Наследник для чужого мужа (СИ) - Шайлина Ирина



— Влада Павловна! — кричит Сашка и бежит навстречу, а я думаю, что нужно уже что-то делать с этими отчествами, какая я Павловна, если папа Игорь. — Меня Юлия Павловна вам навстречу отправила!

Подхватывает меня на руки. Сейчас я не думаю о том — Господи, какая я тяжёлая. Я рада тому, что остаток пути мне не придётся топать ногами.

— Я рожаю, — жалуюсь я Саше.

— Я заметил, — отвечает он, и я понимаю и правда — он же меня несёт, а ноги мокрые… — Сейчас быстро вас до больницы довезем.

И правда — быстро. По дороге я успеваю только позвонить Юрке, который тут же начинает паниковать за нас обоих. Пытаюсь его успокоить. Я вдруг понимаю, что все будет хорошо с ребёнком, меня печалит только одно — скорое расставание.

— Ты мог бы сидеть внутри больше месяца, — шепчу я и глажу живот. — Куда так спешишь?

Я спокойна, практически полностью, но тем не менее безумно рада больртчным стенам. Теперь вот точно все хорошо будет, тем более доктор, который принимает у меня роды уже спешит в роддом — выходной был у человека…

— Отставить панику, — бодро командует он.

— Так я и не паникую, — развожу руками я.

— Почему это? — с улыбкой удивился доктор. — Положено, все паникуют.

— Потому что все будет хорошо. Сваток только нет…

— Сейчас все будет.

И передают меня из рук в руки, словно эстафету. Единственное, что меня волнует, так это только то, что воды отошли, а Схваток все ещё нет. Я терпеливо выношу все, осмотры, чужие руки на себе. Я как мантру повторяю — все будет хорошо. А ещё я знаю…что у меня будут сутки. Целые сутки, если повезёт. В этой клинике никто не знает о том, что я суррогатная мама. Юлька не знает о том, что я рожаю. Малыша не заберут сразу, нет. Я надеюсь, что я смогу налюбоваться им, надышаться им, конечно, мне будет мало, всегда мало, но его хотя бы не заберут сразу.

Наверное, самыми сложными были дни после выписки. У Владки пришло молоко. Так много молока, что я просто поражался откуда столько в маленькой на вид груди? Влада засыпала в слезах, просыпалась в слезах и… молоке. Препараты не помогали, на пятый день после выписки у Влады начался страшный лактостаз, молока прибыло столько, что грудь воспалилась, температура сорок, скорая, больница…

Вернулась она через пять дней. Тоненькая, прозрачная почти, с мешками под глазами, немытой головой, зато без молока и температуры. Сидела, смотрела в угол кухни добрых сорок минут, а мне об стену долбиться головой хотелось.

— Главное, что он здоров, — наконец сказала она. — Почти здоров… Юр, набери мне ванну, пожалуйста.

Потом стало легче. Не скажу, что намного, Влада скорее притворялась, что привыкла к такому положению вещей. Иногда я видел, как она стоит прижав ладонь к совсем плоскому уже животу. Если бы ребёнок не поспешил, то он ещё мог бы быть там.

С моим статусом мы так и не определились, но я пользуясь растерянности Влады окончательно к ней переехал, приобретать другое жилье она отказывалась категорически. От родов оправилась быстро и легко, но мы не занимались сексом. Ночью я просто её обнимал, и просыпался, когда она ревела. Это — каждую ночь. И я не знал как её встряхнуть, не знал этого Игорь, даже Куджо, который вообще не понимал, что с его хозяйкой творится. Я понимал, но не знал, как помочь.

— Юля согласилась на развод, — решился сказать я, когда после родов прошло больше месяца. — Документы уже готовлю.

— И что теперь?

— Наверное, нам нужно пожениться…

Влада равнодушно пожала плечами, словно это её вовсе не интересовало. А затем спросила, она крайне редко спрашивала, пыталась дистанцироваться.

— Как он там?

— Юля говорит, что он само совершенство… набрал килограмм двести за первый месяц. Маленький богатырь. Операция будет через две недели, дальше тянуть нельзя, у него начинается одышка, часто срыгивания.

