужна, серьезно? После всего, что было?

— Матвей, я…

— Полин, ты правда думаешь, что не нужна мне?

— Я не знаю, Матвей. Между нами все так… сложно.

Не удерживаюсь и все же прикасаюсь к его груди. Осторожно веду по ней пальцами, наслаждаясь ощущениями бархатистой кожи и тем, как под моими касаниями напрягается его торс.

— Иди сюда.

Матвей тянет меня на себя, до упора.

Так крепко прижимает, что между нами совсем не остается пространства.

Я обвиваю руками его шею и прячу пальцы в темных непослушных волосах. Они такие шелковистые на ощупь и мне безумно нравится их растрепывать и пропускать через пальцы.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы ты осталась, Полин, — шепчет Матвей мне на ухо, и я вся взрываюсь мириадами мурашек.

— Правда?

— Да. Но я боялся, ты решишь, что обязана мне. Поэтому уехал и сказал все то, что сказал. Мало приятного, если бы ты согласилась быть со мной через силу или из благодарности.

Я тянусь к нему и целую.

Через силу? Это точно не о том, что со мной сейчас творится.

Мы с Матвеем проводим чудесный вечер.

Устраиваемся на диване в гостиной, напротив большой плазмы и решаем посмотреть вместе какую-нибудь комедию.

Несмотря на то, что температура у Матвея все еще держится, ему явно лучше, чем было ночью.

Я слежу за его состоянием. Заставляю сидеть на месте и пить чай с лимоном. Периодически трогаю лоб и предлагаю вызвать врача, на что получаю неизменные отказы.

— Почему нет, Матвей? — спрашиваю снова и снова.

— Потому что. Ты мой врач и я хочу, чтобы так и оставалось.

— Да?

— Да.

— Ладно. Тогда ты должен во всем меня слушаться.

— Хорошо, я согласен.

Ставлю поднос с очередной порцией чая на столик и подхожу к Матвею.

Сажусь рядом с ним, обнимаю и целую в щеку.

— Матвей, я люблю тебя, — говорю, повинуясь порыву.

— Люблю тебя, Полин.

Улыбаюсь и снова целую его, теперь уже по-настоящему.

На следующий день Матвей кажется мне полностью выздоровевшим.

По крайней мере, температура нормальная и сам он выглядит более, чем хорошо. Привлекательно до ужаса. И искушающе. И даже не скажешь, что совсем недавно он чувствовал себя не очень.

А смотрит на меня так, что никакой возможности думать о чем-то или ком-то, кроме него.

— Какие планы? — спрашиваю я, когда мы сидим в кухне и завтракаем.

Завтрак я готовила сама, чем очень горжусь. А кожа на шее до сих пор горит после его жарких поцелуев в спальне.

— Нужно что-то решать с твоей учебой и работой, — отвечает Матвей.

Странно, что об этом заговаривает он, а не я. Хотя он прав. Нужно что-то решать.

Но не хочется. Не хочется вообще ничего, кроме того, чтобы наслаждаться общением и близостью с ним.

Я ведь совершенно потерялась во времени и пространстве за это время, а мир за пределами квартиры кажется теперь далеким и нереальным.

— Да, надо, — киваю и потягиваюсь, — но так не хочется обо всем этом думать. Не знаю даже, как быть. Снова переводиться? Навряд ли меня примут обратно. А с работой… придется увольняться и искать что-то здесь.

— Ну, работа, считай, у тебя уже есть. В моем клубе.

— Не знаю. Не думаю, что это будет удобно.

— Это будет удобно, Полин, во всех смыслах.

— Не уверена.

— Обещай, по крайней мере, подумать над этим.

— Хорошо, — легко соглашаюсь.

Потом вздыхаю и беру в руки телефон.

Звоню сначала на работу, а потом в деканат. Спрашиваю, когда я смогу подъехать за документами.

— В любое время? — переспрашиваю, — что ж, спасибо.

— Одна ты туда не поедешь, — говорит Матвей, едва я сбрасываю вызов.

Пока я звонила, он наблюдал за мной, откинувшись на спинку стула и теперь продолжает сверлить взглядом.

