Ты - Моя Обитель (СИ) - Войнова Яна

― Дима, я был в клинике, ее сейчас латают, — сказал Руслан, — Я не знаю, как она. Но точно знаю, что если ты ее сейчас кинешь, вот этого Юля точно не переживет, — он замолчал на мгновенье, и нехотя продолжил: — Я шибко ее подвел, а однажды свою жену вот так как ты кинул. И до сих пор чертовски об этом жалею. Не совершай моих ошибок, Дима.

― И как ты живешь? — потерянно спросил Орлов, — Со всем этим? После того, что сделал?

― А вот так! — зло рыкнул Руслан, размахивая руками, — Радостно, блядь! — он выругался сквозь зубы. — Есть то, что исправить нельзя. Просто прими это. Дима, Юля мне как сестра. Она своя, родная уже. В своей жизни девка вдоволь нахавалась уже дерьма. Не мучь ее больше. Я тебя прошу… по-человечески… Она баба крепкая, выстоит, но реально, Дима, хватит с нее! И так крыша течет у нее периодически, только от тебя жесткой подставы ей не хватало!

Орлов постоял еще несколько минут, подошел к памятнику Лене и прижался губами напоследок. Он никогда ее не забудет. Лена как нежная, призрачная голубка навсегда отпечаталась в его сердце. Но прошлое должно навсегда остаться в прошлом…

Он сел в машину и направился к той, которую любит в настоящем, и без которой, кажется, разучился дышать. К той, рядом с которой чувствует себя живым. Юля никогда не признавалась в любви. Ему это было не нужно. Он видел это в ее ярких, зеленых глазах и чувствовал в каждом ее прикосновении. Юля изначально сопротивлялась, Диме же удалось сходу признать и принять. То, что между ними было, это щемящее чувство — оно глубокое и настоящее. И будь он проклят, если позволит из-за собственной жалкой слабости его потерять. Даже если заметит в ее глазах немой укор, даже если она взбеленится и прямо его обвинит в своей обычной истеричной манере, он стиснет зубы, насильно прижмется ее к груди и стерпит. А дальше, всю свою жизнь положит, чтобы доказать упрямой стерве, что он, несмотря на страшную непоправимую ошибку, достоин того, чтобы быть рядом.

Его решительный настрой мгновенно улетучился, когда Орлов подъехал к клинике. Снова жгучее, удушающее чувство вины навалилось, перекрывая дыхание. Могильный запах больницы врезался в ноздри. Мужчина сколько угодно может бить себя кулаком в грудь и считать себя главным, пыжиться, раздуваться от глупого эгоизма и самодовольства, только решает ведь все равно женщина. Именно эти хрупкие, но стойкие создания выбирают, кого любить, в кого верить, с кем быть рядом. Орлов не был уверен, что Юля в очередной раз доверится ему. Из-за его глупой самоуверенной беспечности ей снова пришлось пройти через кромешный ад. А ведь он обещал, что больше не допустит такого. Поэтому Орлов обязан беспрекословно принять любой ее выбор. Только бы Юля осталась живой…

В коридоре он удивленно вскинул брови, заметив сидящую в зале ожидания мать. Бледная и осунувшаяся она нервно сжимала тонкие пальцы.

― Ты давно здесь? — спросил Дима.

― Как только ее привезли, — тихо сказала она, — Господи, я же не предполагала, что так выйдет, я… Дима, прости меня!

Можно было поддаться злорадству и грубо ответить матери. Но Дима не смог. Он взглянул в искренне обеспокоенные, полные слез глаза пожилой матери и промолчал. Лишь кивнул. Каждый в своей жизни совершает непоправимые ошибки, а затем несет свой крест. Руслан прав. С этим надо просто смириться, принять и просто научиться жить дальше.

― Дмитрий Константинович, — обратился к нему Кирилл, главврач лучшей частной клиники в городе, — Юлия Викторовна уже очнулась, вас спрашивает.

― Она жива? — он даже не успел обрадоваться, лишь тупо уставился на врача.

― Кризис был ночью, уже прошел. Можно выдохнуть, — обнадежил его Кирилл, — Состояние еще тяжелое, но в целом, мы с уверенностью можем заявить, что обошлось. Лошадиное здоровье у нее, конечно! — затем смутился и добавил, — Извините. С вашей женой все будет хорошо.

― Что с ребенком? — с придыханием спросила его мать, с подспудным страхом вглядываясь в лицо врача.

