Эрик Сигал - Сценарий счастья

— Да, все вышло так, как он хотел. А еще у меня есть малыш Даниэле, он очень застенчивый и весь в книгах.

— Небось в медицину пойдет? — предположил я.

— Нет, не думаю. Это очень чувствительная натура. Он станет поэтом, в первом поколении по обеим линиям. Он такой нежный, такой чуткий! И вечно участвует в маршах в поддержку проигравшей стороны в какой-нибудь Боснии или Руанде.

Я видел, что младший сын — ее слабость.

— Думаю, родись он в другом веке, он бы стал священником.

— А сколько ему сейчас?

— В феврале будет шестнадцать.

Меня будто кольнуло: я подумал, что до февраля она не доживет.

— А у тебя сколько детей? — спросила она.

— У моей жены две дочери от первого брака. Я их обожаю.

— Да, из тебя должен был выйти прекрасный отец, это сразу было видно. Особенно для девочек. А она какая?

— Кто?

— Твоя жена.

Я не знал, с чего начать, да и стоит ли. И просто ответил:

— Она виолончелистка.

— А-а, — сказала Сильвия. — Это, должно быть, очень удобно.

— В каком смысле?

— Ну, вы можете играть дуэтом.

Это уже было вторжение в мою частную жизнь. Я не хотел об этом говорить. Самое верное сейчас было сказать «да» и переменить тему.

Потом она извинилась и пошла одеваться к вечеру.

— Тебе, наверное, позвонить надо? Ведь у тебя и другие больные есть.

— Есть, — стараясь сохранять профессионализм, ответил я. — И правда, позвоню-ка я в лабораторию, узнаю, как идут дела.

Оставшись один, я набрал номер.

— Да?

— Эви, это я.

— Где ты пропадаешь? На пейджер не реагируешь…

На самом деле, я его осознанно отключил. Я отключил все, что не имело отношения к Сильвии.

— Прости, вылетело из головы. Я что звоню-то… Сегодня не получится.

— Мэт, ты что, забыл, что сегодня четверг? Я приду не раньше половины одиннадцатого.

Ну, все, мне пора забирать Дебби. Ты зачем звонил? Что-то случилось?

— Нет, просто хотел услышать твой голос.

— Ну вот, ты его услышал. Пока!

Снова вошла Сильвия. Она была в элегантном вечернем платье.

— Да, похоже, это действительно будет повторение парижского опыта, — усмехнулся я. — Я опять не одет.

— Не глупи. Идем, а то опоздаем.

Мы спустились. Машина уже ждала, и мы отправились в Линкольн-Центр. Только тут я понял, как сильно рискую. Театр был в каких-то ста метрах от консерватории Джульярда. Если в этом гигантском городе где-то и можно было столкнуться с Эви, то именно здесь. И как нарочно, когда машина остановилась на светофоре на Бродвее и я посмотрел в окно, я тут же увидел ее на углу Шестьдесят пятой улицы. Она несла инструмент.

— Вот черт! — пробурчал я себе под нос. Сильвия моментально догадалась, что происходит.

— Мэтью, не волнуйся, через эти окна она тебя не видит. — Потом оглянулась и еще раз посмотрела в сторону Эви. — Виолончель ростом с нее. Послушай, а она очень симпатичная!

Я промолчал и уставился на Эви.

Я всегда считал, что Сильвия с ее изысканностью во всем далеко затмевает мою жену, у которой главная красота внутри. Однако, по какой-то иронии, в этот вечер Эви выглядела еще милее, чем всегда. Должно быть, дополнительное очарование ей придавало выражение грусти в карих глазах. Я почувствовал сильное желание выпрыгнуть из машины и заключить ее в свои объятия. Прости меня, Эви, что сделал тебе больно!

Любовники в исполнении любовников.

Наверное, это было одно из самых проникновенных исполнений «Травиаты» за всю ее историю, но меня оно почему-то не тронуло. Эта опера потеряла для меня свое очарование. Я больше не сопереживал охваченному страстью Альфреду. Не верил в жертву Виолетты. Я безучастно просидел до ее заключительной арии. Теперь этот фрагмент, который когда-то в Париже тронул нас до слез, обрел новый, глубоко личный смысл: «Ах, гибну, как роза, от бури дыханья… Ах, гаснет, гаснет жизнь моя…»

Я украдкой взглянул на Сильвию — на ее лице лежала непривычная печать умиротворения. Она взяла меня за руку — впервые за весь вечер — и прошептала:

— Я снова испытала это счастье.

Через полчаса мы уже высаживались из машины перед ее домом.

— Мэтью, какой чудесный вечер! Может быть, зайдешь, выпьешь?

— Нет, Сильвия, не могу.

— Ну, пожалуйста! Нико в отъезде, а у сиделки выходной. Я просто не в силах находиться в доме одна!

Зная истинное положение дел, я не мог ей отказать.

— Хорошо. Но только на минутку.

Поднявшись, я понял, что приглашение не было сиюминутной прихотью с ее стороны. В столовой был накрыт изысканный ужин на двоих. Мною начинали манипулировать.

Горничная незамедлительно налила шампанское, и я залпом осушил свой бокал.

За ужином (я заметил, что сама она почти не ест) Сильвия вдруг наклонилась ко мне и с чувством произнесла:

— Мэтью, я хочу тебе кое в чем признаться. Что бы ни случилось, я ухожу от Нико. Я поняла, что жизнь слишком драгоценная штука, чтобы тратить ее на пустые фантазии. И если ты меня примешь, я хотела бы дожить ее с тобой.

«Сильвия, умоляю, только не продолжай!» Я попытался выпутаться как можно деликатнее и негромко, но решительно произнес:

— Прости. Слишком поздно. Для нас обоих. Ты не можешь вот так взять и перечеркнуть восемнадцать лет семейной жизни. И у меня тоже есть близкие мне люди, которые мне очень дороги.

— Мэтью, а как же я? Я для тебя больше совсем ничего не значу?

— Сильвия, ты есть и всегда будешь для меня прекрасным воспоминанием.

Я поднялся.

— А теперь мне в самом деле пора.

— Нет, пожалуйста, не уходи! — В ее глазах стояли слезы.

Я, как глупец, остановился, и она подошла ко мне вплотную.

— В этом ты не можешь мне отказать! — Она обхватила меня руками за шею и притянула к себе.

В этот момент дверь отворилась и вошел Нико. На какое-то мгновение мы все замерли.

— Добрый вечер, — сказал он. Было видно, что он с трудом сдерживает ярость. — Извините, что потревожил вас своим ранним приездом. — И многозначительно добавил: — Спокойной ночи, доктор.

— Нет! — с жаром воскликнула Сильвия. Нико обернулся и властным голосом повторил:

— Да.

— Я и так собирался уходить, — сказал я. — Спокойной ночи.

Все еще в шоке, я вызвал лифт. Через мгновение из глубины квартиры раздался женский возглас:

— Нико, ты не понял!..

Следом послышался резкий глухой звук. Звук падающего тела.

Еще через мгновение распахнулась дверь, и белый, как мел, Нико окликнул:

— Доктор, скорее!

Я рванулся в квартиру. Сильвия лежала на полу бездыханная. С одного взгляда можно было определить, что произошло.

Я наклонился, чтобы получше ее рассмотреть, и приказал Нико: