Вишневый Рай (СИ) - Вольная Риша

— А это для тебя, — признался я, протягивая подарок девушке.

Амато забрала пакет осторожно, словно не веря.

— Уверен?! — съехидничала она, заглядывая вовнутрь.

— Ами, перестань, пожалуйста! Просто ты кусаешься, мне даже некогда вручить подарок.

— Да-да! Я такая плохая, совсем замучила святого Ника. Так и иди тогда… куда подальше! — гневно возмутилась она, бросая ручку своего багажа.

Вишенка взмахнула рукой, чтобы водрузить очки на нос, но я перехватил горячую ладонь.

— Я бы хотел пойти, но ты не позволяешь! И не смей прятать от меня глаза. Они, в отличие от твоих губ, никогда не лгут.

Я сделал шаг к ней, чтобы можно было говорить громким шёпотом. Монотонный шум провожающих и улетающих на фоне объявления посадок жутко мешал.

Амарена отвернула голову в сторону, заставляя лицезреть её маленькое ушко и щеку.

— Давно стал таким внимательным?! Вполне возможно, что мои глаза тоже врут. Просто ты это ещё не понял.

Хриплость её голоса мешала прочувствовать интонации, но обида звенела в каждом слове.

Нежно обнял такое желанное тело, вдыхая чуть горьковатый запах сладости её волос. Я не знал, что ещё сказать или сделать. Все мои попытки примирения принимались в штыки. Сейчас, обнимая, я вполне мог получить коленом по яйцам. Моя Ами непредсказуема.

— Никита, мне пора. Мне надо уехать. Очень надо, — выдохнула Вишенка, сжимая мою ладонь, которой я по-прежнему её держал.

А у меня от её «Никита» словно весь воздух из лёгких вышибли.

— Ами, я не хочу тебя отпускать.

— Почему?

Я знаю каких слов она ждала. Вот только как произнести то, что никогда не говорил. Ни разу в жизни! У меня не было матери, не было любимых! Я с трудом представляю, как это чувство и долгое время был уверен, что просто не способен.

— Ами, я… — и снова замолчал, лишь сильнее сжимая хрупкое тело в своих объятиях.

— Никит, нам обоим надо немного времени, а потом можно будет встретиться и всё обсудить на свежую голову.

— Когда встретиться?!

— Не знаю! Когда-нибудь! Прости, моя очередь на регистрацию. Я следующая, — просипела девушка, словно нехотя отстраняясь от меня.

Глянул в сторону стойки, где уже оформлялась та самая женщина, что взглядом меня хотела пристыдить.

— Плед?! — услышал удивленный вопрос Вишенки.

Девчонка с недоумением разглядывала мордочки множества лисичек. Сейчас без единого грамма косметики, с красными глазами, искусанными губами и косой на плече она выглядела не старше шестнадцати. Уверен, что та женщина уже мечтает заявить на меня в полицию за совращение несовершеннолетних.

— Да. Ты постоянно мерзнешь, а у меня дома холодно.

— Зато там, куда я лечу, очень жарко, — сдавленно ответила она.

— Там бывает ночами прохладно. Он будет тебя согревать вместо меня.

— Спасибо. Это так… романтично и очень трогательно, — девушка порывисто меня обняла, оставляя лёгкий поцелуй в щёку.

Потом, подхватывая чемодан свободной рукой, чуть ли не бегом направилась к месту регистрации.

Я продолжал стоять. Стоять и надеяться, что передумает.

Не передумала. Уже заходя в переход на посадку, Амарена обернулась и помахала рукой, даря напоследок улыбку.

Вишнёвая вредина улетала, улыбаясь сквозь слезы, которые она поспешно скрыла стёклами очков. Только у меня хорошее зрение. Я же, вроде как, сокол!

Моя Ами улетела, оставляя на прощание лишь лёгкий шлейф её запаха на моей одежде.

Неужели теперь остаётся только ждать?!

Амарена.

Три дня. Прошло три дня после моего побега из России, а кажется, что вечность.

Ещё в самолёте я поняла, что не хочу в родительский дом. Мои предки самые замечательные, их поддержка в трудные минуты всегда меня выручала. Только в этот раз мне хотелось оторваться от корней и чуть ли не впервые серьезно задуматься о жизни в целом.