― Удивительно, но плод оказался крепким, — уверил Кирилл, — В целом, прогнозы хорошие. Естественно Юлия Викторовна должна будет находиться здесь под наблюдением до окончания беременности. Но уверяю вас, через четыре месяца вернетесь к нам за Артемом.

― Каким Артемом? — нещадно тупил Орлов.

― Юлия Викторовна сказала, что вы ждете Артема, — улыбнулся врач, — А еще, как очнулась, заверила нас, что если с вашим сыном что-нибудь случится, то вы закроете мою клинику и ни один врач больше никогда не найдет работы ни в этом городе, ни в стране. Так что не переживайте, Дмитрий Константинович, мы прекрасно позаботимся о вашем сыне.

Его мать с облегчением шумно выдохнула, отряхнулась и, словно до этого не корила себя, не просила прощение, не становилась на мгновение обычным человеком, вновь надела на себя амплуа железной стервы. Будто, та женщина, которую он видел несколько минут назад, испарилась, словно ее и не было никогда.

― Моя невестка права, — стальным тоном сказала мать, — Если с моим внуком хоть что-нибудь… — она не договорила, но этого и не требовалось. Кирилл кивнул, прекрасно осознавая, какая участь ожидает его клинику в случае негативного исхода.

― Дмитрий Константинович, ваша жена вас спрашивала. Вы можете зайти к ней на пару минут.

Орлов снова очутился в мерзкой больничной палате. Юля неподвижно лежала, прикрыв глаза. Ее руки и ноги были в гипсе. К ее кистям были подключены аппараты и капельницы. Дима подошел, потянулся рукой к ее ладони, но так и не решился дотронуться, посчитав, что не имеет права.

― Дима, — еле слышно вымолвила она, с трудом приоткрывая веки.

― Привет, красавица! — грустно улыбнулся он, виновато опуская голову, — Я хочу, чтобы ты меня выслушала внимательно. Юля, я соглашусь на все твои условия. Если попросишь, я дам тебе развод, мне плевать на брачный контракт. Я отдам тебе все, — черт, да он бы не задумываясь, отдал бы за нее жизнь! — Юля, я…

― Орловы не разводятся, забыл? — прошептала жена, то открывая, то закрывая глаза, — Дима, я… люблю тебя.

Орлов с силой стиснул зубы, скривился от сумасшедшей режущей боли, разрывающей сердце, глядя на нее такую бледную, измученную, с кучей проводов на больничной койке. О чем она говорит? Разве его можно любить, после того, что он допустил? Он такого не заслуживает.

― Прости меня, Юля, — выдохнул он, — Я должен был тебя уберечь. И я знаю, что не заслуживаю прощения. Но я жить без тебя не могу. Юляша, я все ради тебя сделаю. И ради нашего ребенка.

― Хорошо, — сбивчиво прошептала Юля, не дав ему договорить, — Дай мне руку… — когда он нежно дотронулся до ее ладони, она ошарашила его: — В таком случае, Дима, ты выполнишь мое условие…

― Что угодно!

Слабыми пальцами, она крепче сжала его ладонь и прошептала:

― Просто… будь рядом!

“Ах, белый лебедь на пруду” Юля все же услышала в исполнении… пьяных в стельку олигарха Дмитрия Орлова, ее бывшего сутенера, теперь уже очень крупного бизнесмена, косящего под законопослушного гражданина, Руслана Баринова, и, что удивительнее, теневого криминального авторитета, которому удалось стать губернатором области, Вадима Северова. Три напившихся вдрызг высокопоставленных идиота приперлись под вечер в роддом, когда утром того же дня, на свет появился Артем Орлов.

Несмотря на настоятельный совет врачей: отлеживаться после кесарева, Юля не смогла отказаться от такого феноменального шоу. Она просто обязана была увидеть их представление воочию! Поэтому, тяжело встав с кровати, она медленно доковыляла до окна.

Пьяные мужики, выстроившись в шеренгу, еле стоя на ногах, безбожно фальшивили, скулили, но старательно завывали под ее окнами старую песню о любви. Вдобавок в небе послышался шум вертолета. Через мгновение он появился и закружил над ними, а на головы недоделанному трио посыпались лепестки роз.

― Кретины! — заплетающимся языком ругался Орлов, — Я ж просил под ее окнами! Да не на нас сыпьте, козлы! Окна вот там! Слышите меня или нет?! Там она! Всех уволю к чертовой матери! Юляша, привет! Туда сыпьте! — Дима стал подпрыгивать и махать своим людям, находящимся в вертолете, пытаясь перекричать шум вертушки.