Ты (не) моя мама (СИ) - Адриевская Татьяна

— Точно! Забыла ведь. — дочь подскочила на месте, всплеснув руками и поспешила к себе.

— Спасибо за обед, Алён, — улыбнулась ей вдогонку.

Она обернулась, удерживая дверь открытой, и вдруг спросила то, чего я никак не ожидала услышать:

— Вы ведь выйдете замуж за дядю Влада?

Я застыла, даже не зная, что на это ответить. Ведь Алёна прекрасно понимала, что если мы с Владом узаконим наши отношения, ей придётся жить со мной в одном доме. Скорее всего, Алёна не хотела этого и переживала.

Молчание затянулось, и Алёна восприняла его по-своему.

— Извините. Я просто хотела вам сказать, что не буду против… Ведь он именно из-за этого переживает, я знаю.

Она вышла за дверь, оставив меня наедине с нарастающей в груди эйфорией. Вокруг меня в беспорядочном разноцветном танце взрывались фейерверки. Это была моя первая маленькая победа за сердце дочери.

С тех пор, как мы с Алёной сблизились, прошла неделя. Я словно попала в другую реальность и не верила в тот мир и уют, что царил между нами. Здесь, вдали от городской суеты, нас не тревожили. Пусть моя дочь продолжала обращаться ко мне по имени отчеству и на «вы», но я всеми силами старалась сблизить нас. Влад дал мне неделю отпуска и по важным делам ездил на фирму один. Но всё же большую часть времени он старался проводить с нами.

Алевтину отпустили домой. Я хотела, чтобы мы с Алёной делали всё сами. Вместе и без посторонней помощи. И это сближало нас ещё больше. Мы занимались уроками вместе, вместе рисовали эскизы, вместе готовили ужин. Каждую свободную минуту я находилась рядом с дочерью, навёрстывая упущенное нами время в разлуке.

В один из таких спокойных дней, я получила звонок от адвоката. Некоторое время просто смотрела на светящийся экран телефона и не хотела поднимать трубку. Мне совсем не хотелось возвращаться в рутину, что творилась в том недалеком параллельном мире.

— Наталья Романовна, здравствуйте! У меня для вас новости.

— Добрый вечер, — настороженно поприветствовала я. — Надеюсь, хорошие.

— Это уже вам решать, — уклончиво ответили мне. — Леонид Лазарев хочет встретиться с вами.

По спине пробежали неприятные мурашки. Это был первый раз после моего отъезда во Францию, когда дядя попытался связаться со мной.

— Зачем?

У Лазарева уже давно не осталось рычагов влияния на меня, и я действительно не понимала, что бывшему родственнику от меня нужно.

— Просит личный разговор. Его адвокат связался со мной полчаса назад.

— У меня нет на это ни желания, ни времени выслушивать его очередные угрозы.

— Хорошо, — не стал спорить мужчина. — Но всё же, я думаю, угрожать Леонид вам не станет. Он полностью признаёт свою вину перед следствием.

Слова адвоката сбили меня с толку, и некоторое время я молчала в недоумении.

— Как так? — наконец пришла я в себя.

— Лазарев болен. Вероятно, хочет очистить совесть.

Сжала челюсти, устремив взгляд в пустоту. Перед глазами всплыло полное ликования лицо дядюшки, загнавшего меня в угол. Разве у такого человека имелась совесть?

— Хорошо. Передайте, что я встречусь с ним. Завтра.

Дядя лечился дома. В его распоряжении была личная сиделка и медсестра, а вот дочь и зять год назад съехали. Полагаю, сразу после того, как Леонид переписал на Сергея активы холдинга.

Я шагнула через порог ненавистных родственников следующим утром. Меня встретил адвокат Лазаревых. Приземистый пухлощекий мужчина с залысиной. С вежливой улыбкой он протянул мне руку и представился:

— Анатолий Николаевич. Рад, что вы нашли время и приехали. Леонид Григорьевич ждал вас.

Я пожала шершавую сухую ладонь и натянуто улыбнулась. Вместе мы прошли через гостиную к лестнице на второй этаж, где располагалась комната дяди. В последний раз я была в этом доме больше десяти лет назад, но за это время здесь мало что изменилось. Те же картины на стенах, овальные затемнённые бра, напоминающие горящие глаза, огромные окна в пол, занавешенные всё теми же шторами из бордового бархата.