Следующий пик был во время первой операции, а сколько их ещё впереди будет? Сыну вернули на место сместившийся в сторону лёгкого желудок, слава богу, это нарушение было не таким сильным, каким могло бы быть. До тех пор, пока малыш не вышел из наркоза Влада не сказала и слова. А ночью она повернулась ко мне, первый раз два месяца, раньше словно не замечала, что я сплю уткнувшись лицом в её волосы.

— Ты нужен мне… я не имею права на тебя, но Господи, как ты мне нужен…

Я заново знакомился с её телом. Оно стало таким тонким, невесомым, непривычным… Но оказалось вдруг, что Влада нравится мне любой. Я нужен ей, она нужна мне. Всё просто. Потом, когда все закончилось, я не позволил ей спрятаться обратно в свою раковину, вынудил смотреть мне в глаза.

- Я развёлся, — сказал я. — Мы должны пожениться.

— Какой в этом смысл? Твой ребёнок — там.

— Я не отказываюсь от своего ребёнка, — вздохнул я. — Я буду настолько хорошим отцом, насколько смогу. Но я не могу, не хочу отказываться от тебя.

Влада кивнула, на этом наш разговор окончился. Следующая операция моему сыну предстояла уже в четыре месяца. Господи, он такой маленький, а уже вторая операция… Владу пришлось оставить с Игорем, одну боялся, и с собой не мог — одно из условий Юли никаких встреч суррогатной мамы с ребенком. И плевать, что она его родная тётя…

— У него кривая голова, — паниковала Юля. — Посмотри, раньше это не замечалось, а теперь он растёт и становится видно! А вдруг врачи не смогут это исправить?

— Смогут, — терпеливо отвечал я. — У нас заращен лишь один участок, врачи проводят операции и сложнее.

— А вдруг он будет умственно неполноценным?

— Мы справимся. Юля, ты хорошая мать.

Она и правда была хорошей матерью. Чересчур исполнительной, паникующей, но хорошей. Она так боялась, что не справится, что с ребёнком круглосуточно была няня — квалифицированных медсестра. Я брал ребёнка на руки и все пытался найти кривость его головы. Не находил… Но если и так, мы знали, что нам предстоит много лечения. У нас ещё рука….

Ребёнок полностью оправился от предыдущей операции. Пытался переворачиваться, крутил головой, хватал игрушки и все, до чего мог дотянуться. Я полностью, безоговорочно принял его таким, какой он есть, Юльке было сложнее.

Влада не просила даже его фотографий. Сказала — так тяжелее. Главное знать, что с ним все хорошо. Вторая операция казалась нам страшнее первой, все же, работа в непосредственной близости от мозга. Как Влада пережила её — отдельная история, отдельная и очень страшная.

— Мне тридцати нет, а у меня седые волосы, — пожаловалась она между делом. — Ты позвони Юле, узнай, как там дела… может ему нужно что-то.

А я наша жизнь превратилась в ожидание вестей от Юли. В один прекрасный вечер я не выдержал, залез в шкаф, вытряхнул все на пол, не обращая внимания на удивлённый Владкин взгляд. Выудил из кучи самое короткое платье и ей бросил.

— Это чего?

— Поедем пить и танцевать. У меня самая красивая женщина, пусть мне все завидуют…

Мы и правда пили и танцевали всю ночь. В сумрачном свете танцпола я разглядел слезы на её лице, но надолго Влады не хватило — я был в ударе. Господи, да я был готов стриптиз танцевать на барной стойке, только бы она улыбалась! Текила была горькой, зато прекрасно справлялась с хандрой, пусть и временно.

— Знаешь, о чем я всегда мечтала? — спросила она обнимая меня со спины. — О сексе в туалете. Такая вот мечта… незамысловатая.

Сказано — сделано. Всё же трахаться в туалете куда приятнее, чем стриптиз прилюдно танцевать. В этих попытках как-то привести в жизнь Владку прошёл ещё один месяц. Я нанял риэлтора, но Влада была так равнодушна к покупке жилья, что дело на этом и встало. Начали подготовку к свадьбе, но и она вряд-ли бы состоялась без помощи Наташи. Она взяла на себя все хлопоты и пыталась втянуть в них и Владу, без пяти минут мою жену.

После родов прошло пять месяцев, когда Влада отравилась. Её равнодушие ко всему привело к тому, что мне приходилось следить за всем, вплоть до того, что стоит в нашем холодильнике. Видимо — не уследил.