Андреа Семпл - Выдумщица

— Хорошо, — говорю я, улыбаясь. — Его и выберу.

Позднее, когда мы оба лежим в постели, он спрашивает, не хочу ли я познакомиться с его отцом. Завтра. Он говорит, что отец хочет пригласить нас пообедать в ресторан «Ракасс».

Тут у меня, конечно, возникает масса вопросов.

Например, когда же это его отец успел пригласить нас. Если еще до того, как мы стали целоваться под дождем, как, вероятно, оно и было, то это несколько преждевременно. И к тому же ресторан «Ракасс» самый дорогой во всем Йоркшире.

Под влиянием этой мысли я спрашиваю Фрэнка:

— И чем же занимается твой отец?

— О, — неловко пожимает он плечами, — я уверен, он тебе все сам расскажет.

Это страшно действует на нервы.

Я чувствую себя, как Бен Стиллер перед встречей с Робертом де Ниро в «Знакомство с родителями». Хотя не думаю, чтобы Бен Стиллер был одет в платье от Дзары. И я не думаю, что он перед этим потратил час на то, чтобы выщипать брови, и нанести макияж, и выпрямить волосы.

Но не могла же я сказать «нет», ведь не могла же?

И вот мы на заднем сиденье черного автомобиля едем в этот тихий вечер понедельника через весь Лидс.

— Как я выгляжу? — спрашиваю я Фрэнка.

— Просто великолепно, — он улыбается. Это милая улыбка, но немного отстраненная. Такие улыбки появляются у людей, когда к ним на день рождения неожиданно приходят гости. Но только это не день рождения.

О Боже, вот мы и приехали.

Я не вижу вывески. Фрэнк берет мою руку.

— Все хорошо? — мягко спрашивает он.

— Да, — отвечаю я, копируя дыхательную технику своей сестры. — Все отлично.

Фрэнк расплачивается с водителем такси, целует меня в щеку, и мы выходим.

Все это так необычно для Лидса. Как будто мы в каком-то другом городе. Волшебные огоньки, блики от стекол, светящаяся вывеска и все эти шикарные комнатные растения. Такое может быть на французской Ривьере. И Фрэнк, теперь я это вижу, вписался бы во французскую Ривьеру. Он выглядит ну очень стильно в этой своей черной рубашке и дорогих джинсах. Стильно, но не слишком, ведь это же Фрэнк.

Мы подходим к женщине за столом у входа, и Фрэнк говорит ей:

— У нас заказан столик. На имя Блейка. На три персоны.

В моей голове забил тревожный набат. Я поворачиваюсь к Фрэнку:

— Блейк? Но ты же Блэк. Фрэнк Блэк.

Он качает головой.

— Нет, я Блейк. Фрэнк Блейк. Я думал, что ты все это время знала мою фамилию. Я думал, тебе сказали в больнице.

Я помню, как женщина в больнице жевала свой бутерброд, называя его фамилию. И почему я не проверила. Идиотка!

Разве можно влюбляться в человека, не узнав даже его фамилии? Оказывается, можно.

Женщина нам улыбается.

— О да, — говорит она. — Конечно, — она берет два меню и ведет нас через холл.

Мы заворачиваем за угол и идем через целое море романтических влюбленных и супружеских пар. И я вижу человека, которого знаю.

Крупный лысый мужчина, в одиночестве сидящий за столиком, курящий огромную сигару. Сердце у меня стучит еще сильнее.

— О Боже!

Фрэнк поворачивается ко мне:

— Что случилось?

— Я его знаю. Я работала на него. Ну, в его магазине. Он владеет магазином «Бл…», — я замолкаю, ожидая, когда эта разрозненная мозаика сложится в моем мозгу в картинку.

И когда она складывается, Фрэнк улыбается мне:

— Ты поняла.

— Это твой отец?

— Да. Все в порядке, — добавляет он, почувствовав охвативший меня ужас. — Доверься мне, — я смотрю ему в глаза, чувствую, как мне на руку успокаивающе ложится его рука. — Верь мне. Все хорошо.

О Господи. Это его отец. Он все знает обо мне. Мистер Блейк. Тот самый мистер Блейк. Отец Фрэнка. Он знает о той истории на складе. О том, что меня застали там с голым мужчиной. Конечно знает. Должно быть, это была самая интересная новость, которую обсуждали в семействе Блейков.

Блейк.

Фрэнк Блейк.

Мистер Блейк.

Как я могла быть такой тупой?

Мистер Блейк увидел нас. Он улыбается. Наверняка он пока еще не узнал меня. Пока.

Он кладет сигару в пепельницу и встает нам навстречу.

— Рад опять с вами встретиться, — тон у него веселый, но это не успокаивает мои нервы.

— Взаимно, — говорю я, думая, упаду я в обморок или нет.

Фрэнк выдвигает для меня стул. Мы садимся. Почему Фрэнк не сказал мне? И если его отец владеет магазином «Блейк», то почему сам Фрэнк живет в этой пещерообразной подвальной квартире?

— Приятный сюрприз? — спрашивает Блейк.

— Да, — отвечаю я.

К нам подходит официант, чтобы принять заказ на напитки. Мистер Блейк заказывает «Шато» или еще что-то такое же и газированную минеральную воду для сына и принимается посасывать свою сигару.

— Вас уволили из моего магазина, — говорит он.

— Да, — подтверждаю я.

— Уволили несправедливо, — продолжает он. До меня пока не доходит, что он имеет в виду. — Мои охранники просмотрели пленку. На складе есть скрытые камеры. Как бы то ни было, Фейт, вы ни в чем не виноваты. Ваше увольнение было неприятной ошибкой.

— Правда?

— Вы были хорошим сотрудником.

Я была хорошим сотрудником? Откуда он знает? Он же только раз меня и видел.

— В общем, мы уволили Лорейн Бэкстер. Не потому, что она уволила вас. Просматривая пленки, мои охранники обнаружили, что она подворовывает товары. Составы против старения кожи. В количествах, которые, по ее мнению, можно было не заметить.

Боже мой. Вот почему Лорейн столько времени тратила на инвентаризацию.

Приносят вино, ни на секунду не быстрее положенного. И пока официант наливает вино, а счастливый Фрэнк сидит рядом со мной, мистер Блейк продолжает сквозь легкую вуаль сигарного дыма:

— Вы спасли жизнь моему сыну. По сути, даже не один раз. После того как… умер его брат… мой сын… — секунду он молча смотрит перед собой, полный горя, которое еще не ослабело.

— Не надо, папа, — ласково говорит Фрэнк. — Ведь все хорошо.

— Да, — отвечает он, — я просто хотел объяснить, — он опять поворачивается ко мне: — Я пытался покончить с его пьянством. Говорил, что не хочу терять второго сына. Но он не слушал. Я ему так надоел, что он ушел из дома.

— Папа, — перебивает Фрэнк.

— О, — говорит мистер Блейк, сразу вспомнив, что я-то живу как раз над этой дерьмовой дырой. — Я не хотел никого обидеть. Но, честно говоря, он один из самых крупных держателей акций компании и ее будущий владелец, поэтому мог позволить себе жить где угодно.

Я смотрю на Фрэнка. Он пожимает плечами.

— Он вам не сказал, так ведь? — спрашивает мистер Блейк, улыбаясь. — Конечно не сказал. Он всегда считал, что лучше не говорить об этом. И брат его был таким же. Просто две горошины из одного стручка.