Единственная для Зверя (СИ) - Бессмертная Майя

Повзрослела его девочка.

— Не знаю, почему вы так боялись моей реакции — я очень рада и за вас, и за детей.

Решаю наконец-то расставить все точки над «i».

Делаю глоток обжигающего чая и устремляю светящийся от счастья взгляд на отца. Перевожу его на Людмилу Анатольевну. Киваю. Взрослые переглядываются, и из груди женщины вырывается вздох облегчения.

— В ближайшее время я съеду, чтобы малыши могли занять мою комнату.

— Вик, мы тебя не прогоняем.

Папа запинается, но я молниеносно накрываю его сухую морщинистую руку своей.

— Ну, что ты. Я — большая девочка, устроилась на работу. Прямо сейчас займусь поисками съёмной квартиры поближе к офису, и завтра-послезавтра съеду от вас в своё гнёздышко.

— Ладно. Но ты помни, что ты — всегда желанный гость в нашем доме. И моя любимая дочурка, которую никто не заменит.

Киваю, сдерживая рвущиеся наружу слёзы.

Именно эти слова я как-то говорила Варечке, оставив попытки завоевать её отца.

Бумеранг…

*****

Вытягиваю ноги, блаженно устроившись в глубоком кресле. Оглядываю небольшую пятнадцатиметровую комнату, которая служит мне теперь и гостиной и кухней одновременно, и запрокидываю голову назад.

Да, конечно, это не царский дворец, но я и этому безумно рада.

Во-первых, эта студия располагается через дорогу от моего нового места работы, а во-вторых — хозяйка попросила за неё совсем немного, и эта цена меня полностью устроила. Не вижу смысла переплачивать за жильё, в котором я буду только ночевать.

Потому что я решила с головой погрузиться в карьеру.

Хватит мне уже ходить в секретаршах и быть просто украшением для офиса. Надо показать, что у Виктории Колокольцевой в её хорошенькой головке есть ещё и мозги.

— Привет, ну как ты устроилась?

Папа обеспокоенно шепчет в трубку, прикрывая рот ладонью.

— Нормально. Вот, только присела отдохнуть. А ты чего шепчешь?

— Анечка спит уже.

— Понятно.

Улыбаясь, понимая, что отец вошёл в раж.

Вот теперь я чувствую, что он — настоящий отец, а не двадцатилетний парнишка, на чьи плечи повесили вечноорущего ребёнка. Тогда папа был совсем не готов к этой роли, не созрел так сказать. Ведь моя мама была его старше лет на шесть, и именно она хотела ребёнка, настояв на своём и просто поставив потом папу перед фактом. Может, поэтому и их брак с матерью не задался — они были слишком молоды, чтобы тащить эту лямку до конца.

Зато сиротам повезло.

Я видела, как папа трогательно взялся за воспитание крошечной девочки, окружив её заботой и отцовской любовью. Именно он взялся читать книги малышке на ночь и даже принялся мастерить детскую кухню из старого трюмо в своём гараже, чтобы Анечке было во что играть.

Илью папа начал обучать столярному мастерству, и даже запустил его в святая святых — свой любимый гараж, куда ни я, ни тётя Люда не имеют права заходить. Мальчик с головой окунулся в мужскую работу, и оказалось, что он имеет, не только светлую умную голову, но и умелые ловкие руки.

— Ну, и как тебе квартира?

— Нормально.

Пожимаю плечами, совсем позабыв, что собеседник меня не видит.

Я как-то не задумывалась над тем, устраивает ли меня эта крошечная конура с минимумом необходимых вещей. Главное — есть крыша над головой, и ладно.

— Маловато восемнадцать-то метров. Даже гостей не пригласить.

— Да мне и приглашать некого.

— А вот это зря. Ты — молодая девушка, должна обрасти связями, и завести себе мужчину.

— Пап, давай не будем об этом.

На меня накатывает волна раздражения, и я слегка отрываю смартфон от уха, закусывая губу. Никаких отношений с мужчинами мне больше не нужно — я твёрдо это решила. Хватит, наигралась в любовь.

А что там случится после моего тридцатитрёхлетия — уже всё равно.

— У тебя через неделю День Рождения, ты хотя бы помнишь об этом?