— Хорошо, — легко соглашаюсь, после чего поднимаюсь из-за стола и начинаю суетиться с посудой.

Я вообще решила больше с ним не спорить, если вопрос не принципиальный. Раз Матвею будет спокойнее, если я поеду не одна, значит, пусть будет так.

— Поедем вместе. Ты заберешь документы, трудовую, а на следующий день вернемся. Если все быстро получится, можно даже и в этот же день.

— Ладно. Только не сегодня. Хочу, чтобы ты выздоровел окончательно. А поездка, это ведь несколько часов на машине, все же нагрузка.

— Иди ко мне. Это поспособствует моему выздоровлению.

— Да?

— Совершенно точно.

— Ладно.

Вытираю руки бумажным полотенцем, отбрасываю его и шагаю к Матвею.

Усаживаюсь на него и обнимаю за шею.

— Так? — интересуюсь.

— Да.

Его руки уже на моей талии, а губы у самых моих губ.

— А теперь поцелуй и скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя.

Весь день мы валяем дурака.

Заказываем еду на дом, разваливаемся на диване и смотрим разные фильмы.

— Круто, — говорю ближе к вечеру, — давно я так не отдыхала. А ты?

— Стоило заболеть, чтобы получить все это, — усмехается Матвей.

Закидывает руку мне на плечо и целует в щеку.

— Нет, не нужно болеть. Обещай, что не будешь специально! — тут же говорю и смотрю на него.

— Ладно, не суетись так.

Хотя можешь и суетиться, Полина.

Мне так не хватало всего этого от тебя. Заботы и внимания.

Я не привык, вообще-то.

Отец не из тех, кто будет сильно заморачиваться с проявлением нежности или заботы, разве только что-то экстренное. Наподобие помощи с боями. В остальное время он слишком равнодушен ко всему окружающему. Мать уже давно дарит свою любовь другой семье.

Я привык, что я сам по себе.

И никогда не рассчитывал на что-то особенное, хотя очень хотелось.

Подсознательно.

Но теперь говорю об этом в открытую.

Как там, в Библии: все тайное становится явным.

Вот оно и становится.

А явное это то, что я влюблен до потери пульса. Подсел на твое внимание Полина, и на тебя. И мне уже не соскочить.

Хочу быть только с тобой, без вариантов.

Девочка смотрит на меня и улыбается, а мне снова хочется касаться ее. Безумно хочется, так, что не удержаться.

Обнимаю и прижимаю к себе. Целую в висок. Наслаждаюсь тем, каким податливым становится ее тело в моих руках. Словно пластилин. И отзывается на каждое мое прикосновение. А уж о том, как сильно реагирует мое тело на тебя, и речи нет.

Но мы смотрим фильм, и я даю себе установку продержаться хотя бы еще полчаса.

Больше просто не выдержу.

От Полины исходит такой притягательный аромат, что я, как маньяк, начинаю нюхать ее волосы.

— Матвей, — смеется она, но не отстраняется.

— Что? — бормочу. И снова вдыхаю аромат ее волос. Мне кажется, ее кожа пахнет розами. Может и нет, но в любом случае, чем-то очень родным и приятным.

— Матвей, если так пойдет дальше, мы не досмотрим фильм до конца.

— Досмотрим. Я дал себе обещание, что досмотрим.

— Да, но я-то такого обещания не давала.

Ее слова заводят настолько, что я готов наплевать на все и взять ее прямо здесь и сейчас.

— Сделаю нам чай, — говорит Полина и поднимается с дивана.

— Чай? Окей.

Все равно мы оба знаем, что произойдет дальше. Да, Полина? Правда ведь?

И по глазам читаю ответ, Да. Матвей, произойдет все, о чем ты не попросишь.

Улыбаюсь своей девочке, а она улыбается в ответ.

Спустя два дня мы садимся в машину Матвея и едем за моими документами.

Дорога занимает что-то около четырех часов и все время в пути мы разговариваем о разных вещах. Я спрашиваю у Матвея о его дипломной работе, и он неторопливо рассказывает.

Мне кажется, диплом его не очень волнует и сейчас его голову занимают какие-то другие вопросы, не связанные с учебой. Это и понятно, ведь диплом у него почти написан, остается формальная защита.