Будь, пожалуйста, послабее - Виктория Осадчая

— И не вздумайте его больше сюда пускать, — приказала я.

Уже потом, сидя за закрытой дверью, вливая в себя вино, я поняла, как у меня трясется все внутри. Я ведь подрывала репутацию ресторана своим несдержанным поведением. А потом вспомнила рассказ бабушки и рассмеялась, осознав, что кровь берет свое.

Заканчивала в этот день пораньше, оставив на администратора Леню ресторан. Я собиралась погулять с дочей, собиралась насладиться прекрасным вечером и просто одиночеством. Я конечно, предполагала, что Барышников может меня где-то поджидать. Но вот то, что он буквально насильно затащит меня в машину, я никак не могла продумать. Представляете, похищение средь бела дня собственным мужем. Романтично, скажете вы. А я отвечу, что нифига. С тем учетом, что муж был разъярен, мне очень не хотелось сейчас быть в качестве заложника в его руках. Но ситуация усугублялась тем, что на меня надели наручники, пристегнули ремнем и повезли за город. Говорить я могла, кричать тоже, но музыку он сделал на столько громко, что кричать было невозможно. А еще я знала, что на службу ГИБДД надеяться не стоит, у них есть список номеров машин, которые они НИКОГДА не останавливают. И там был номер моего мужа.

Мы въехали на территорию его дома, который был более обустроен с момента моего последнего визита, а строительный мусор во дворе перекочевал на свалку.

Ну вот, Арина Николаевна, ты и попала в лапы зверю. От звука музыки в машине, у меня ужасно разболелась голова и кричать на улице уже не было сил. И кстати, я начала по-настоящему бояться Ромку, который с холодным спокойствием тащил меня в дом, закрывал дверь на замок, пристегивал меня к батарее. А потом исчез. Вот так просто взял и исчез на несколько часов, оставив меня сидеть посреди огромной комнаты в одиночестве.

Я, конечно, видела фильмы про домашних тиранов, но никогда не думала, что мой муж может оказаться именно таким. Чего я за это время только не надумала. Я даже пыталась избавиться от наручников, но это было бесполезно. Одна в огромной темной комнате без возможности сбежать.

А потом Ромка появился снова, и этого появления его я боялась, не знаю почему. То ли мои мысли оказали такое воздействие на психику, то ли его нарочно спокойный вид меня пугал.

— Ты что со мной собираешься делать? — испуганно поинтересовалась я.

— С тобой? — Рома расстегнул пряжку ремня, но опережая мои пошлые мысли, вытянул его из джинсов — Пороть.

— Чего? — заорала я, и голос болью отозвался в моих висках.

— Того! — он хищно улыбнулся. — Воспитывать тебя буду.

— Барышников, ты охренел? — еще громче заорала я, потому что он начал ко мне приближался.

— Ты не оставляешь мне выбора, милая.

— Давай поговорим и решим все цивилизованно, — запротестовала я.

— Конечно, но это будет после. А сейчас мне придется тебя высечь, — он действительно был сумасшедшим или притворялся? Я не понимала. А от этого мне становилось жутко. Лицо абсолютно без эмоций, взгляд тяжелый, но пустой…Так обычно ведут себя маньяки. А вообще, откуда я знаю, как себя ведут маньяки? Но что-то мне подсказывало, что именно так. Ну, по крайней мере, психически здоровым он не выглядел.

— Рома, Ромочка, ты что делаешь? — взмолилась я, поняв, что агрессия тут бесполезна. — Ром, что ты хочешь, я все сделаю.

— Хочу покладистую жену, чтобы любила, жила со мной под одной крышей, не перечила, — начал перечислять он, шлепая по руке ремнем.

— Буду, Ром, буду! — я не знала, как разговаривать с сумасшедшими, но мне казалось, что этот тон его успокоит. — И жить с тобой буду, ты же нам дом собирался строить, и перечить тебе не буду, и любить тебя буду.

— Вот это другой разговор, Арина Николаевна. Ну, что же, для закрепления все же продолжим начатое, а потом еще раз поговорим.

Я начала кричать и вырываться, но он прикрыл мне рот рукой, второй дернул подол платья, который с треском разошелся по швам, потом принялся истязать лиф бедного платья, которое уже не подлежало восстановлению. Я все еще продолжала сопротивляться в страхе за свое здоровье. Но когда вместо руки моих губ коснулись его губы, то вся решительность избавиться от него куда-то испарилась.

Такие знакомые и любимые руки начали исследовать мое все еще пристегнутое к батарее тело, а поцелуи просто сводить с ума. Я уже отвечала на все его прикосновения, выгибалась от наслаждения и выкрикивала его имя, когда он грубо овладел мною на полу. Таких острых ощущений мне не довелось еще испытать до этого.

— Ты псих, Барышников, — отдышалась я.

— Зато я услышал все, что мне было нужно, Арина Николаевна, — он все еще тяжело дышал, устроившись рядом со мной.

— Может, ты меня уже отстегнешь, у меня рука затекла, — погремела я наручниками.

— Пока не услышу все, что ты мне говорила до этого про совместное жилье и про любовь, даже не подумаю, — он усмехнулся, но я поняла, что он выполнит свои угрозы.

— Про любовь? — удивилась я. — Я сказала, что буду любить тебя. Но это лишь будущие перспективы.

— А в настоящем, жена, ты готова любить меня, жить под одной крышей, растить ребенка вместе и слушать меня? — повторил он свой вопрос.

— На счет слушать не знаю, а вот все остальное, наверное, будет уместно в нашей ситуации, — согласилась я.

— Нет, так дело не пойдет. Мне надоело быть вторым человеком в наших отношениях. Ты у нас лидер, ты у нас сильная, а я хочу себе слабую женщину, нормальную, без всяких там загонов и командирского тона.

— Батюшки, Ромка, я тебе сейчас тут чуть ли не в любви признаюсь, а ты со своим послушанием? — я начинала злиться.

— Любовь это само собой, просто она у нас такая своеобразная, — на эти слова я стукнула его по плечу свободной рукой.

— Гребанный ты философ! Хорошо, Ром, я пойду тебе на уступки, хочешь, буду в наших отношениях слабеньким хлюпиком, но ты в следующий раз, когда соберешься залезть ко мне под юбку поинтересуйся, принимаю ли я таблетки, или если уж совсем не до разговоров, носи с собой в кармане презерватив. И отпусти меня уже, наконец, — но командный тон, сменила на более мягки, опомнившись, — ПОЖАЛУЙСТА!

Да, этот путь был долгим и неимоверно тяжелым. Учитывая то, что я привыкла командовать и решать за себя свои проблемы,