— Конечно.

— Можно я сам организую для тебя праздник?

В папином голосе слышится какая-то настороженность и я расплываюсь в мягкой улыбке — очевидно, он хочет восполнить запас отцовской любви, которую я не получала долгие годы. Правда, сама виновата в этом.

— Пап, да какой там праздник.

— Нормальный возраст — тридцать два года. В общем, ничего не планируй на следующую субботу.

— Хорошо.

Отключаюсь, зажав мобильный телефон в руке. Отец преобразился с появлением новых детей в его доме. Что ж, пусть организовывает, мне не жалко. Это только сблизит нас ещё больше.

Вика

*****

— Проходите, пожалуйста.

Улыбающийся метрдотель встречает меня внизу, у входа в шикарный ресторан. Я слегка поёживаюсь от налетевшего порыва прохладного ветра и растягиваю губы в лучезарной улыбке.

Надо же, даже вход в ресторан украшен шариками!

Похоже, отец вбухал целое состояние в этот праздник, не поскупившись ни на аренду самого дорого зала в городе ни на его украшение. С ума сойти.

— Благодарю.

Благосклонно улыбаюсь мужчине и позволяю проводить себя наверх, отдав пальто в гардеробную комнату.

— Прошу.

Дубовая дверь с массивной ручкой распахивается передо мной, и я тотчас попадаю в шикарный зал, отделанный в каком-то дворцовом стиле. Полностью детали интерьера мне рассмотреть не удаётся — в огромном помещении царит лёгкий полумрак, но красивые окна, забранные тяжёлыми бордовыми портьерами, создают ощущение чего-то величественного. Вот почему отец непременно настаивал на вечернем платье в пол. Другое бы смотрелось здесь просто не уместно.

Сердце бешено колотится, как будто я нахожусь на каком-то экзамене, который даст мне билет в новую, восхитительную жизнь, наполненную яркими и интересными событиями.

Оглядываюсь.

— Она пришла!

Громкий шёпот Людмилы Анатольевны проносится где-то совсем рядом, и я понимаю, что мои гости притаились в том тёмном углу, в ожидании меня. Молниеносно вспыхивает яркий свет, озаряя окружающую меня торжественную обстановку и я зажмуриваюсь.

— С Днём Рождения!

Отец выходит из-за угла, держа в руках огромную корзину с белоснежными розами, и царственным жестом обводит рукой зал:

— Всё для тебя, дочка!

Хмыкаю.

Папа полон пафоса. Такое чувство, что он этими словами дарит мне весь этот ресторан со всеми официантами, расставляющими на столах всевозможные угощения. Кстати, вон тот блондин в углу, с бутылкой шампанского в руках, весьма недурен собой. Ну ладно.

— Спасибо.

Рассаживаемся за стол, и я бесцельно блуждаю взглядом по гостям. По-моему, отец попросту забыл, что этот праздник принадлежит мне и позвал в ресторан своих личных гостей, которых я никогда даже и не видела.

Решил убить этим сразу нескольких зайцев?

Вот пройдоха!

Окидываю блуждающим отрешённым взглядом папиных коллег и морщусь — мда уж, его гостей на этом празднике собралось больше, чем моих. Но это и не удивительно — все мои связи остались в Москве, а здесь, в Питере никто и не знает, кто такая Виктория Колокольцева.

— Викуся, я пригласил только неженатых коллег. Может, ты разглядишь в них кого-нибудь интересного?

Отец нагибается над моим ухом и шевелит одними губами. По моему телу проносится волна дрожи, и я вспыхиваю, как спичка. Значит, папочка решил меня ещё и просватать заодно.

— Папа, мы же с тобой говорили насчёт мужчин!

Шиплю, как разъяренная кошка, продолжая удерживать на своих губах гостеприимную улыбку.

— Помню-помню. Но, мало ли.

Отходит от меня, оставляя в покое, и я обращаю внимание на своих новых родственников — Илью и Аню. Дети сидят тихо-тихо, как мышки, прижавшись друг к другу и смотрят голодными глазами на разнообразные блюда, стоящие перед ними на столе.

Сердце предательски ёкает, и я встаю со своего места, подходя к ребятне.

— Привет, чего не едите?

— Да мы не знаем, что это.