Что было, что будет, что есть …

Там в аэропорту я струсила. Ник хотел от меня нечто серьёзного, постоянного… его глаза говорили об этом лучше любых слов, так же, как и его действия. А хотела ли я?!

Наверное, поэтому мужская нерешительность и те же сомнения стали моей спасительной дорожкой к свободе. Я убежала, но ожидаемая радость не пришла. Чувство потери возникло сразу, как только я перешагнула линию зала только для улетающих. Когда я увидела Сокольского среди толпы людей напряжённого и одинокого, моё сердце выполнило «тройной тулуп» и с тех пор больше не билось ровно.

Мне его не хватало. Я видела Малыша в лицах прохожих, слышала мужской голос в ропоте толпы. Мне хотелось к нему, чтобы согреться и успокоить бешеный ритм своего сердца. Я хотела, но не шла…

Я чего-то ждала…, словно последняя идиотка, надеялась на тайный знак Вселенной. Неужели это и есть любовь!?

Во мне ничего не ойкнуло при первой, да и следующих с ним встречах. Я видела мир в прежних красках, но мне не хотелось петь и танцевать. Я нормально дышала, и сознание моё было ясным, даже чересчур.

Просто этот мужчина и никто другой сводил меня с ума. Думать о нём, желать его стало вполне обычным явлением на фоне других повседневных проблем. Я и дальше без него живу.

Вот уже три дня гуляю по достопримечательностям Венеции, воображая себя самым обычным туристом. Посещаю разные места, но каждый день ближе к закату мои ноги меня ведут к любимому месту, к площади Святого Марка.

Выбираю один и тот же ресторан, где некогда по легенде бывал сам Казанова, делаю заказ на лёгкий ужин и жду. Это чистая шизофрения! Чего можно ждать, когда никто не знает, где я!

Родителям и Мире были даны сбивчивые объяснения о моей пропаже, и за регулярный звонок каждый день с отчётом о моём благополучии мне выдали карт-бланш перемещения по миру. Теперь я, вроде как, свободна, а эти личности не ищут меня через Интерпол.

Мой чистый разум это понимал, но внутренний огонёк надежды ждал чуда.

Когда согласно всем законам чуда не случалось, я по традиции кормила голубей на площади и шла к набережной, чтобы полюбоваться прекрасным видом на залив. К вечеру тут было спокойнее, чем в первой половине дня, когда количество туристов было максимально, так что мне никто не мешал предаваться самоанализу до начала сумерек. Уже ночью в темноте гостиничного номера я, завернувшись в плед с лисичками, вела диалоги с воображением и засыпала, спрятав нос в мягкой ткани.

Это была не жизнь, а выжидание …

Вот и сегодня, перекусив овощным салатом, неспешно допивала ароматный чёрный чай. Казалось, время текло сквозь мои пальцы, когда жизнь бурлила вокруг меня, я же застряла.

— Синьорина?! Синьорина?! — меня настойчиво вызывала земля, пока я подглядывала за французской парой молодоженов.

Молодые люди с выражением глубокого счастья на лицах сидели через два столика от меня и держались за руки. Они касались друг друга каждую секунду — он поправит прядь её волос, дотронется до локтя или плеча, привлекая внимание, оставит нежный и, уверена, практически невесомый поцелуй на тонких пальцах жены, а потом ещё один в кольцо на безымянном пальце. Она зеркалила его, добавляя в прежний ритуал поцелуй мужского запястья, когда муж поправлял волосы.

Я тоже так хочу. С Ником можно рискнуть! При всей его славе великого бабника он вызывал у меня лишь чувство доверия. Нужно просто идти ва-банк! Дать возможность расцвести тем чувствам, что жили внутри меня. Выпустить их на волю, на солнышко.

— Синьорина?!

— Ах, да! Простите, я задумалась, — наконец-то откликнулась я на зов несчастного официанта.

— Синьорина, вам подать счёт или вы будете заказывать ещё? — поинтересовался мужчина, указывая взглядом на мою приподнятую руку.

Точно, я хотела позвать официанта, чтобы меня рассчитали.

— Прошу вас счёт!

Теперь я снова была полна решимости. Болезнь и сомнения отступили. Меня исцелила моя любимая родина, её воздух и яркое солнце.

Никита.

Я, наверное, одну тысячу восемьсот раз пожалел, что отпустил Амарену. И это только за полчаса после её отлёта. Когда решение лететь следом полностью созрело, раздался звонок на мобильный.