Мария Воронова - Уютная душа

Однажды, вызванная отвечать к стенду с изображениями различных моделей противогазов, она развеселила всю группу. Ткнув указкой в странный шлем с оборочками, очертаниями похожий на лошадиную голову, преподаватель спросил, для какой категории пострадавших предназначена эта модель. Модель называлась «противогаз КР».

— Может быть, для крупного рогатого скота? — предположила Таня.

Из-за всеобщего хохота ей так и не удалось узнать тайну противогаза КР.

«Ну и что? Пусть я не умею рассчитать мощность ядерного взрыва, но меня все равно не назначат начальником штаба. Зато я хорошо и быстро накладываю повязки и подаю инструменты. Я даже умею интубировать трахею».

Вскоре выяснилось, что Таня по недоразумению попала в группу врачей, и она мимоходом разозлилась на Бориса, зачем помешал ей окончить учебу. Впрочем, это была не настоящая злость, а эхо, слабый отзвук.

После того как она узнала, что Борис специально искал ей санитарское место и не признался, что состоит с ней в браке, ей стало наплевать на него.

Единственное, что ее теперь расстраивало, причем расстраивало ужасно, — это то, что о ее позоре узнал Миллер. Теперь он знает, что она жила с человеком, который не уважал ее, и это очень унизительно.

Поэтому Таня и убежала домой, когда Дмитрий Дмитриевич сидел у Розенберга. Зачем вести с ним беседы и растравлять свои раны? Все равно он никогда не будет рядом с ней.

На сборах она пыталась убедить себя, что скоро забудет Миллера, уже совсем не думает о нем, поскольку без ума от симпатичного доктора из Кингисеппа, похожего на Олега Ефремова в фильме «Дни хирурга Мишкина». «Мишкину» Таня определенно нравилась, он подсказывал ей на занятиях, а вечером приглашал в местный бар — единственную «культурную» точку на много километров вокруг.

Она сидела с ним в полумраке кафе, за низким столиком с претенциозной лампой-шаром, пила кофе, курила, но испуганно отшатывалась, стоило ему наклониться к ней слишком близко. «Мишкин» смущался сам и поспешно переводил разговор на профессиональные темы. Вскоре они уже увлеченно обсуждали ход удаления желудка, совсем забыв, что пришли в бар влюбляться…

За два дня до конца сборов за участниками приехал автобус. Задание было — эвакуировать пациентов и персонал больницы, находящейся в зоне риска лесного пожара.

Июнь выдался ужасно засушливым, леса горели, сухие деревья занимались, как спички, поэтому был серьезный риск, что больница, беспечно размещенная в лесной усадьбе, попадет в зону огня.

— Вот видите, — улыбнулась Таня «Мишкину», устраиваясь рядом с ним на жестком сиденье, — никто не просил меня считать количество машин для эвакуации. Нашлись люди, сделавшие это за меня.

Предстоящее приключение приятно будоражило ее, происходящее напоминало игру. Тем более что никакой реальной опасности не было. Огонь еще очень далеко от больницы, сказал инструктор МЧС, ехавший вместе с ними. Но поскольку эвакуировать целую больницу — дело непростое, руководство решило подстраховаться.

Больница напоминала английское поместье, как их показывают в кино. Красивые, как тортики, корпуса, красные с белыми колоннами и затейливой лепниной, прятались среди сосен. Но времени любоваться пейзажем не было.

Таню, как самую маленькую, поставили комплектовать автобусы. Она должна была отмечать в списках фамилии больных и следить, чтобы всем хватило места и чтобы больные из травматологии правильно устроили свои загипсованные конечности.

Было немного стыдно, что она занимается такой ерундой, в то время как коллеги носят на себе больных и тяжелое оборудование, которое тоже решено было вывезти после некоторых препирательств и криков «А гори оно огнем!».

Специальная милицейская машина с шиком увезла наркотики.

Светило солнце, никто не паниковал, больные чинно рассаживались по местам, даже дети не убегали и не прятались. Было совершенно непонятно, почему все это называется холодным и страшным словом «эвакуация».

Когда уехал последний автобус, Таня, как положено, подошла к инструктору и доложила, что все ходячие больные согласно спискам эвакуированы из зоны поражения.

Инструктор улыбнулся ей и сказал, что она может загорать на травке или, если хочет, ехать в город ближайшим транспортом. Но Таня решила остаться до конца и сделать еще что-нибудь полезное. Она пошла к реанимационному подъезду, откуда выносили тяжелых больных.

Первым же человеком, которого она там увидела, был Дмитрий Дмитриевич Миллер! Высокий, длинноногий, он стоял на крыльце, держа в руках пачку историй болезни, и что-то раздраженно выговаривал мужчине в милицейской форме. Судя по усам и большим звездам на погонах, тот был главным по вывозу больных.

Таня подошла поближе.

— При чем тут форс-мажор? — услышала она знакомый голос. — Все равно вы могли позвонить, уточнить…

— Мы звонили в приемное, — перебил его усатый. — Ваш диспетчер сказал, что у вас шесть реанимационных коек. У нас в сводках тоже числится шесть. Спрашивайте с диспетчера, это он ввел нас в заблуждение.

— Диспетчер не виноват, — сказал Миллер. — Когда у него идет непрерывный поток больных, которых надо принять, записать, направить на анализы и так далее, а тут звоните вы с вопросом, сколько в больнице реанимационных коек, он, естественно, отвечает: шесть. Будет он задумываться, кто звонит и зачем. Нужно было спросить, сколько больных в реанимации, и он тут же сказал бы: пятнадцать человек.

Милиционер присвистнул.

— Три тяжелых ДТП за последнюю неделю в районе, две черепно-мозговые травмы, язва с профузным кровотечением, панкреонекроз, двое онкологических… — перечислял Дмитрий Дмитриевич. — И всем нужна искусственная вентиляция легких. Мы даже плановые операции отменили, забрали из операционных аппараты ИВЛ. Хотели часть больных в город отправить, ведь мы уже между койками еле протискиваемся, но город не берет.

Таня стояла совсем близко, но он не замечал ее. Они с милиционером сомкнули головы, словно влюбленные, и принялись листать истории.

— Этот без ИВЛ не доедет, у этого позвоночник сломан, нужна жесткая фиксация. Тряхнет на ухабе — и все, — комментировал Миллер. — Так, Петракова… Пожалуй, если ее преднизолоном накачать, можно вторым номером в реанимобиль. Ребенка в первую очередь заберите… Нет, все равно не выходит! На шести машинах сейчас можно увезти девять человек. Давайте еще как минимум четыре.

Милиционер хмыкнул.

— «Давайте», — передразнил он Миллера. — А где я, интересно, их возьму? Все стянуты к зоне пожаров. Из райцентра дорогу уже перекрыли, а из города вызывать — долгая песня. Давайте уж как-нибудь упихаем ваших страдальцев в то, что есть. Неужели не получится?