Горничная для тирана - Наталья Евгеньевна Шагаева

Да, он совершил ошибку, полагая, что Заир сильнее меня. Его ошибка в эмоциях. Слишком обозлился за то, что я тронул куколку, на которую у него были планы. И тут не осуждаю, я ведь тоже обозлился за то же самое. Но дело не только в Дарине. Заир нашел точки давления. Больная мать, возможность расправы и одновременно перспективы, щедрую плату, золотые горы за то, что продал меня. И этот идиот купился. И опять же не осуждаю, я бы на месте Заира сделал так же, добиваясь своей цели. А потом убрал бы Савелия, как отработанный материал. И Заир сделал бы то же. Только идиот Савелий это не понял.

И вот. Заира нет. И мне нужно по неписаному закону убрать Савелия. Понятия милосердия и второго шанса в моей жизни нет.

– Демон, давай уже либо отпустим его, пусть потеряется, или пустим пулю в лоб, – предлагает Андрей. – Намучился пацан.

И он прав. Но я никого не отпускаю. Кто попал в этот подвал, того выносят вперед ногами.

– Я думаю. Ты же понимаешь, что мне не простят слабость.

– А мы грамотно его «потеряем», – предлагает Андрей. Стискиваю челюсть. И ведь никого не щадил, никогда, особенно тех, кто меня предал. Идиотов не жалеют. Они сами себе враги.

Звонит внутренний телефон. Тушу сигарету в пепельнице, отвечаю.

– Да!

– Демьян Ростиславович, зайдите, пожалуйста, – мямлит охранник. – Мы тут кое-что интересное нашли в записи за последние дни.

– Что именно?

– Вам нужно посмотреть.

Никогда не слышал, чтобы мои парни мямлили и терялись. Что-то странное в голосе охранника.

– Хорошо, сейчас подойду.

– Что там? – интересуется Андрей.

– Не знаю. Пойдем посмотрим.

Выходим. Не нравится мне все это. Снова ищу подвох и подставу. В принципе, ничего удивительного. В моей реальности всегда какой-то пи*дец. Но что-то я устал последнее время. Передышки хочу. Подышать хочу.

Проходим с Андреем в комнату с камерами. Паша встает со своего кресла, уступая его мне.

– Интересное кино? – иронизирую в ожидании, когда парень включит запись.

– Судите сами.

Да что же такое. Прям интрига дня. Андрей встаёт позади меня. Смотрим.

Двенадцать сорок восемь: Дарина выходит из дома, медленно прогуливается по дорожке. Идет к конюшне. Моя девочка любит лошадей, и я готов подарить ей всех и купить еще целый табун, лишь бы она улыбалась. Кататься кукла не умеет - боится. А вот ухаживать, кормить и гладить их она любит. Но в этот раз Дарина обходит конюшню и идёт дальше. Приближается к входу в подвал. Обходит его, останавливается. Кадр меняется, Паша мне показывает вид с другой стороны. Оглядывается, крутит головой в поисках камер. Не находит их, хотя смотрит в упор. Наблюдение скрытое. Подходит к маленькому окошку - своеобразной вентиляции. Там стальная решётка вместо стекла. Присаживается. Что-то говорит. Звук не пишется. Но мне почему-то не хочется знать, о чем она говорит.

– Приблизь, – прошу Пашу.

Изображение увеличивается. В окне, за решёткой, опухшее лицо Савелия. Окно настолько мало, что через решётку можно просунуть только руку. И эта падаль тянет к моей девочке свои грязные руки.

Они говорят минут десять. Дарина вздрагивает, подскакивая, ее пугает приближающийся к конюшне дядя Миша. Дарина убегает. Дата и время меняется. Дарина, словно шпионка, снова крадётся к подвалу и передает Савелию еду. Опять разговаривают. Сегодня утром, когда я уехал, она тоже к нему приходила и подкармливала.

– Все, – произносит Паша.

– Интересное кино, – выдыхаю я, сжимая переносицу. Но вопросы остались. – До этого она была у подвала? Как она обнаружила, что Савелий там? Она ведь целенаправленно шла к нему.

– Не знаю, – разводит руками парень. – Я все просмотрел. Она была там впервые.

– Хорошо. Все свободны, – произношу, поднимаюсь с места и выхожу на улицу.

Пока иду к дому, дышу глубже, пытаясь переварить. Нет, я не думаю, что Дарина повязана с Савелием. Я не параноик. Верю только проверенным фактам. И по факту девочка абсолютно чистая. Но у меня много к ней вопросов, один из них - почему она не задала мне встречные вопросы.

Что, бл*ть, сейчас творится в ее голове?

Кем она меня теперь считает?

Демьян

Дарина в комнате, рассматривает букеты из белых роз, тут их пять. Я так захотел. Когда у мужчин заканчиваются слова, он дарит цветы. Мне нужно было много ей сказать, поэтому спальня заставлена цветами.

Молча прохожу в комнату, раскрываю все окна, впуская воздух. Мне не хватает кислорода. Дарина не реагирует, трогая пальчиками лепестки роз. Вот, что меня смущало. Девочка ушла в себя. Только сейчас понимаю почему. Да, я напугал ее, да, довел до нервного срыва. Я готов за это вечность целовать ей руки и просить прощения. Но дело не в этом. Дело в Савелии. Она попросту боится спросить у меня, почему я так поступил. Страх - это недоверие.

Прикрываю глаза, пытаясь взять себя в руки и не сорваться.

Дарина садится в кресло и рассматривает меня, словно видит впервые.

Что ты там пытаешься рассмотреть?

Монстра?

Его ты не увидишь. Он есть. Но он не для тебя.

– Спасибо за цветы, очень красиво, – благодарит она меня. – Но зачем так много? – еще раз осматривает цветы.

– Мне кажется, что это ничтожно мало, – выдыхаю я, всматриваясь в ее красивые сейчас, но грустные глаза.

– Почему?

– Потому что они не приносят тебе счастья.

– Мне очень приятно. Мне никто и никогда не дарил столько цветов. Мне вообще не дарили цветы.

– Не хочешь со мной поговорить? – спрашиваю я, облокачиваясь бедрами на комод и складывая руки на груди.

– Если ты хочешь... – затихает.

– А у тебя нет ко мне вопросов или претензий? – стараюсь говорить спокойно, но выходит холодно.

– Нет, – отворачивается, пряча взгляд. – А должны быть претензии?

– Даже не знаю... – развожу руками.

Тишина. Девочка молчит. Я даю ей шанс начать разговор со мной, но она им не пользуется. Не доверяет мне или еще хуже - опять хочет сбежать. От понимания ситуации хочется все разнести в этой комнате. И такое желание - тоже что-то новое для меня. Подобных эмоций