— Сюда, пожалуйста.

Анатолий Николаевич открыл дверь и в затемнённый коридор прорезался участок света. Я шагнула прямо в него, и оказалась в просторной комнате, где у окна сидел, казалось бы совершенно незнакомый мне человек. Леонид, в прошлом грузный, пышущий энергией человек, сейчас мало походил на себя. Сильно исхудавший, поседевший мужчина с выраженными глубокими морщинами на лбу, походил на измученного жизнью старика. Вместо дорогого костюма, в котором я так привыкла его видеть, на нём был длинный бесформенный халат, серые волосы хоть и были безупречно зачёсаны, сильно поредели. Леонид поднял поникшую голову, и впился в меня впалыми усталыми глазами. Ещё никогда я не видела у него такого пустого и в то же время отчаянного взгляда. Дядя всегда смотрел на меня с долей статности и хитрости, от которых в данный момент не осталось и следа.

— Наташа! — заговорил он слабым хрипловатым голосом. — Проходи, дочка, прошу тебя.

Пел он всё так же елейно, как и прежде. Меня передёрнуло от его обращения, но я всё же прошла вглубь комнаты, не сводя с белого сморщенного лица дяди холодного взгляда.

— Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Я молчала. Села на соседний стул и ожидала тех слов, ради которых меня сюда пригласили.

— Как ты наверное понимаешь, в последнее время я перестал следить за новостями во внешнем мире. Здоровье не позволяет, — начал говорить дядя, отводя взгляд к окну. — Но о твоём интервью наслышан. Зачем же ты так, дочка? Я ведь тебе жизнь помог наладить. Нехорошо вышло…

— Давайте не будем разыгрывать спектакль, — попросила я сдержанно. — Ведь вам лучше меня известно, что именно вы приложили немало усилий, чтобы сначала испортить мне жизнь, а уже в последствии её наладить.

Дядя скривил губы в подобии улыбки, а затем снова бросил на меня тусклый взгляд.

— Мне нужна была фирма, а твой отец оставил меня ни с чем. Тогда я считал, что восстанавливаю справедливость. Но я хочу, чтобы ты знала — я и сейчас считаю, что поступил правильно. Если бы я тогда не вмешался, твою дочку бы всё равно убрали с пути. Только иным способом. Понимаешь, о чём я?

Пальцы рук похолодели. Ни о каких других способах я думать не хотела.

— Я признался во всём, Наташа, — между тем продолжил Леонид. — Мне сейчас терять нечего, сама видишь. Но… — он медленно склонился ближе ко мне и заговорил тише, словно подговорить пытался. — Вам с Машей нужно обязательно помириться. Хоть я и не сразу понял, что Сергей редкостный засранец, но вижу это сейчас как никто лучше. Пока я живой, он мою Машку не тронет, побоится, но почву он уже сейчас готовит, чтобы её на улицу выставить.

— Могу только посочувствовать, — ответила без тени сожаления.

— Да прекрати ты ёрничать, тебе давно не восемнадцать. Я может и был с тобой не прав, но девочку твою спас. Сергей бы по своему решил задачу, он ведь против был той заварушки с уголовным делом, а я спрятал от него твою дочь, чтобы не дурил. Так что… — дядя развёл руками, — Не было у тебя выбора в любом случае. Ставки были слишком высоки.

Я молчала, не сводя с него глаз. Как же легко он говорил мне о самом страшном событии в моей жизни. ни капли не жалел, что разлучил меня с дочерью, превратив мою жизнь в ад.

— Наташа, я подготовил кое-какие документы. Ты и Маша получите всё, что у меня есть в равных долях, и без каких-либо условий.

— Есть брачный контракт между вашей дочерью…

— Ну не будь наивной! — перебил меня Леонид, всплеснув руками. — В этом договоре нет ничего, что могло бы навредить моей дочери. Тот пункт о измене — это лишь инструмент, который помогал мне делать из Нестерова примерного семьянина, но поверь, ни один суд не лишит за это всех материальных благ за неверность! А что касается управления активами, в случае развода, Сергей лишится этого права сразу же после развода. Потому-то он и ждёт, когда я сыграю в ящик, чтобы перейти к действиям. Коршун!